Мне даже удалось провести несколько вечеров с Недом. Мы не ходили в «Заколотую свинью», предпочитая тихое, сравнительно новое заведение под названием «Разбитый красный корабль», где подавали вполне приличное пиво. Здесь мы ели жирную дешевую пищу и беседовали, как старые друзья. Наше общение напомнило мне последние разговоры с Барричем, перед тем как Регал меня убил. Мы общались как взрослые мужчины. Однажды мой приемный сын доставил мне немалое удовольствие, рассказав, как Старлинг ворвалась в мастерскую, очаровала мастера Гиндаста и увела Неда на целый день в город.
– Было так странно, – с удивлением рассказывал он. – Она вела себя так, словно мы никогда не ссорились. Что мне оставалось делать? Пришлось сделать вид, что я все забыл. Как ты думаешь, а она помнит слова, которые мне тогда сказала?
– Разумеется, – задумчиво проговорил я. – Забывчивые менестрели очень быстро умирают от голода. Просто Старлинг считает, что если представить себе что-то, то так все и будет. Как видишь, иногда у нее получается. Значит, ты ее простил?
Нед в замешательстве посмотрел на меня, затем ухмыльнулся и ответил:
– А она бы заметила, если бы я ее не простил? Она так старалась убедить Гиндаста в своей материнской любви ко мне, что я сам едва ей не поверил.
Мне оставалось только рассмеяться и пожать плечами. Старлинг отвела Неда на постоялый двор, где любили останавливаться менестрели, и познакомила с несколькими юными дамами-музыкантами. Они угощали его пирожками с изюмом и миндалем, элем и своими песнями, соперничая за его внимание. Я тут же предупредил Неда об очаровательных манерах менестрелей и их каменных сердцах. Не стоило этого делать.
– У меня не осталось сердца, которое я мог бы отдать какой-нибудь девушке, – серьезно заявил он.
Тем не менее, когда он описывал прелестных юных менестрелей, у меня появилось ощущение, что если он и не отдал ни одной из них своего сердца, то кое на кого глаз положил. И я беззвучно благословил Старлинг и помолился за то, чтобы мой мальчик побыстрее исцелился.
Шут всячески меня избегал. Несколько раз я спускался вечером из покоев Чейда и выходил в гостиную лорда Голдена через свою спальню, но оказывалось, что его нет. Дьютифул рассказал мне, что лорд Голден стал чаще играть в городе, где подобные развлечения становятся все более популярными, а также устраивает приемы в своих покоях. Мне его не хватало, но я боялся встреч наедине. Он мог прочесть в моих глазах, что я предал его Чейду. Это для его же блага, пытался я себя утешить. Будь прокляты все драконы! Если, для того чтобы спасти ему жизнь, необходимо удержать Шута от поездки на Аслевджал, я готов перенести его недовольство.
Так я утешал себя, когда начинал верить в его дикие пророчества. Большую же часть времени я считал, что никаких замерзших драконов не существует, как нет и Бледной Женщины, – а посему ему нечего делать на Аслевджале. Так я оправдывал свои интриги с Чейдом против Шута. А сам Шут избегал встреч со мной из-за того, что я узнал о его татуировках, – так я думал. Я понимал, что теперь не могу требовать его внимания и мне нельзя навязывать ему свое общество. Оставалось лишь надеяться, что время поможет нам вернуть прежние отношения.
Так день проходил за днем.
Я никому в этом не признавался, но мой ужас перед предстоящим путешествием принца на Аслевджал отступил перед энтузиазмом, с которым я обучал его Силе. И сколько я ни считал оставшиеся до отплытия дни, их не хватало. Теперь я был полностью согласен с Чейдом: принцу необходим круг Силы. И я погрузился в работу, хотя она и шла с переменным успехом.
Возможности Чейда медленно, но верно развивались. Однако он был постоянно недоволен собой и потому часто отвлекался. Мне никак не удавалось научить его расслабляться и очищать сознание от посторонних мыслей. Дьютифула забавляли мои споры со старшим учеником, а Олух откровенно скучал. В результате Чейд злился на меня. Мой терпеливый и добрый наставник оказался ужасным учеником, упрямым и непослушным. После четырех дней безуспешных попыток мне удалось открыть его Силе. Но стоило ему ощутить близость потока, как он очертя голову погрузился в него. И мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Сурово приказав Дьютифулу и Олуху ничего не предпринимать, я бросился упрямому Чейду на выручку.
Мне не хочется вспоминать о том, что тогда произошло. Чейд не просто открылся Силе. В старом убийце накопилось слишком много всего – и теперь прожитые им годы утекали от него. После нескольких безуспешных попыток собрать его я понял, что Чейд посылает в разные стороны части своего сознания. Подобно корням страдающего от жажды растения, он распространялся по всем направлениям, не обращая внимания на то, как поток Силы рвет и разбрасывает его «корни». И пока я пытался собрать его частицы, он наслаждался восхитительным ощущением причастности. Наконец мне удалось разорвать его контакт с Силой, я был полон гнева и мощи своей магии. Вернувшись в собственное тело, я обнаружил, что лежу под столом, дрожа от напряжения, еще немного – и у меня начались бы судороги.
