Я покачал головой.
– Этого будет недостаточно. Даже густая борода не поможет.
Я бросил последний взгляд на свое лицо – каким оно могло быть, – рассмеялся и отодвинул зеркало в сторону.
– Присядь. Мы оба знаем, что необходимо сделать. Я прочитал твои свитки, но не нашел в них того, что требуется. Сегодня мы постараемся отыскать нужные ходы сами.
У нас получалось не слишком хорошо. По природе мы оба были одиночками, но нам требовалось научиться работать вместе как членам круга Дьютифула. Мы несколько раз неудачно начинали, принимались проклинать Галена, эльфийскую кору и недалеких людей, которые не позволили Чейду в юном возрасте изучать Силу. Но наступил момент, когда Сила свободно потекла между нами, и, как уже не раз бывало раньше, я доверился рукам Чейда, рукам с длинными тонкими пальцами. Я подпитывал его Силой, поскольку его собственная магия текла едва-едва. Нам очень пригодились знания Чейда о строении человеческого тела, которые мы объединили с представлениями моего тела о себе. В некотором смысле данная процедура оказалась даже более сложной, чем мое исцеление, поскольку каждый шаг приходилось делать отдельно, принимая в расчет желания моего тела. Но мы добились успеха.
Когда мы закончили, я вновь посмотрел в зеркало. Мой новый шрам был не таким заметным, как прежний, а нос не таким кривым. Но я знал, что теперь мое лицо не будет привлекать к себе внимание. Мы восстановили прежние отметки – след укуса на предплечье, шрам от стрелы на спине и затянувшуюся рану от меча Лодвайна. Однако новые шрамы затрагивали только кожу, оставив в полном порядке мышцы и сухожилия. И все же они вызывали у меня неприятные ощущения. Но я знал, что пройдет время и я к ним привыкну. Чейд заметил, что моя седая прядь потемнела у корней. Он лишь покачал головой.
– Не знаю, что делать. В свитках не говорится о том, как изменить цвет волос. Я советую тебе выкрасить седую прядь. Тогда все решат, что ты стал тщеславным. А это легко объяснить.
Я кивнул и отставил зеркало в сторону.
– Но этим я займусь позднее. А сейчас я ужасно устал, – совершенно честно признался я.
Чейд с сомнением посмотрел на меня.
– А как твоя голова? Болит?
Я нахмурился и провел ладонью по лбу.
– Обычная головная боль, несмотря на то что мы довольно долго работали Силой. Быть может, ты прав. Впрочем, боли могут вернуться.
Он задумчиво покачал головой, обошел стол и положил ладони мне на голову.
– Здесь, – сказал Чейд, проводя пальцами по исчезнувшему шраму, породившему прядь седых волос. – И здесь. – Он нажал на точку, которая находилась под глазом.
Я по привычке поморщился, но тут же удивленно улыбнулся.
– Мне не больно. Всякий раз, когда я причесывал волосы, у меня начинала раскалываться голова, а когда становилось холодно, болело лицо. Раньше я никогда об этом не думал.
– Болевая точка под глазом возникла после того, как Гален попытался убить тебя в башне, когда ты у него учился. Баррич сказал, что ты едва не ослеп на один глаз. Неужели ты забыл, как он тебя тогда избил?
Я молча покачал головой.
– Мне удалось изучить всего тебя изнутри, Фитц. Я видел, какие повреждения остались после того, как ты просидел в темнице Регала, и другие раны на лице и спине. Магия излечила тебя. Но гораздо любопытнее тот факт, что прекратились головные боли после работы Силой. А меня больше всего интересуют приступы страха – неужели и они больше не будут повторяться?
Он подошел к полке со свитками и вернулся с одной из самых своих жутких книг – «Человеческая плоть» Вердада Живодера. Прекрасно оформленный том, от которого пахло свежими чернилами. Вероятно, новую копию сделали недавно. Этот мерзкий и безжалостный жрец из Джамелии в течение многих лет расчленял тела в монастыре. После того как о его порочных занятиях узнали власти, дурная слава Живодера достигла даже Шести Герцогств. Я слышал о его трактате, но никогда прежде не видел.
– Где ты раздобыл этот труд? – удивленно спросил я.
– Я попросил его разыскать несколько лет назад. На поиски ушло два года. Текст явно испорчен. Сам Вердад ни разу не называл себя «живодером», а в манускрипте это делается множество раз. Сомневаюсь, что он наслаждался запахом гниющей плоти, как утверждается здесь. Нет, я попросил доставить мне книгу вовсе не ради текста, который написали другие люди, – меня интересовали рисунки.
Чейд с благоговением открыл книгу и положил передо мной. По его просьбе я не стал обращать внимание на изящные джамелийские буквы и сосредоточился на детальных изображениях внутренних органов. Еще мальчишкой я видел рисунки Чейда, однако по сравнению с этими они казались грубыми набросками. Картинки, которые указывали наиболее уязвимые точки тела человека, нельзя было сравнить с настоящей картой его внутренностей. Поражали цвета, очень близкие к натуральным, и я вдруг ощутил собственную беззащитность. Все эти мягкие ткани, темно-красные и серые, блестящая печень и аккуратно сложенные кишки так ловко прятались в моем теле. А потом Лодвайн вонзил меч мне в спину и повредил их. Моя рука сама потянулась к фальшивому шраму в нижней части спины. Чейд заметил мой непроизвольный жест.
– Теперь ты понимаешь, почему я так за тебя боялся. С самого начала я подозревал, что только Сила способна вернуть тебе здоровье.
