Странная радость охватила Дарью: конечно, она совершила подлог, но ей так не нравилась эта провинциальная выскочка, что деньги играли не главную роль. Ей безумно хотелось поставить гувернантку на место.
***
Кинематограф «Мулен руж» располагался в самом сердце светской жизни Петербурга – на Невском проспекте и слыл шикарным заведением. Он соответствовал всем требованиям кинопроката на тот момент и славился отменным буфетом и богатым фойе.
Пролетка остановилась у входа, выпуская пассажиров на тротуар. У кинотеатра было многолюдно. Кинопоказы шли один за другим, и публики здесь всегда хватало. Компания прошла внутрь. Войдя в фойе, Аня замерла. Это была какая-то сказка – оказаться вдруг внутри одного из самых лучших кинематографов города и увидеть его первозданную обстановку. Атмосфера впечатляла.
- Вам нравится, Анна Алексеевна? – Услышала она над ухом голос Николая. Тот улыбался, явно наслаждаясь произведенным эффектом.
- Впечатляет! – Призналась она ему. И это было правдой. Пусть Николя считает ее простушкой-провинциалкой и думает, что она поражена роскошью обстановки. Но восхищение ее носило несколько другой характер. Это было так странно оказаться внутри давно утраченного мира, лицезреть который раньше она могла лишь фрагментарно – в музеях, исторических экранизациях и по фотографическим карточкам, которые непременно вызывали ощущение, что прошлое было черно-белым.
На самом же деле фойе было отделано деревянными панелями, яркий электрический свет освещал убранство и больше всего Аню удивило обилие зелени – живых растений в горшках и кадках. Предвкушая сеанс, Аня с любопытством разглядывала все вокруг, и Николай залюбовался ею – какой огонь интереса горел в ее зеленых, невероятно красивых глазах.
Сегодня в кинематографе давали премьеру – экранизацию в двух частях по пьесе Островского «Бесприданница» с Верой Пашенной в главной роли. Когда Аня увидела афишу, то чуть в обморок от счастья не упала – данную картину было не реально найти даже в сети, упоминание о ней встречалось только в каталогах. Кино было немым, как и остальной синематограф того времени, и сопровождалось лишь надписями-пояснениями на экране и музыкой тапера – очаровательной барышни, которая довольно неплохо импровизировала.
Весь сеанс Аня не отрывала от экрана глаз. Впитывала каждый кадр, каждую сцену. В конце, в трагической развязке, когда оскорбленный Карандышев убивает бедную девушку Ларису, ей стало так горько, что даже слезы навернулись на глаза.
Николай украдкой наблюдал за нею: как менялись на лице девушки эмоции, как она сопереживала героям на экране. Все-таки это было отличной идеей – привезти девушек на сеанс.
***
- Вам понравился фильм? - Спросил Николай Аню, когда они выбрались из кинематографа на шумный и ярко освещённый Невский. Несмотря на то, что было уже довольно поздно, жизнь здесь кипела.
- Очень! Не думала, что «немое» кино может быть настолько интересным. - Выпалила восхищенная Аня.
- «Немое»? Интересное определение. - Рассмеялся Николя, и Аня прикусила язык, осознав, что пока еще никакого другого кино не существовало.
- Но таперша играла очень недурно, - перевела тему девушка.
- Конечно, это же «Мулен руж». – Насмешливо добавил офицер и поплотнее запахнул воротник ее подбитого шерстью салопа. Этот жест был настолько личным, что Аня тут же забыла об интонации Ильинского.
Глава 36.
После сеанса вся компания отправилась в магазин Елисеевых, чтобы купить сладостей для Татьяны Александровны и бутылку вина для старшего Ильинского.
В этом времени Аня ещё не бывала в этом магазине, а вот в своем, в будущем, очень его любила. И пусть товары там зачастую слишком дороги, а большую часть цены составляла доплата за бренд, в нем была какая-то своя особая атмосфера.
Аня не рассчитывала, что интерьер магазина ее как-то удивит, ведь, она бывала здесь не раз. Как же она ошибалась! Когда вышколенный швейцар отворил перед четверкой посетителей тяжелые двери, Аня едва смогла сдержать возглас восхищения.
Высокие потолки, растительные орнаменты в стиле модерн, огромные витражные окна, необычной формы зеркало на одной из стен поражали воображение. Электрическое освещение от четырех превосходных люстр и множества дополнительных светильников неожиданно давали мягкий рассеянный свет и создавали атмосферу тайны и загадки, присущий стилю ар нуво. Ане даже показалось, что закружилась голова, но Николай поддержал ее, вовремя предложив руку.
- Спасибо! – Прошептала девушка. Было неловко, ведь в своей жизни Аня видала торговые центры и побольше, здания и повыше, один деловой центр «Москва-Сити» чего стоил, но впервые с ней произошло подобное.
- У всех, кто бывает тут впервые, такая реакция. – Совершенно без издевки пояснил Ильинский и обворожительно ей улыбнулся. – Сейчас купим пирожных и поедем домой.
Аня кивнула, осматриваясь. Магазин, и правда, вдруг ее впечатлил – от фасада и конструкции здания, выделявшегося среди прочих строений Невского, до внутреннего убранства. Может быть, она просто никогда не бывала здесь вечером, и потому таинственная атмосфера торгового зала так впечатлила ее?
