Я ожидал, что он смутится, однако Нед лишь широко ухмыльнулся, как настоящий мужчина, встретивший приятеля.
– Ну, честно говоря, я рад, что вы нас не нашли.
Я ощутил глупое, но острое желание стукнуть его, чтобы стереть дурацкую улыбку с лица. С тем же успехом он мог стоять в горящем амбаре, наслаждаясь теплом огня, совершенно не думая о беде, которую навлек на себя и Сванью. Теперь я сообразил, что привело меня в ярость, – Нед не понимал, какой опасности он подвергает девушку.
– Видимо, мастер Хартшорн тоже не смог вас найти. – Я с трудом сдерживал гнев. – Однако он наверняка поджидает Сванью.
Мне так и не удалось согнать с его лица беспечную улыбку счастливого человека.
– Она знает, что он будет ее ждать, – спокойно ответил Нед. – И она решила, что оно того стоит. Не будь таким серьезным, Том. Она знает, как договориться с отцом. Все будет хорошо.
– Может быть все, что угодно, только не «хорошо». – Меня поражали его спокойствие и развязность. – Ты совсем не хочешь думать, мальчик. Что станет с ее семьей, как они будут жить дальше, зная, что их дочь сделала такой выбор? И что станешь делать ты, если у нее будет ребенок?
Только теперь улыбка сползла с его лица, но он все еще стоял, расправив плечи и смело глядя мне в лицо.
– Я полагаю, что это моя забота, Том. Я достаточно взрослый, чтобы управлять собственной жизнью. Однако должен тебя успокоить: она сказала мне, что женщины знают, как избежать подобных неприятностей. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не будем готовы и я не смогу назвать ее своей женой.
Быть может, боги наказывают нас, заставив вновь взглянуть на собственные дурацкие ошибки, обрекая смотреть, как наши дети попадают в те же ловушки, которые разрушили нашу жизнь. Мне пришлось заплатить страшную цену за счастливые часы, проведенные с Молли. Тогда я думал, что наше счастье принадлежит только нам и мы никому не причиняем вреда, сохраняя нашу любовь в тайне от всех.
Не сомневаюсь, что Молли понимала все гораздо лучше меня. И ей пришлось заплатить – тут я не сомневался – гораздо более высокую цену, чем мне. Если бы не Баррич, сумевший защитить их обеих, за нашу глупость расплачивалась бы и Неттл. Возможно, ей еще предстоят страдания, ведь она, как кукушонок, отличается от других птенцов. Наверное, я должен предупредить Неда – но станет ли он меня слушать? Ведь сам я не слушал ни Баррича, ни Верити. Я постарался забыть о гневе и заговорил как можно убедительнее:
– Нед. Пожалуйста, выслушай меня. Не существует надежных способов, позволяющих женщине не беременеть. Все они рискуют, и всем приходится платить. Всякий раз, когда она ложится с тобой, ее преследует мысль: «Может быть, сейчас? Навлеку ли я позор на свою семью?» Ты знаешь, я не выгнал бы тебя из дома, какую бы ошибку ты ни совершил, но со Сваньей все может произойти иначе. Ты должен защищать ее, а не подвергать опасности. Ты просишь, чтобы она рискнула всем ради удовольствия быть с тобой, но ты не в силах дать ей никаких гарантий. Что ты станешь делать, если отец выгонит Сванью из дома? Или начнет ее бить? Как ты ей поможешь, если от нее отвернутся друзья? Почему ты поступаешь так безответственно?
Нед помрачнел. Им овладело редко посещавшее его упрямство. Он сделал несколько глубоких вдохов, но так и не справился с возмущением.
– Если он выгонит Сванью из дома, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее содержать. Если он начнет ее бить, я его убью. А если друзья отвернутся от Сваньи, то о них не стоит жалеть, – значит, они не настоящие друзья. Не беспокойся, Том Баджерлок. Теперь это моя забота. – Последние слова он произнес особенно агрессивно, словно я предал его, заговорив вслух о своих тревогах. Нед отвернулся от меня. – Я взрослый мужчина. И сам способен принимать решения. А теперь, если ты не против, мне нужно приниматься за работу. Не сомневаюсь, что мастер Гиндаст с нетерпением ждет своего шанса напомнить мне о моих обязанностях.
– Нед! – Имя мальчика прозвучало, точно удар хлыста.
Он повернулся ко мне, удивленный резкостью тона, и я заставил себя произнести необходимые слова:
– Занятия любовью с девушкой не превращают юношу в мужчину. Ты не имел права это делать. Во всяком случае, до тех пор, пока вы не станете мужем и женой и не сможете содержать детей. Тебе больше не следует встречаться со Сваньей, Нед. Так продолжаться не может. Если ты в самое ближайшее время не поговоришь с ее отцом, то никогда не станешь мужчиной в его глазах. И…
Нед уходил от меня. Посреди моей речи он отвернулся и зашагал прочь. Я ошеломленно смотрел ему вслед. Мне все еще казалось, что сейчас он остановится, вернется и попросит прощения и помощи. Однако он скрылся в доме Гиндаста, так и не оглянувшись.
Некоторое время я продолжал стоять на снегу. Спокойствие не возвращалось ко мне. Напротив, гнев все сильнее разгорался в моей душе; казалось, еще немного – и его жар растопит снег. Руки сами сжались в кулаки. Мне вдруг пришло в голову, что я впервые разозлился на Неда настолько, что способен пустить в ход кулаки, когда он отказался прислушаться к голосу разума. Я представил себе, как стучусь в мастерскую, а потом вытаскиваю его наружу, чтобы заставить взглянуть правде в глаза.