– Закрой, пожалуйста, – попросил я, отворачиваясь от драгоценной книги.
Однако Чейд лишь перевернул страницу. Теперь он открыл изображение руки со снятой кожей и мышцами, что позволяло разглядеть кости и сухожилия.
– Я внимательно изучил рисунки, прежде чем взяться за лечение своих рук. Не думаю, что изображения абсолютно точные, но мне они помогли. Кто бы мог представить, что в человеческих руках и пальцах столько отдельных косточек? – Тут только он посмотрел на меня, сообразил, что мне не по себе, и захлопнул толстый том. – Когда ты окончательно поправишься, я советую тебе тщательно изучить все рисунки, Фитц. Полагаю, каждый человек, владеющий Силой, должен это сделать.
– Даже Олух? – сухо спросил я.
Чейд посмотрел на меня и пожал плечами.
– А почему бы и нет? Иногда он способен на весьма разумные мысли. Кто знает, какие идеи скрываются под его деформированным черепом?
Я взглянул на ситуацию с другой стороны.
– Деформированным? Значит, ты полагаешь, что на Олуха можно воздействовать при помощи Силы? И сделать из него нормального человека?
Чейд отрицательно покачал головой.
– Тут не все так просто, Фитц. Тело Олуха воспринимает себя как вполне нормальное. Отличия для него… ну, тут я лишь могу предполагать, но люди бывают высокими и низкими – так и с Олухом. Его тело развивалось по собственным законам. Олух таков, какой он есть. Быть может, нам следует радоваться, что он с нами, даже если он и отличается от нас.
– Вижу, ты тщательно исследовал данный вопрос, – заметил я, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало укора.
– Ты не представляешь, как я воспринимаю происходящее, Фитц, – тихо проговорил он. – Мне кажется, будто распахнулась дверь тюремной камеры и меня выпустили на свободу. И то, что я увидел, меня потрясло. Травинка для человека, проведшего почти всю жизнь в темнице, так же замечательна, как бескрайние просторы. И все, что мешает мне заняться изучением нового мира, вызывает протест и отвращение. Я не хочу тратить время на сон или на еду. Мне все труднее заниматься делами королевства. Какое мне дело до торговцев Удачного, драконов и нарчесок? Сила завладела моим воображением и сердцем. Сейчас я хочу лишь одного: исследовать мир при помощи Силы.
Мое сердце сжалось. Я узнал одержимость Чейда. Все чаще и чаще я замечал, как его что-то завораживало. Как только его захватывала какая-то новая идея, он шел вперед до тех пор, пока не овладевал интересующим его вопросом в совершенстве. Или пока его внимание не отвлекало что-нибудь другое.
– Понятно, – ответил я, стараясь говорить небрежно. – Иными словами, ты потерял интерес к экспериментам со взрывчатыми веществами?
На мгновение его лицо приобрело недоуменное выражение, – казалось, он забыл о своих опытах.
– Ах, ты об этом… – смущенно пробормотал Чейд. – Мне кажется, я нашел то, что меня интересовало. Конечно, взрывы могут оказаться весьма полезны, но их слишком трудно регулировать. – Он равнодушно махнул рукой. – Я отложил эксперименты. Сейчас я занят делами поважнее.
– Чейд, – сказал я, – ты не должен заниматься этим в одиночку. И вовлекать Олуха. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что мной движет забота о тебе, а не желание сохранить свои секреты. – Я вздохнул. – Тебе необходима помощь. Когда силы ко мне вернутся, когда Дьютифул, Олух и я возобновим занятия, ты должен присоединиться к нам.
Некоторое время он внимательно смотрел на меня.
– И лорд Голден? – Чейд склонил голову набок. – Ты говорил, что он стал членом нашего круга.
– Говорил? – Я сделал вид, что смутился. – Ах, да. Он присутствовал при моем исцелении. И мне кажется, я почувствовал… Как ты думаешь, он помог меня исцелить?
Чейд бросил на меня недоуменный взгляд.
– А тебе не кажется, что ты сам гораздо лучше знаешь ответ на свой вопрос? Ты ведь говорил мне об этом.
Я попытался оценить свое необъяснимое нежелание привлекать Шута к урокам. Он все равно не согласится, сказал я себе, но уверенности у меня не было.
– Я могу сказать лишь, что он присутствовал, но не в силах оценить, что он делал, – уточнил я.
– Направлял нас, – задумчиво проговорил Чейд. – Он сказал, что уже участвовал в чем-то похожем, когда пострадал Ночной Волк. – Он помолчал, а потом добавил, не меняя интонации: – Шут хорошо тебя знает, ему известен некий путь к тебе. – Чейд вздохнул. – Фитц, ты ведь и сам это признал.
– Он был рядом, когда я использовал Дар и Силу, чтобы вылечить волка. Но не участвовал в самом процессе. Он помог мне прийти в себя потом. – Я задумался. – Скрытность и стремление хранить тайны. Неужели это становится привычкой? Клянусь, Чейд, я не знаю, почему так происходит… Проклятье! Да. Мы с Шутом связаны Силой. Наша непрочная связь появилась после того, как Шут прикоснулся сначала к Верити, а потом, когда на его пальцах остался след, ко мне. И когда он при помощи нашей связи вернул меня обратно в мое тело, она стала крепче. Пожалуй, после исцеления связь еще больше упрочилась. Сомневаюсь, что сам Шут владеет Силой. Она имеется лишь в кончиках его пальцев; быть может, он настроен только на меня.