Глава 8Харита, Тлеполем и хтоническая тень
Мы подошли к концу истории Психеи и Эроса, к счастливому концу в потустороннем. Все вернулось в коллективное бессознательное, из которого вышло, как и ребенок-спаситель в Откровении вернулся в потустороннее, и это предполагает, что реализация в сознании пока невозможна.
Такие вещи часто происходят в меньшем масштабе в психологической практике. Очень часто у людей бывают нуминозные сны, но они так далеки от их понимания, что не справляются даже при помощи аналитика, который объясняет значение символизма. Все происходит в потустороннем без всякого понимания. Но где-то оно существует; на самом деле, даже имеет невидимое положительное влияние.
В нашей истории положительный эффект проявляется следующим образом: только после того, как Харита и осёл (Луций) услышали от старухи историю о Психее и Эросе, Луций решил сбежать, и никак не раньше. Таким образом, история как-то его оживила, дала надежду, волю к жизни, пусть даже бессознательную. Харита тоже оказалась под впечатлением, так как она тут же вскакивает на спину осла, когда тот убегает. Когда старуха пытается их удержать, Луций сильно её пинает, так что та теряет сознание, и убегает.
Все это бессознательный положительный эффект истории, хотя суть её содержания прошла незамеченной. Только Волупия и Красота влияют на сознание Луция, потому что он слушает историю и говорит: «Какая прекрасная история! Если бы только у меня было перо, чтобы записать её!» Так действует эстетизм. Если бы Луций только задумался, что значит история, то извлек бы из нее куда больше. Но присутствует этот усыпляющий элемент. Однако, оживляющий элемент присутствует тоже, так что он пинает старуху и убегает, но из-за Хариты все идет прахом, потому что она хочет пойти направо, где живут её родители, хотя Луций знает, что там они встретят воров и снова окажутся в плену. Он хочет пойти налево. Но Харита — мамина дочка; как говорит текст, она была украдена «из материнских рук». Эта сентиментальная чувственная связь с матерью рушит их совместное бегство, и они снова попадают в руки воров.
После появляется неизвестный новый вор, Гем (от haemus, «кровь»; он кровавый), и хвастовством добивается принятия в шайку. Позже мы узнаем, что на самом деле это Триптолем, жених Хариты, который пробрался в шайку, чтобы освободить невесту. Поймав Луция и Хариту, воры решают наказать пару, убив осла, и, вытащив его внутренности, зашить ему в живот девушку, чтобы торчала одна голова. И бросить их на жаре, чтобы девушка медленно погибла, зашитая в зловонной туше осла. Даже этот садистский план имеет символический смысл, если вспомнить, что Луций должен интегрировать аниму. Его проблема в том, что он этого не делает, видя все снаружи, как прекрасное и эстетически удовлетворительное. Он не пытается интериоризировать опыт. Если Хариту зашить ему в живот, то образно это означает интеграцию (интернализацию) анимы.
Интересно было бы провести исследование наказаний и пыток в мифологии, ведь, насколько мне известно, всякое наказание символически представляет форму поиска индивидуации, но с негативным оборотом. Например, Иксион возжелал Геру, хотел стать женихом богини, и в наказание был привязан к колесу (мандала) в греческой преисподней; или Тантал, который висел, привязанный к дереву, полному плодов, над озером, вынужденный в конце концов умереть от голода и жажды; или, наконец, Сизиф, осужденный вечно катить камень на вершину горы. Колесо, дерево и камень — все это символы Самости. Следовательно, все преступники были связаны с принципом индивидуации. Бессознательное словно хочет сказать: «Хочешь стать богом — пожалуйста, будь богом!» Большинство наказаний и садистских пыток-фантазий имеют такой мифологический характер, и символы индивидуации появляются в них в негативной, разрушительной форме. Словно процесс индивидуации — безжалостный и неизбежный закон природы в человеческой психике. Если ему сопротивляться, он достигает своей цели в негативной форме[94]. Эти мифологические страдания скрывают глубокие причины и смыслы «вечной» пытки, которая переживается в неврозах и психозах.
Поскольку Луций пока не способен признать аниму как нечто психологически реальное внутри, воры-садисты собираются научить его этому по-своему. Но ничего не выходит, поскольку Гем вмешивается в их замысел, предложив им продать осла и девушку в бордель. Так он спасает обе жизни. Затем он спаивает воров вином со снотворным зельем, и пока они спят, связывает их и освобождает невесту. Потом воров убивают, а их логово разоряют. Тлеполем здесь достигает того, что должен был достичь Луций: он действует. И потому, с точки зрения Луция-осла, это все еще автономная хтоническая тень, которая действием захватывает части, еще не интегрированные эго. Все это происходит в бессознательном или полу-бессознательном состоянии, и Луций не получает от этого прямой выгоды.