Потом я решительно повернулся и зашагал прочь. А как я повел себя в его возрасте? Разве я стал прислушиваться к доводам разума? Даже когда Пейшенс снова и снова объясняла мне, почему я должен держаться как можно дальше от Молли.
Я все понимал, но гнев на Неда не проходил, как, впрочем, и запоздалое презрение к поступкам давно прошедшей юности. Мной овладело отчаяние: выходит, мне ничего не остается, как наблюдать за моим приемным сыном, который повторяет мои собственные дурацкие ошибки…
Как и я, Нед верил, что любовь оправдывает риск, и совершенно не думал о том, что расплачиваться за их со Сваньей невоздержанность придется ребенку. Все повторяется, а я не в состоянии ничего сделать. Мне кажется, именно в этот момент я понял Шута. Он верил в Белого Пророка и Изменяющего и считал, что им под силу изменить колею, по которой движется колесо настоящего, направив его в лучшее будущее. Он верил, что некоторые наши поступки могут помешать другим повторить ошибки прошлого.
К тому времени, когда я вернулся в Олений замок и поднялся в башню Верити, мне частично удалось справиться с гневом. Однако его тяжелое душное бремя давило мне на плечи, отравляя все, что я делал. Я с облегчением обнаружил, что Дьютифул не дождался меня и ушел. Он лишь подчеркнул единственное слово в моей записке. Мальчик учится не оставлять лишних следов. Быть может, мне удастся удержать от повторения моих ошибок хотя бы его. Мысль о Дьютифуле заставила меня упрекнуть себя в трусости. Неужели я отказался от Неда? Нет, твердо решил я. Но придумать, как изменить ситуацию к лучшему, никак не получалось.
Я вернулся в покои лорда Голдена как раз вовремя, чтобы вместе с ним позавтракать. Но когда я вошел в комнату, он еще не начал есть и задумчиво вертел в тонких пальцах крошечный букетик цветов. Присмотревшись, я понял, что они сделаны из белого кружева и черной ленты. Изящная замена живых цветов для зимы. Неожиданно я вспомнил, что Шут всегда переходил на разноцветные наряды после выпадения первого снега. Он заметил, что я смотрю на букетик, улыбнулся и аккуратно приколол его к груди. Потом жестом предложил мне присоединиться к завтраку.
– Садись и быстренько поешь. Нас вызывают. На рассвете в порту причалил корабль с посольством из Удачного. И не обычное судно, а один из живых кораблей, с говорящей и движущейся фигурой на форштевне. Кажется, он называется «Золотой рассвет». Не думаю, что такие корабли раньше заходили в воды Бакка. На нем прибыло посольство, представляющее совет торговцев Удачного. Они просят срочной аудиенции у королевы Кетриккен.
Новость меня поразила. Обычно контакты между Шестью Герцогствами и Удачным ограничивались визитами отдельных торговцев, а их совет не вступал в официальные переговоры с династией Видящих. Я попытался вспомнить, посылал ли когда-нибудь город-государство своих послов к королю Шрюду, но быстро оставил это занятие. В те времена меня не допускали до столь важных дел.
– И ты должен присутствовать на переговорах? – спросил я, усаживаясь за стол.
– По предложению советника Чейда мы оба будем там присутствовать. Ты должен последовать за мной по лабиринту Чейда. Он сам зашел ко мне с этой просьбой. Должен признаться, я сильно взволнован. Если не считать моего короткого посещения тронного зала в ту ночь, когда мы с Кетриккен бежали из замка, спасаясь от Регала, я там ни разу не был.
Я был потрясен. Конечно, Шут не мог не знать о существовании тайных ходов, но мне и в голову не приходило, что Чейд предложит ему ими воспользоваться.
– И королева согласилась? – спросил я, стараясь сохранять учтивость.
– Да, но неохотно. – Затем, отбросив аристократичные манеры, он добавил: – Я провел некоторое время в Удачном и знаю, как принимает решения их совет. Чейд рассчитывает, что моя оценка поможет ему лучше понять происходящее. Ну а ты, естественно, оценишь со стороны все нюансы и оттенки поведения послов.
Он энергично сервировал стол, щедро накладывая еду на мою тарелку. Копченая рыба, мягкий сыр, свежий хлеб и масло. Посреди стола стоял окутанный паром чайник. Я сходил в свою комнату и принес чашку. Вернувшись, я спросил:
– А почему бы королеве не пригласить тебя присутствовать на переговорах?
Шут пожал плечами и отправил в рот порцию копченой рыбы. Немного подумав, он ответил:
– А тебе не кажется, что послам из Удачного не понравится, что королева Шести Герцогств пригласит представителя другой страны на встречу с ними?
– Может быть, да, а может быть, и нет. Полагаю, что прошли десятилетия с тех пор, как совет Удачного присылал официальную делегацию ко двору Шести Герцогств. Сейчас на нашем троне сидит Горная королева, которая прибыла из дальних краев. Они не удивятся, даже если она станет приносить в жертву живых цыплят или разбрасывать на их пути розы. Как бы Кетриккен ни поступила, послы решат, что таковы обычаи ее родины, и попытаются вести себя соответствующим образом. – Я сделал глоток горячего чая и со значением добавил: – В том числе и приглашать иностранных аристократов на прием.