— Какую правду? — потребовал ответа Ренцо.
Я посмотрела ему в глаза, пытаясь решить, стоит ли молчать, могу ли я доверять ему, защитит ли он меня от своего отца?
— Джанни передавал сообщения и следил за всеми, — продолжала я быстро и по-английски. — Он видел расстрел. Он видел, как Козимо предал партизан.
— Нет, это не может быть правдой. Этого не может быть! — не поверил Ренцо.
— Немедленно иди сюда, мальчик! — проревел Козимо. Он размахивал пистолетом.
— Я не позволю тебе ни в кого стрелять, отец! Ты с ума сошел?
— А я не собираюсь терять все, ради чего работал все эти годы.
Я услышала щелчок, затвор пистолета был взведен.
— Нет, — произнес Ренцо твердым голосом. — Были у меня подозрения на твой счет, но я молчал из преданности. Но не сейчас. Ты не причинишь ей вреда. — Он бросил картину и одним махом одолел последние ступени лестницы.
Я подняла картину, когда она съехала вниз. Прекрасный мальчик улыбнулся мне. Я подхватила холст и стала подниматься по ступенькам.
Над головой я услышала глухое ворчание и звериный утробный рык. Ренцо и Козимо боролись. Ренцо был выше ростом, но Козимо — крупнее и все еще очень силен, несмотря на перенесенный инсульт. Ренцо перехватил запястье отца, пытаясь заставить того выпустить пистолет. Раздался выстрел, и пуля срикошетила от стены. Голуби вспорхнули, встревоженные. Ренцо и Козимо боролись, пытаясь удержаться на наклонном полу, то и дело спотыкаясь о камни и балки. Козимо попытался ударить Ренцо о стену, глухо рыча. Тот взвыл от боли, но не отступил.
Я добралась до последней ступени и постаралась проскользнуть вдоль внешней стены к дверному проему. Желанная свобода была уже близко, когда раздался крик:
— Эй, привет! Там есть кто-нибудь? Джоанна?
Козимо на секунду прервал борьбу. Я выбежала из двери, пересекла двор и увидела Найджела Бартона, стоящего у подножия лестницы. Увидев меня, он просиял и замахал руками.
— Привет, Джоанна! — закричал он снизу. — Мне сказали, что вы здесь, поэтому я подумал, что приду и удивлю вас хорошими новостями. Но все ли в порядке? Мне показалось, что я слышал что-то похожее на выстрел. Но, конечно, это могло быть…
— Найджел, — перебила я, пытаясь, невзирая на страх, как можно быстрее сползти по шатким ступенькам. — Бегите обратно в деревню и позовите подмогу. Там мужчина с пистолетом. Бегите!
Найджел открыл рот от удивления.
— Вы уверены? Там правда вооруженный человек? Тогда спускайтесь, я уведу вас из этого ужасного места.
— Найджел, бегите! — крикнула я. — Не ждите меня!
В этот момент в дверях показался Козимо. Пистолет все еще был в его руке. Я оглянулась, ища глазами Ренцо, но того не было. Я застыла. Сердце стучало так сильно, что мне стало трудно дышать. Козимо подошел к краю, прицелился и выстрелил в Найджела, но промахнулся. Пуля срикошетила от камней. Найджел вскрикнул от ужаса и, спрыгнув с последней ступеньки, удрал в лес. Теперь Козимо навел пистолет на меня.
— На этот раз я не промахнусь! — прорычал он.
И тут в глубине земли раздался гул. Галька застучала по ступенькам, скатываясь вниз. Камень, на котором стоял мужчина, начал крениться. Козимо отшатнулся, пытаясь сойти с опасного места, но его больная нога подвернулась.
— Ренцо, помоги мне! — возвал он.
Вдруг, как в замедленной съемке, край площадки оторвался от склона. Козимо отчаянным усилием пытался зацепиться хотя бы за что-нибудь, но пальцы хватали воздух. Он вопил, падая с обрыва, а потом его тело с глухим стуком ударилось о скалу среди лавины камней и гальки.
В дверях появился Ренцо. По его лицу с одной стороны стекала кровь. Он побрел ко мне.
— Отец вырубил меня, — проговорил он. — Своего собственного сына. С тобой все в порядке?
Я кивнула, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Он упал, — выдавила я наконец. — Камень рухнул, и Козимо упал…
Ренцо осторожно подошел к краю площадки. Тело его отца лежало далеко внизу, полузасыпанное камнями и дерном. Ренцо перекрестился.
— Он был плохим человеком, сейчас я в этом убедился, — произнес он. — Но при этом всегда любил меня и был лучшим из отцов. Пусть упокоится с миром.
— Ты не позволил ему убить меня, — сказала я. — Это было очень смело. Я поверить не могла, что он способен на такое, хотя догадывалась, что за ним водились темные делишки. Но я понятия не имела… Хотя нет, это неправда. Когда произошло убийство Джанни, я прямо почувствовала, что это его рук дело. Но партизаны на войне… он действительно оказался преступником. — Я осторожно взяла Ренцо за руку. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое. Козимо был твоим отцом, и ты любил его… Идем. Тебе надо вернуться в город, а раны… что же, понемногу заживут.
— Не забудь нашего прекрасного мальчика, — сказал Ренцо.
— Как будто я могла его забыть. — Я поняла, что все еще прижимаю к себе картину.
Ренцо помог мне спуститься по ступенькам, и мы побрели к долине, где увидели нескольких горожан, бегущих к нам.