Позже мы узнаем, что история Хариты и Тлеполема сложилась неудачно. В Хариту влюбляется другой человек, Тразилл («смелый», «отважный», здесь в негативном смысле слова), и коварно убивает Тлеполема. Меркельбах верно указал, что этот эпизод, когда Тлеполем погибает, охотясь на вепря, является параллелью истории Исиды-Осириса, когда в некоторых версиях Осирис погибает, убитый Сетом в облике дикого вепря. Тот же мотив встречается в мифе об Аттисе[95]. Так что здесь мы встречаем мифологему смерти pueraeternus или материнского сына-бога, которого уничтожают темные, брутальные, хтонические мужские силы. В другом месте я подробно исследовала проблему отождествления с pueraeternus[96], проблему мужчины, который из-за материнского комплекса отрезан от хтонической маскулинности и считает себя божественным юношей. В нашей истории тень подавленной маскулинности появляется сначала в форме воров, которых одолевает Тлеполем, а затем в форме Тразилла. Хтоническая маскулинность или способность на мужское действие, которой должен обладать Луций, остается в бессознательном, и там оказывает случайные положительные и разрушительные воздействия. Она движется туда-сюда, без всякого результата. Почему же Луций поддался прекрасной Харите, хотя и знал, что её желание идти направо было ошибкой? Ему недоставало качеств Тлеполема-Тразилла; он просто флиртовал с ней и пытался поцеловать её ногу, что было тратой времени. Потому хтоническая тень одолевает и действует без сознательной связи с эго, так что все попытки снова пошли прахом. Дальнейшая судьба обеих пар стала трагической. Харита и Тлеполем разлучены, затем воссоединяются и, в конце концов, погибают. Эрос и Психея воссоединяются, но только в потустороннем. Есть один интересный факт: на античных геммах и изображениях Харита часто предстает как невеста Эроса. Она заменяет Психею, так что в то время, должно быть, каждому было ясно, насколько пара Харита-Тлеполем напоминала другую, Психею-Эроса. Вместе они составляли брачный квартернион, образ психической целостности. В своей работе Психология переноса Юнг опирается на гравюры из алхимического трактата шестнадцатого века[97]. На этих гравюрах изображены четверо: алхимик и его Soror (спутница, мистическая сестра) с одной стороны, и архетипические фигуры Царя и Царицы с другой. Здесь Харита и Тлеполем уподобляются Амору и Психее; Луций исключен из квартерности, и мальчик не рожден: в таком случае ни эго, ни Самость не присутствуют в целостности. Эго, Луций, не поняло, что произошло. Драма достигает кульминации, и все снова успокаивается. Не хватает последнего шага. В нашей истории эго-сознание так далеко от понимания произошедшего внутри, что остается вне квартерности. Если бы Луций и Харита поженились, возникла бы человеческая пара, противостоящая архетипической божественной паре, и целостность стала бы реальной. Но тот факт, что Луций не интегрировал Тлеполема, человека действия, делает продолжение процесса невозможным.
Здесь мы сталкиваемся с проблемой, которую часто упускают психологи, будь аналитики юнгианского или другого направления. Хотя архетип Самости иногда может появиться в первом сне, представленном для анализа, как подчеркивает Юнг, следует сначала интегрировать тень. Если этого не сделать, эго будет слишком слабым и неустойчивым, чтобы выдержать внутренний процесс. Это можно сравнить с ловлей большой рыбы, которую нельзя вытащить на сушу, она исчезает вместе с крючком. Чем больше теневых аспектов может интегрировать эго, тем более живым, крепким и сильным оно становится, так что в решающий момент сможет «вытащить рыбу». Моральные и этические качества эго тоже имеют решающее значение, потому что не удастся вывернуться с помощью лжи. Это очень простые факты, которые многие люди не могут признать, что мешает их индивидуации. Сама жизнь, например, неудача, может помочь интегрировать тень и укрепить эго. Мучения и преследования, любое давление, такое, как бедность, помогают укрепить эго. Я бы сказала, что постоянная работа — лучшее лекарство. Юнг говорит об этом на своих семинарах, утверждая, что с помощью работы мы преодолеваем материнский комплекс и избегаем подавления бессознательным.
Я помню одного очень образованного молодого человека с сильным материнским комплексом, который занялся анализом преимущественно из интереса, но был ленив, а это величайшее человеческое испытание. Во внутренних беседах с анимой, которая всегда представала как богиня, он пытался защищаться при помощи реалистического подхода, но это ему не удавалось. Когда он спросил её, почему она его мучит, та ответила, что хотела, чтобы он стал мужчиной. Он ответил, что она должна дать ему шанс. Когда она обвинила его в слабости, он спросил, как исправиться. Анима ответила, что он должен посмотреть на кукурузные поля за ней, убрать их, собрать урожай, и тогда станет настоящим мужчиной. Люди со слабым эго теряются в бессознательном и не могут работать