— Что же здесь произошло? — вполголоса произнес он.
— Я сама не знаю.
— А что это за речи о Женщине Звезд? Бесс развела руками.
— Кьюти индеец. Он не все мне рассказывает.
— Ты что, говоришь с этим?..
— Он был близким другом моим бабке и деду. Похоронен в фамильном склепе «Дара судьбы». Он все-таки не призрак. Он существует. Он человек.
— Да какой человек — дух! Это еще, куда ни шло. Или ты не ящериц ела, а ядовитые грибы, что бредишь?
— Я не ела ни ящериц, ни грибов! — прошипела Бесс. — Кьюти существует в реальности. По крайней мере, когда является мне. Он ведь считает себя моим покровителем и защитником.
Кинкейд поднял брови.
— И этот защитник следит за тобой, даже когда, как я считал, мы были одни и… — он подыскивал нужное слово, — близки?
— Нет. Все совсем не так. Мне приходится звать его. Он никогда не является… Впрочем, не знаю. — Бесс вздохнула. — Не знаю, как объяснить. Я же говорила, что я ведьма, а ты не верил.
— Для начала объясни, как призрак может насмерть сразить человека. Я слышал немало о привидениях, но…
— Карибы тоже его видели, — заметила Бесс. — Уж не знаю точно, отчего они погибли, но, клянусь, скорее всего, от ужаса.
Кинкейд плеснул себе воды в лицо.
— Так что же сокровища, Бесс? Сможешь ты найти их или нам лучше вернуться, пока еще силы остались?
Девушка молчала. Она сидела на коленях у самой кромки озера, водя руками по воде. Слушая голос Кинкейда, она вдруг ощутила странное головокружение, покачнулась и чуть не упала. Шотландец успел подхватить ее.
— Бесс, что с тобой? Тебе плохо?
— Нет… нет…
Ей было тяжело дышать. Она закрыла глаза и увидела перед собой все ту же тихую, черную заводь, потом будто рухнула вниз в густую бурую грязь, в которой… в которой сверкали золотые искры.
— Водопад! — закричала Бесс. — Это здесь, в озере. — Она указала на непроницаемое зеркало. — Кинкейд, клад здесь. На дне. Дед не закапывал сокровища. Он утопил его. Утопил здесь, под этим водопадом. Не удивительно, что в дневнике не указано никаких ориентиров. Он твердо знал, что найдет это место. Клад так и лежит с тех пор.
20
Ждать было невыносимо. Бесс неотрывно смотрела на черную гладь заводи, на поверхности которой вот-вот должен был появиться Кинкейд. Девушка в напряжении сжала кулаки так, что ногти врезались в кожу. Колени ее подкашивались, тело онемело.
Его нет уже больше минуты. Неужели возможно так долго задерживать дыхание? Они не имели ни малейшего представления о глубине озера, не знали, с какой стороны надо искать клад, не были уверены, удастся ли вообще его вытащить. Кинкейд настоял, что дно будет обследовать именно он. Шотландец утверждал, что он хороший пловец и ныряльщик, но поможет ли ему это, если окажется, что заводь кишит аллигаторами или смертельно ядовитыми водяными змеями? А вдруг эта заводь вообще бездонная? Вдруг он нырнет и не выплывет никогда?
Измученная томительным ожиданием, Бесс не выдержала и начала снимать чулки и ботинки, собираясь прыгать. Но только она приготовилась нырнуть, как над водой показалась светловолосая голова шотландца.
Он перевел дыхание, зажмурился, смахивая с ресниц капли, и растянулся в довольной улыбке победителя. После чего резким движением взметнул вверх руку. В ней сверкнул ослепительный золотой диск с серебряной чеканной инкрустацией в виде полумесяца.
— Есть! — завопила Бесс.
— Да, девочка! — хохотнул Кинкейд. — Есть. Футах в двадцати, в такой густой и вязкой грязи, какая только в преисподней бывает.
Шотландец швырнул ей сияющую добычу. Диск золотой птицей просвистел над водой и попал прямо в руки Бесс.
Мгновенно ее окружили матросы. Четыре пары рук потянулись к золоту, каждый хотел ощутить вожделенную тяжесть сокровища.
— Ну-ка, ну-ка! — вопил Гик Уордер. — Дайте-ка взглянуть!
Он выхватил драгоценный диск у парня по прозвищу Длинный Том и попробовал золото на зуб.
— Ну что, настоящее? — волновался Джон Браун.
— Настоящее. Как нос на твоей морде, — отозвался Уордер, ошарашенно глядя на блестящую пластинку.
Бесс не обращала на взволнованных мужиков никакого внимания. Взгляд ее снова был прикован к заводи, куда нырнул, набрав побольше воздуха, шотландец. В этот раз, правда, секунды не казались уже часами, только минутами. Вырвавшись на поверхность, Кинкейд гордо предъявил Бесс золотой сосуд в форме головы ламы и помятую золотую перчатку, расписанную таинственными знаками. После пятого погружения на берегу лежала уже груда сокровищ: серебряная голова-маска, натуральной величины золотые початки-серьги, где каждое зернышко было отдельной каплей золота, а каждый листик серебряной пластинкой; серебряная фигурка человечка с перламутровыми глазами, в «сандалиях» из драгоценных камней; плетенная из золотых нитей лодочка пятидюймовой длины, сделанная изящно и скрупулезно до мельчайших деталей.
Такое количество золота подействовало на матросов одуряюще. Они будто впали в детство, плясали, прыгали, орали как пьяные. Каждый вцепился в свою порцию богатства, каждый норовил поведать другому, что собирается делать со своей долей, когда окажется в английских землях.
