Ему необходим ученик, чье искусство расцветет под его руководством, и в конце концов он докажет всем: Сарио Грихальва не имеет себе равных!
— Ее высочество почти не шевелится, — сказала Элейна. — Я еще в жизни не видела человека, который мог бы так долго сидеть неподвижно.
Сарио взял у Элейны карандаш, наклонился над эскизом и прибавил несколько штрихов к изображению рук.
— Руки у нее в состоянии покоя. А ты нарисовала их так, будто она вот-вот ими пошевелит.
Элейна нахмурилась, молча глядя на внесенные им поправки. Сааведра стала бы спорить или ругать его за самонадеянность. Но, как и Сааведре, Элейне придется признать, что он прав.
— Да, я поняла! — Ее лицо озарила счастливая улыбка, Луса до'Орро; Сарио сразу узнал этот Свет. Она взяла чистый листок и снова принялась рисовать, радостно, с удовольствием.
Эйха! Именно это качество убедило Сарио, что она способная ученица. Желание и постоянное стремление совершенствоваться. Впрочем, в ней было какое-то необычное напряжение, заряд энергии, которого Сарио не встречал ни в одном из отобранных им мальчиков. Они хотели заполучить власть и признание одновременно со способностью рисовать; они желали познать тайны Золотого Ключа. Элейне нужно было лишь искусство. Только искусством она и владела.
Элейна рисовала быстро, она поняла, что от нее требуется.
— Да, — повторила она, уверенная в том, что ее эскиз будет правильным.
— Когда закончишь, подготовь доску с гипсовой грунтовкой — белая краска, животный клей и титановый белый порошок. Как только все высохнет и ты посыплешь доску песком, перенесешь рисунок…
— Но это же очень старая техника! Если рисовать картину таким способом, на нее уйдет несколько месяцев.
— Я не закончил.
— Прошу прощения, мастер Сарио.
— Мы займемся также другими техниками, рисунком, разными грунтовками, письмом без грунтовки и тому подобным, пока ты будешь работать над этим портретом в старом стиле.
— Я поняла, мастер Сарио. — По крайней мере она испытала угрызения совести, оттого что позволила себе усомниться в его методах. — По правде говоря, я еще ни разу не работала в стиле старых мастеров.
— Конечно, нынешние муалимы больше не уча г живописи, как делали это раньше.
— Муалимы? — Элейна удивленно замолчала, а потом хмыкнула. — Ах, да, так называли учителей.., ну, кажется, лет пятьдесят назад.
Нахальная девчонка!
— Сейчас учат не так старательно, как во времена моего дет… — Он едва не проговорился. — Как в те дни, когда Грихальва еще добивались соответствующего их талантам положения после нерро лингвы. Но я заметил, что, получив признание в Тайра-Вирте, живописцы Грихальва несколько обленились.
Элейна как-то странно на него взглянула и отвернулась, чтобы посмотреть на принцессу Аласаис.
— Да, и Вьехос Фратос становятся более самодовольными и высокомерными, когда речь заходит о Даре.
— А тебе, оказывается, кое-что известно про Вьехос Фратос.
— Бабушка Лейла многому меня научила. Надо же! Оказывается, Лейла не очень дорожила семейными секретами!
— Я понимаю, она рассказала мне вещи, о существовании которых простому художнику знать не следует, — осторожно добавила Элейна.
Это предупреждение? Или приглашение?
— В таком случае, надеюсь, тебя не нужно предупреждать, что тайны рода Грихальва должны оставаться тайнами.
— И мне прекрасно известно почему… Хотя складывается впечатление, что кое-кому — да и всей нашей семье — удалось как следует разбогатеть за чужой счет.
— Элейна, если б ты родилась дочерью бедняка, у тебя не было бы твоего таланта. Матра оказывает нам Свое благорасположение таким способом.
— Но ведь в Академии есть немало молодых людей из семей, не имеющих никакого отношения к искусству. Почему же вы утверждаете, что нам оказана честь, что мы особенные?
— Давай предположим, эстудо, что ты появилась на свет в таком доме.
Он обвел рукой комнату, в которой они находились: простор, высокие потолки, украшенные небесно-голубыми медальонами, над окнами и дверями застыли крошечные, пухлые херувимчики с вознесенными к губам трубами. Обои, конечно, нужно заменить — Сарио уже тошнит от пасторальных пейзажей с очаровательными пастушками в костюмах, расшитых золотом. Работа выполнена просто великолепно, а вот композиция оставляет желать лучшего. Необходимо заново убрать эту комнату — в более сдержанном, строгом фризмаркском стиле.
Элейна смотрела на обои с выражением ужаса на лице и одновременно с едва сдерживаемым смехом. Сарио вынул из ее руки карандаш.
— Ты смогла бы получить это? — спросил он.
— Нет, — нехотя призналась она. — Девушек в Академию не принимают, по крайней мере в Мейа-Суэрте. Но во Фризмарке…
— Эйха! Мы же не во Фризмарке! Пожалуйста, доделай то, что ты начала.
— Хорошо, мастер Сарио.
Совсем не простая ученица — это уж точно! Но ученица, с которой легко, не добьется серьезных результатов и не сделает того, что он намерен от нее получить. А вот Элейна Грихальва в определенном смысле станет еще одним шедевром в ряду его выдающихся работ.