Пока Николай и Александр Сергеевич совершали покупки, Аня и Натали прошлись вдоль витрин. Здесь, как и спустя сто лет, был огромный ассортимент по заоблачным ценам. Даже Аня, которая провела в 1912 году всего несколько недель, уже понимала стоимость той или иной вещи. Но это не мешало ей с жадностью разглядывать идеально упакованный товар, который порой был не просто дорогим, но и экзотическим – сыры, пряности, вина, кофе, чай, различные масла, ром и даже трюфели.
Повернув голову, Аня заметила Николая Павловича с пакетом и коробкой пирожных в руках. Улыбнулась ему. Офицерская выправка и открытый взгляд синих глаз обращали на себя внимание женщин-покупательниц, и девушка почувствовала вдруг укол ревности. Дамы бросали на бравого офицера быстрые взгляды, а иные так вообще откровенно улыбались ему.
Посетители этого магазина – все сплошь богатые и знаменитые люди Петербурга, и на фоне посетительниц, одетых в соболя и драгоценности, Аня в своем простом пальто и шляпке, как ей казалось, нещадно им уступала. Не в положении или статусе, а в желании быть для Ильинского самой красивой. Это расстроило ее. Приближаясь, Николя заметил тень досады, промелькнувшей на лице Аннет. С удивлением он вдруг осознал, что по сравнению с остальными, она выглядит гораздо более естественно и гармонично, даже не смотря на скромный наряд. У нее горели глаза, в них плескался огонек настоящего живого интереса ко всему происходящему вокруг. Это-то ее и отличало.
А еще в Анне не было угнетенности, которая сразу показывала социальное положение многих девиц. Она не считала себя прислугой, не чувствовала бедной провинциалкой, ощущала себя равной другим даже в этом невероятно дорогом магазине, хотя Николай знал множество случаев, когда люди положением попроще предпочитали прогуляться по Гостиному Двору, а сюда зайти боялись – их брала оторопь. Очарованный ею, он подошел к девушкам.
- Ну вот и все, дождемся Александра Сергеевича и можно отправляться.
- Мы сразу поедем домой, братец? – В ответ недовольно надула губы Натали.
Николай удивленно приподнял бровь:
- А куда же ты хочешь ещё поехать, сестрица? – Рассмеялся он.
Она не знала, но ей совершенно точно не хотелось возвращаться в особняк. Гнездилов так и не объяснился с ней, и Наташа была расстроена.
- Можно, например, прокатиться по Невскому, - предложила она, пытаясь продлить вечер ещё хоть ненадолго.
Аня понимала подругу. Ей тоже вдруг захотелось, чтобы этот вечер не заканчивался. Кроме общих фраз они с графом толком не разговаривали. Это одновременно и радовало, и огорчало. Она чувствовала какое-то смятение, когда одновременно хочется плакать и смеяться. Вообще удивительно, как её меняло время. Никогда она еще не была так мечтательна и так остро не воспринимала происходящее вокруг. Словно все старомодные для ее мира чувства и качества вдруг проявились здесь, потому что не нужно было казаться самостоятельной и равной мужчине
- Ну хорошо, попрошу извозчика проехать дальним кругом. - Согласился Ильинский.
Аня прервала свои размышления. Вернулся Александр Сергеевич, протягивая сначала Натали, а потом и Ане коробочки со сладкими подарками.
- Можем ехать, - улыбнулся сыщик и Аня поразилась тому, как он преобразился в этот вечер. Как вдруг разгладились морщинки у глаз, как открыто он улыбался молодой графине, откровенно ею любуясь. Помнится, на допросе Гнездилов выглядел совсем иначе – озлобленным и пугающим.
Натали улыбнулась, оперлась на его руку и пара вышла из Елисеевского. Ане и графу ничего не оставалось, как последовать их примеру. Швейцар отворил перед молодыми людьми двери и на Аню вновь пахнуло звуками и запахами ночного города. Пока они пробирались сквозь толпу, Натали и Гнездилов уже брали экипаж, и он был двухместным. Аня предосудительно покачала головой, на что Натали бросила хитрый взгляд и вздернула подбородок. Словно она тут была совсем не при чем. Как ни странно, Николай отреагировал на выходку сестрицы спокойно. Ну что ж, если брату это не претит, то пожалуйста, пусть молодая барышня едет с мужчиной посреди ночи одна. Ане-то это вообще должно быть безразлично.
Но на самом деле девушка просто сама страшилась ехать наедине с Николя. Кто знает, что взбредёт ему в голову после вчерашнего поцелуя? Но выбора не было и, проводив экипаж Натали и надворного советника, они стояли в ожидании следующего свободного извозчика.
Ждать долго не пришлось - извозчиков на Невском всегда было в избытке. Уже через минуту Николай подавал ей руку, чтобы усадить в экипаж.
Шёл снег, заметая улицы города. Пролетка ехала, равномерно покачиваясь на мостовой. Они все-таки сделали крюк и поехали по яркому, освещённом проспекту не в сторону Зимнего, а к Николаевскому вокзалу.
- Замёрзли, Анна Алексеевна? - Спросил Николай и взял её руки в свои, пытаясь их согреть.