– Ах ты, старый упрямый ублюдок! – задыхаясь, прошипел я. У меня даже не осталось сил кричать.
Чейд лежал в своем кресле. Потом он с трудом раскрыл глаза и пробормотал:
– Великолепно… Великолепно… – Его голова упала на грудь, и он погрузился в глубокий сон.
Дьютифул и Олух помогли мне подняться с пола и посадили меня в кресло. Дьютифул дрожащими руками налил полный стакан вина, а Олух смотрел на меня широко раскрытыми испуганными глазами.
Когда я сделал несколько больших глотков, Дьютифул растерянно сказал:
– В жизни не видел ничего страшнее. Когда ты отправился вслед за мной, произошло нечто похожее?
Я был слишком потрясен и зол на Чейда, чтобы признаться, что и сам не знаю.
– Пусть это будет уроком для вас обоих, – проворчал я. – Всякий, кто совершает подобные глупости, рискует жизнью всех остальных. Теперь я понял, почему прежние мастера считали, что необходимо создать барьер боли между Силой и упрямым учеником.
Принц был потрясен.
– Ты ведь не станешь этого делать с лордом Чейдом? – Он говорил так, словно я предложил заковать королеву в кандалы ради ее же блага.
– Нет, – неохотно признал я и, с трудом поднявшись на ноги, обошел стол.
Я слегка подтолкнул храпящего Чейда, а потом ткнул его посильнее. Он приоткрыл глаза и улыбнулся, не поднимая головы.
– А вот и ты, мой мальчик. – Его улыбка стала широкой и самодовольной. – Ты меня видел? Ты видел, как я летал? – А потом его глаза закатились, и он вновь погрузился в сон, точно уставший ребенок после целого дня, проведенного на ярмарке.
Я с тоской сообразил, что Чейд даже не понял, что нам чудом удалось избежать несчастья. Лишь через час он немного пришел в себя и принялся многословно извиняться, но при этом глаза его так радостно сверкали, что меня вновь одолели дурные предчувствия. Даже после того, как Чейд дал мне обещание не устраивать самостоятельных экспериментов, я постарался вбить в голову Олуху, что он должен немедленно сообщить мне, как только Чейд начнет заниматься Силой. Олух обещал, что так и сделает, однако я хорошо знал, что подобные наказы у него в одно ухо влетают, в другое вылетают.
Следующее утро также не принесло спокойствия. Призвав Чейда оставаться свидетелем, я попытался научить Дьютифула расширять возможности своей Силы при помощи Олуха. Хотя все они однажды уже объединили свои усилия для моего исцеления, никто из них не мог объяснить, что тогда произошло. Я считал, что Дьютифул должен получить возможность пользоваться Силой Олуха. Поэтому я решил проделать простое упражнение, – во всяком случае, так мне казалось.
В одиночку Дьютифул мог лишь едва слышно позвать Чейда. Да, ему удавалось привлечь его внимание, но не более того. Я не знал, в чем тут причина: то ли Чейд закрыт для Силы, то ли Дьютифул не в состоянии четко направлять сообщение. Мне хотелось узнать, сможет ли Дьютифул при помощи Олуха достучаться до Чейда.
– Принц Верити говорил мне, что член круга или одинокий маг, которого используют таким образом, получает звание человека короля. Таким образом, Олух исполнит роль человека короля для Дьютифула. Попробуем? – спросил я.
– Он принц, а не король, – с беспокойством возразил Олух.
– Да. И что с того?
– Я не могу быть человеком короля. Не получится.
Я решил проявить терпение.
– Все в порядке, Олух. Ты будешь служить человеком принца.
– Служить? Как слуга? – тут же обиделся Олух.
– Нет. Ты будешь помогать как друг. Олух будет помогать Дьютифулу как человек принца. Ну, попробуем?
Дьютифул усмехнулся. Но он не смеялся над Олухом. Олух повернулся к нему, улыбнулся и уселся рядом.
– Вам будет легко, – предположил я. На самом деле я понятия не имел, что получится. – Олух, тебе нужно просто открыться Силе, но не делать при этом никаких усилий. Дьютифул постарается зачерпнуть у тебя Силу и попытается войти в контакт с Чейдом. Дьютифул, не торопись. И как только я скажу, чтобы ты остановился, сразу же разрывай контакт. Ну, начинайте.
Мне казалось, что я предусмотрел все варианты развития событий. На столе стояли сласти, которые так любил Олух, и бренди, если нам потребуется восстановить силы. Возможно, я совершил ошибку – глаза Олуха постоянно возвращались к булочкам со смородиной. Быть может, они отвлекали его от занятий Силой? Еще я хотел заранее приготовить горячей воды и эльфийскую кору, но Чейд категорически запретил: «Нет, круг принца не должен употреблять столь разрушительный настой».
Я стоял рядом с принцем, когда он положил руку на плечо Олуха. Если я увижу, что силы Олуха на исходе, то всегда смогу прервать физический контакт между ними. Я знал, что таким способом можно убить человека, и надеялся, что мы сумеем избежать несчастных случаев.
Мы ждали. Через некоторое время я вопросительно посмотрел на Чейда. В ответ он приподнял брови.
– Начинайте, – предложил я.