А Бесс оставалась на удивление равнодушна к сокровищам. Клад, в поисках которого они проделали такой долгий и тяжкий путь, казался теперь ненужным и бесполезным. Единственное, что ее волновало, так это состояние Кинкейда, который все продолжал нырять в черные глубины.
— Давай я сменю тебя, — предлагала она, — ты ведь устал. А я прекрасно плаваю.
— Нет, — сопротивлялся Кинкейд, позволив себе немного отдохнуть на берегу. — Здесь коварное дно. Водорослей паутина, завалы коряг. Сундуки давно рассыпались в прах, если вообще они были. Приходится разгребать ил. Нет, женщине там делать нечего.
— И тебе тоже там больше делать нечего, — настойчиво сказала Бесс, удерживая его за руку. — Золота уже предостаточно. Давай закончим, пока с тобой что-нибудь не случилось. — Девушка не скрывала уже дрожи в голосе. — Ты поднял со дна целое состояние. Нет необходимости жадничать.
Кинкейд, прищурившись, отрицательно качал головой.
— Свою долю получит вся команда, не только эти ребята, но и Руди, и все, кто остался на «Алом». Содержать корабль не так дешево. Нам должно хватить на обратную дорогу в Мэриленд и на то, чтобы на Заливе чувствовать себя уверенно. Нет уж, девочка моя, я вытащу все, что смогу. Второй раз нам этот путь не пройти.
И он в очередной раз исчез в черной глуби. Бесс на коленях сидела у кромки заводи, равнодушная к растущей горе драгоценных диковинок. По щекам ее катились слезы. Она была так подавлена, так встревожена, что не заметила, как постепенно изменилась атмосфера у водопада: от радости матросов не осталось и следа. Теперь они погрузились в зловещее молчание.
Тик Уордер, Джон Браун, Длинный Том и Мюррей собрались в кружок в самом дальнем углу прогалины. Ха-кобо был занят костром и приготовлением пищи. Проводник вообще не проявил к золотому кладу никакого интереса. Все это время он сооружал из ветвей, пальмовых листьев и сучьев примитивную хижину. Вот и сейчас он сидел к мрачным матросам спиной и раздувал непослушные угольки.
На поверхности воды появился Кинкейд, медленно подплыл к берегу и, обессиленный, свалился на траву.
— Ладно, — выдохнул он. — Похоже, все. Если там и есть еще золото, то пусть его сам сатана из ила выкапывает.
Бесс обняла Кинкейда, прижала к груди его голову. Изнеможение его было очевидно.
— Зря ты столько раз нырял, — мягко укоряла она шотландца, теребя его мокрые волосы. — Совершенно бездумно.
Пошел дождь. Кинкейд был все еще не в состоянии двигаться, поэтому Бесс так и сидела около него, пока не промокла насквозь.
— Ха-кобо собирается подать нам ужин. Он что-то там подстрелил, — сказала она. — Я не видела, но думаю, это…
Внезапно Кинкейд толкнул ее на землю и накрыл своим телом. Раздался какой-то хлопок, затем крик. Бесс подняла голову и увидела, что через прогалину, пошатываясь, бредет Тик Уордер, в руках у него пистолет, а из шеи торчит короткая, с легким оперением стрела.
Бесс ахнула. Внутри у нее все сжалось. Земля будто уходила из-под них.
— Карибы, — прохрипела она.
— Нет, — отозвался Кинкейд. — Ну-ка лежи, не поднимайся, — велел он и осторожно пополз к куче своей одежды, где оставил пистолет.
Уордер сделал несколько нетвердых шагов, упал на колени, а потом рухнул лицом вниз и больше не шевелился. Бесс посмотрела на проводника — куна, но тот даже не двинулся, просто наблюдал, как остальные матросы похватали все, что смогли унести из золота, и бросились в заросли. Когда они окончательно скрылись из виду, Ха-кобо встал и подошел к Бесс и Кинкейду, протягивая вперед руки. Оружия у него не было.
Шотландец предупреждающе поднял пистолет, но проводник скрестил на груди руки, покачал головой и, приблизившись к Кинкейду, отвел дуло его пистолета в сторону.
Бесс осторожно огляделась. Тишина. Ничто не шелохнется. Только шуршат в траве цикады да шелестит моросящий дождь.
— Я ему верю, — сказала она. — Кто бы ни убил Уордера, не думаю, что куна против нас.
Ха-кобо заулыбался. Сложив у рта ладони, он издал протяжный птичий крик. Секунду спустя из-за зеленой завесы кустарника вышел Че.
— Нет стрелять Че, — громко сказал он. В руках индеец держал полую трубку и пучок коротких стрел. — Англич плохо, — молвил Че. — Англич хотеть смерть желтая голова. Че остановить.
Бесс сглотнула комок страха и выдавила тусклую улыбку.
— Спасибо тебе, Че, — поблагодарила она. — Но почему? Почему они решили убить нас? — бросилась девушка к Кинкейду. — Мы же собирались поделить с ними золото.
— А они захотели забрать его все, — ответил шотландец. — Теперь их навеки поглотят джунгли. Без Ха-кобо далеко не уйдешь. Погибнут от голода или от укуса змеи. А может, попадутся в руки карибам.
— Че видеть все, — продолжал Че. — Кариб быть здесь. Че быть здесь, Че смерть кариб. — Он показал на пальцах «два». — Кариб плохой. Англич плохой. Жен-чи-на Звезд нет плохой. Желтая голова нет плохой. Друг куна. Да?