— К нам примчался какой-то сумасшедший англичанин, — заговорил один из них. — Мы не поняли, о чем он кричал, но что-то про Джоанну и пистолет, поэтому мы пришли и… — Он осекся, увидев окровавленное лицо Ренцо. — Где этот безумец с пистолетом?
— Это был Козимо, — сказал Ренцо. — Он пытался убить синьорину Джоанну. Мы сцепились. Он ударил меня рукояткой пистолета и вырубил.
— Где он? Его надо остановить! — воскликнул один из мужчин.
— Он погиб. Упал с высоты. Склон холма рухнул и утянул его вниз.
Мужчины перекрестились. Я заметила, что никто из них не пожелал: «Пусть земля ему будет пухом». Затем все взгляды с любопытством обратились к тому, что нес Ренцо.
— Мы нашли это в крипте под монастырем. — Ренцо поднял картину, и они ахнули:
— Великолепно!
— Это работа старых мастеров, — сказал один из них.
— Я помню, что до войны в монастыре были прекрасные картины, — кивнул старший из них. — Мы думали, что все они стали добычей нацистов.
— В крипте есть и другие, — поведал Ренцо, — но эта самая прекрасная.
— Интересно, это поможет Сан-Сальваторе разбогатеть? — спросил один из компании.
— Как ты можешь так говорить?! — возмутился другой. — Это народное достояние. Ему самое место в музее во Флоренции.
— Флоренция? Почему не Лукка? Лукка тебе не так хороша, как Флоренция?
И они оживленно заспорили. Ренцо улыбнулся мне. Мы пошли в гору, возвращаясь в деревню.
Доктор сначала промыл рану Ренцо, а потом наложил на нее три шва.
— Вам повезло, что вы не потеряли глаз, — сказал он. — И не истекли кровью, потому что задета вена.
— Да, мне повезло, — кивнул Ренцо. В его голосе звучала горечь.
В этот момент за дверью раздались голоса, и вошла жена доктора, чем-то весьма обеспокоенная.
— Там какой-то сумасшедший иностранец, — сообщила она. — Он утверждает, что является адвокатом синьорины, и…
Закончить она не успела, потому что в комнату ворвался Найджел.
— О, вот вы где, Джоанна! Какое счастье — вы в безопасности! Что там произошло? Какой-то безумец стрелял? Они его уже поймали? Наверняка это мафия. Всем известно, что в этой стране целые районы кишат бандитами. Давайте заберем ваши вещи. У меня есть машина. Я отвезу вас во Флоренцию, и мы сможем вернуться домой.
— Это так мило с вашей стороны, Найджел, — усмехнулась я, — но, как вы можете видеть, я совершенно невредима. А что касается человека с пистолетом, то он мертв.
— Слава богу, — облегченно вздохнул он. — Значит, мы можем уехать? Мы успеем сесть на ночной поезд.
Я взглянула на Ренцо. Лицо того сильно побледнело, а ряд стежков складывался в черную линию над самым глазом.
— Вряд ли мне позволят так просто уехать, — сказала я. — Думаю, здесь начнется расследование, и мне придется давать показания.
— Нет, если вы уедете из страны до приезда полиции, — возразил Найджел.
— Но я хочу дать показания. — Я нахмурилась. — Очень важно, чтобы в этом деле разобрались. Представьте себе, это связано с моим отцом.
— О, понятно. — На его лице было написано разочарование. — Тогда мне лучше остаться и защищать вас в суде, если это будет необходимо.
Я посмотрела на его серьезное лицо и чуть не рассмеялась.
— Найджел, у вас разве хватит квалификации для практики в области международного права? И я уверена, что защитник мне не понадобится, потому что я жертва, а не подозреваемая. А синьор Бартоли будет моим переводчиком.
Найджел взглянул на Ренцо, затем снова посмотрел на меня.
— Значит, вы не хотите, чтобы я остался?
— Это очень любезно, и я ценю ваше предложение, — сказала я. — Однако я хотела бы разобраться во всем сама, прежде чем ехать домой. Кроме того, я уверена, что вам лучше вернуться в Англию.
— Ну, если вы действительно не хотите… Хорошо. — Он выглядел удрученным.
— Было очень любезно с вашей стороны приехать сюда сразу же после моего звонка Скарлет, — сказала я. — Полагаю, она волновалась, что у меня возникли проблемы с законом.
Теперь он выглядел озадаченным.
— Я не знаю, о каком телефонном звонке вы говорите. На прошлой неделе я зашел к Скарлет, чтобы спросить, где вас искать. Узнав, где именно в Италии вы остановились, я взял несколько выходных, чтобы лично рассказать вам приятные новости.
— Приятные новости?
Теперь он улыбнулся:
— Да. О ваших картинах.
— Картинах моего отца? Так они в итоге оказались ценными?
Он покачал головой:
— Нет, не о работах вашего отца, к сожалению. Я говорю о семейных портретах. Мы почистили их, и один из них потребовал дальнейшей экспертизы — портрет вашей тезки, Джоанны Лэнгли. Оказалось, он был написан Томасом Гейнсборо. До сих пор об этом портрете не было ничего известно.
— Гейнсборо? Вы в этом уверены?
Он кивнул взволнованно:
— Как только картина была очищена, в нижнем углу обнаружилась подпись. Кроме того, в дневнике» художника есть упоминание о том, что «ему позировала Дж. Л. и у нее очень изящное сложение».