— Нравится? — спросила она. — А бискотти вкуснее, когда макаешь их в Вин Санто[28]. Потом покажу.
— Просто замечательно, — сказала я, хотя не привыкла к столь крепкому кофе, который заставил меня серьезно встряхнуться.
— Ну вот, теперь мы закончим пичи. — Паола встала и сняла холстину с нашего теста. — Дай я покажу тебе, как мы это делаем.
Она оторвала кусок теста и положила его на посыпанный мукой стол. Затем скатала его руками — так мы лепили змей из глины, когда я была маленькой. Она катала эту змейку взад и вперед, пока та не стала равномерно тонкой, длинной и похожей на веревочку. Затем она выдала кусок и мне. Моя веревочка была не такой ровной и гладкой, но мне ужасно понравился сам процесс.
— Сегодня вечером у нас будет кроличье рагу, — сказала Паола, пока мы работали. — Кролики совсем распоясались, грызут наши овощи, так что я пригласила парней из деревни прийти и перестрелять их. Они любят охотиться, а я люблю есть кроликов. Потом я дала парням по кролику, чтобы они отнесли их домой своим мамам, и все остались довольны.
Мне пришлось очень сильно сосредоточиться, чтобы понять ее, не зная итальянского слова «кролик», но, как только она упомянула, что те воруют овощи в ее саду, я угадала, кого она имела в виду.
— Как готовить кроличье рагу?
— Тоже просто. Добавляешь панчетту[29], лук, шалфей и розмарин и, конечно, помидоры и чеснок и готовишь подольше, пока мясо не станет мягким. Я приготовила его еще рано утром.
Я решила, что пришло время поговорить о моем отце.
— Синьора Россини, я сказала вам, что приехала сюда, потому что мой отец был в этом месте во время войны. — Я сделала паузу. — Он был английским летчиком. Его самолет сбили. Вы слышали что-нибудь об этом? О британском летчике? Самолете, который упал поблизости?
Она улыбнулась мне виноватой улыбкой:
— Я не жила здесь во время войны. Мама отправила меня к моей тете на холмы из-за немцев. Я была совсем юная, а немцы… они думали, что это их право — взять любую девушку, которая им нравилась. Так же как они считали, что имеют право убивать, когда хотят. Они были настоящими скотами. Я даже описать не могу, как мы настрадались.
Я кивнула с пониманием, но все же спросила наудачу:
— Вы помните женщину по имени София Бартоли из этой деревни?
— София Бартоли? О да, конечно, я ее помню. Помню, например, как ее муж Гвидо привел ее домой прямо перед войной. Знаешь, она была не местная, поэтому жители в городе смотрели на нее с подозрением. Они не любят посторонних. И она была сиротой, без семьи. Я же тогда была всего лишь девочка и считала, что она очень красивая и добрая. Я слышала, что она потеряла мужа на войне в Северной Африке. Я вернулась в деревню, когда война закончилась, но она уже ушла. Я мало знаю об этом, но ничего хорошего не слышала. Она ушла, бросив своего маленького сына.
Глава 13ХЬЮГОДекабрь 1944 года
Ночь, ледяная, бесприютная, стала для Хьюго настоящей пыткой. Рану на ноге дергало, от нее расходились волны боли, пронизывающей тело каждый раз, когда он пытался пошевелиться. Одеяло почти совсем не защищало его от сырого холода, идущего от каменного пола. Он сделал небольшой глоток траппы, и несколько долгих мгновений она разливалась внутри, словно жидкий огонь. Хьюго сунул руку в нагрудный карман, достал сигареты и зажигалку, но быстро затушил сигарету, когда понял, что крохотный огонек тлеющего табака не смог рассеять непроглядную тьму. Но эти несколько затяжек хотя бы успокоили его истерзанные нервы.
Неудивительно, что Хьюго почувствовал радость, когда увидел первую полоску зари над горизонтом и услышал, как вдали петух приветствует рассвет. Он съел кусок поленты и сыр, оставив лук на потом, затем заставил себя выйти на улицу и найти место, чтобы справить телесные нужды. День занимался свежий и ясный, с запада по небу неслись редкие белые облачка. Морщась от каждого шага, он добрел до дождевой бочки, утолил жажду, умыл лицо и руки, зачерпнул жестяной кружкой воды с собой.
Среди обломков Хьюго нашел ложку и еще немного набивки для подушки. Эта маленькая удача подбодрила его. Когда он почувствовал, что сил немного прибавилось, то продолжил поиски. Вдруг где-нибудь под обломками крыши найдется и матрац.
Ему даже удалось донести воду в кружке до часовни, не расплескав ее по дороге. Хьюго снял штаны и оторвал лоскут от полотна, принесенного Софией, чтобы снова почистить рану. Та была в весьма неприглядном состоянии, и из нее сочилась темная кровь. Хьюго плеснул йода на свой доморощенный бинт и попытался промокнуть рану и убрать побольше крови. Жгло ужасно, и он невольно чертыхнулся, чувствуя на себе укоризненные взгляды Богородицы и нескольких изрядно ободранных святых, смотревших на него с высоты.