Он наблюдал, как она заканчивает рисунок. Аласаис оживала под ее руками. Да, это превосходно!
Вошел один из придворных и объявил о появлении Великого герцога. Ренайо, несмотря на свои многочисленные недостатки, не любил помпы. Когда он передвигался по Палассо, его сопровождал минимум придворных, в отличие от, скажем, прежнего.., как его звали? Кто из Великих герцогов не вставал с постели до тех пор, пока дюжина советников, придворных и слуг не окружала его, ловя каждое слово и приказание? Впрочем.., какое это имеет значение? Важно лишь, что Ренайо нанес визит вежливости принцессе Аласаис.
Сарио отпустил Элейну, и та, забрав эскизы, мгновенно скрылась за дверью. А сам он подошел к Аласаис, которая вежливо поприветствовала Великого герцога, но не поднялась с места, лишь позволила ему склониться над своей рукой, словно оказав милость одному из придворных.
— Ваше высочество. — Ренайо сел в кресло, принесенное для него слугой. Он обратился к ней на гхийасском, выученном благодаря матери. — Я рад, что вы одна и мы сможем поговорить наедине. — Он поднял голову и многозначительно посмотрел на Сарио; тот нахально ему улыбнулся.
— Вы можете говорить совершенно спокойно, ваша светлость. Мастер Сарио спас меня от… — она чуть содрогнулась, а Сарио восхитился тем, как умело Аласаис воспроизводит его уроки, — .этих негодяев, захвативших меня и.., моих дорогих маму и папу… — Она замолчала, словно была не в силах продолжать.
Ренайо ласково, по-отечески погладил ее по руке.
— Ну-ну, дитя. Просто невероятно, сколько вам пришлось пережить! Эйха! Вы удивительно сильная девушка! Представительницы вашего пола должны гордиться такими, как вы. И хотя мы скорбим о короле Иво и королеве Айрин, вы должны знать, что они с гордостью взирают на вас с небес, где о них заботятся Матра эй Фильхо.
— Что меня ждет? — едва слышно спросила Аласаис.
— Мы позаботимся о вашей безопасности, ниниа мейа. У Аласаис была новая прическа, волосы чуть приподняты наверх, светлые локоны кольцами обрамляют хорошенькое личико. Ни один человек на свете не заподозрил бы обмана: это была девушка, оторванная от всего привычного и родного, пытающаяся приспособиться, разобраться в новой обстановке, в которой она оказалась. Даже когда ее слова, произнесенные нежным, тихим голоском, нисколько не соответствовали внешности робкого, перепуганного существа.
— А что будет с Гхийасом? Я теперь королева по праву, вам это известно, но как я смогу вернуть то, что Матра эй Фильхо даровали нашей семье много лет назад? Ведь они наверняка не захотят, чтобы эти негодяи нарушили естественный порядок вещей.
— Давайте немного подождем, прежде чем строить планы. Нет никакой нужды спешить. Вы должны отдохнуть и восстановить силы.
Сарио нахмурился. Ренайо не клюнул на брошенную ему наживку так быстро, как хотелось бы. Аласаис, словно почувствовав его беспокойство, бросила на него вопросительный взгляд.
— Ваша светлость, вы позволите мне вмешаться? — спросил Сарио. — Вы должны понимать не хуже меня, что такая хрупкая девушка, как принцесса Аласаис, нуждается в надежном защитнике.
— Не следует слишком торопиться с подобными вещами, — сурово молвил Ренайо, выпустил руку Аласаис и поднялся. — Вы молоды и не понимаете, что значит управлять государством. Я должен обсудить все со своими советниками. И с Верховным иллюстратором, вашим главой. Но, к сожалению, мы будем находиться в заточении, пока не разойдется толпа. Я попросил, чтобы Премио Санкто и Премиа Санкта напомнили этим людям о воле Матры эй Фильхо в данном вопросе. Если екклезия не сможет убедить бунтовщиков, тогда мне придется прибегнуть к силе. Но я не стану действовать необдуманно и неразумно.
— Вы не собираетесь отдать Аласаис замуж за Эдоарда? — напомнил Сарио. — Вы проявите недопустимую глупость, если упустите возможность увеличить владения Тайра-Вирте!
— Я проявлю недопустимую глупость, если стану тревожить от моего наследника уделять внимание сразу нескольким предметам! Эйха! Вы забываете, с кем говорите, молодой человек!
Ну почему этот кретин не может сделать то, что Сарио считает правильным?
— Вы не намерены воспользоваться случаем и объединить владения Тайра-Вирте и Гхийаса?
— У меня есть и другие сыновья, — ледяным тоном заметил Ренайо, но его гнев не остановил Сарио.
— Один полоумный, а другой, если верить слухам, болтается по улицам с либертистами.
Но Ренайо уже взял себя в руки. Казалось, его даже забавляет этот разговор.
— Иные молодые люди считают необходимым повозмущаться существующим порядком, прежде чем вернуться под родной кров. А вы, мой дерзкий друг, должны понимать, что у меня есть и иные методы воздействия — на случай необходимости. Вы можете идти, — снисходительно добавил Ренайо.
Сарио ничего не оставалось, как покинуть комнату. Однако у двери он оглянулся и заметил, что Великий герцог снова сел в кресло, намереваясь поболтать с принцессой Аласаис. Он сколько угодно может отрицать, что полон амбициозных желаний, но от этого они не исчезнут.