Затем он перевязал рану и приспособил принесенную Софией дощечку, чтобы сделать шину. Хьюго не слишком надеялся на то, что шина ему поможет, и действительно, нормально перенести вес на раненую ногу он так и не смог. Бегство на юг оставалось несбыточной затеей. «Мне просто нужно набраться терпения», — сказал он себе и со стыдом почувствовал в душе легкий огонек счастья при мысли, что сможет видеться с Софией еще как минимум несколько дней.
И в этот день она пришла тоже.
— Мне повезло, — сказала София, входя в часовню и сбрасывая платок с головы на плечи, — синьора Гуччи разболтала всем, что вчера я принесла ей грибов и обещала насобирать еще специально для нее. И что я такая милая и добрая юная синьора. Теперь если кто-нибудь увидит, как я поднимаюсь по холму в лес, то скажет: «Ах, это София, она идет за грибами для бедной старой синьоры. Какая добрая женщина!»
— Я надеюсь, вам удастся что-нибудь собрать, или они начнут что-то подозревать.
— Я тоже на это надеюсь. Последние дни стояла такая сырость, и это самая подходящая погода для грибов. И каштанов заодно наберу побольше. Тоже подспорье. В наших краях принято использовать каштановую муку, особенно если настоящей больше не достать.
Сегодня на руке Софии висела большая корзина.
— Лучше посмотрите, что я вам принесла: это фаджоли аль фьяско сото де ла сенере[30]!
Она протянула ему миску с чем-то похожим на белую пасту. Хьюго не понял ни слова на ее диалекте, за исключением разве что фаджоли — но эта еда была не похожа на бобы, скорее на овсянку. Правда, он не припоминал, чтобы видел овес во Флоренции, а тем более, чтобы кто-то ел там овсянку.
— Что это? — спросил он.
— Это белая фасоль, ее варят в воде, а затем томят на углях в печи всю ночь с оливковым маслом, розмарином, шалфеем и чесноком. Я кладу все в глиняную бутыль из-под кьянти и ставлю на угли. Тогда фасоль можно растолочь в пюре. Очень вкусно и сытно. Когда мяса и яиц не хватает, приходится часто готовить фасоль. — София дала ему специальную деревянную лопатку, чтобы он мог зачерпнуть себе пюре. Затем она снова полезла в корзину. — И вот вам кусок хлеба. Его испекла нам синьора Гуччи.
Фаджоли удалась на славу — нежная, без малейшего комочка, так что Хьюго решил, что туда добавили молоко или сливки. София смотрела, как он ест, с таким выражением материнской заботы на лице, будто он был ее ребенком, которого ей наконец-то удалось хорошо покормить. Когда Хьюго покончил с обедом, она удовлетворенно кивнула:
— Это поможет вам продержаться. Я тут принесла еще пару вещей. Вот — это одна из рубашек Гвидо, он надевал ее на полевые работы зимой. Она сделана из шерсти, в ней вам будет теплее.
— Я не могу взять рубашку Гвидо, — сказал он, даже не пытаясь взять вещь из ее рук.
— Возьмите, пожалуйста. Пока его нет, рубашку носить некому. А она ведь шерстяная, того и гляди, до нее доберется моль, и тогда ее останется только выбросить. А если… Когда он вернется ко мне, я буду только счастлива сшить ему новую рубашку из лучшей ткани, какую найду на рынке.
— Спасибо. — Он принял дар со всем почтением.
— И я подумала, что ночью в темноте тут, наверное, совсем неуютно, так что я прихватила с собой свечу. Придется, правда, растягивать удовольствие. У меня их осталось всего несколько, а электричества последнее время нет. Вам нужны спички?
— У меня есть зажигалка. — Он погладил свой карман.
— У вас есть сигареты?
— Да. Хотите сигарету? — Он сунул руку в карман.
Она покачала головой:
— Я не курю, спасибо. Но жаль, что я не могу никому рассказать о вас. Сигареты — самый ходовой товар тут. За пачку сигарет мне могут дать кролика или даже фазана. — Она помедлила и покачала головой. — Но, увы, было бы глупо кому-то показывать английские сигареты.
— Да, гораздо безопаснее пойти и поискать грибов, — сказал он.
— Вы правы. — Она встала. — Лучше мне не задерживаться. Мой сынишка чуть не расплакался утром, все просил, чтобы я взяла его с собой за грибами. Пришлось сказать, что я пойду слишком далеко. Он пугается каждый раз, когда я ухожу, бедняжка. На его глазах хватали людей из нашей деревни. И думает об отце, которого никогда не видел.
— Пожалуйста, будь осторожна, София, — произнес он. И сам не сразу понял, что назвал ее просто по имени.
Их глаза встретились.
— Не волнуйся обо мне. Я привыкла осторожничать.
— В вашей деревне сейчас есть немцы?
Она помотала головой. Пауза затянулась, а потом она сказала:
— Немецкая служебная машина приехала сегодня рано утром, потому что кто-то сообщил, что видел, как упал самолет. Мы рассказали им, что слышали взрыв, но была ночь, и мы ничего не видели. Потом они уехали.
Хьюго облегченно вздохнул.
— Они часто бывают в вашей деревне?
Она снова помотала головой:
— Последнее время они приходят не слишком часто, потому что с нас уже нечего взять и дерев