– Я знаю, как это все устроить. Что известно твоим шпионам о верфях Ганимеда?
Часть IIIЗавоеватель
Когда Железный дождь падет на землю, будь духом тверд. Будь духом тверд.
25Преторы
– Лорд-губернатор Каллисто считает, что мы уничтожены, – медленно произносит Нерон Августус и оглядывает сидящих за столом, пытаясь убедиться, что мы понимаем серьезность происходящего.
На его орлином профиле играют отсветы ламп командного пункта, худые щеки кажутся еще более впалыми, чем обычно. Августус похож на ястреба, выслеживающего добычу с высоты своего полета.
– И его можно понять. На борьбу с нами поднят весь Центр. Нептун вышел на дальнюю орбиту – веспасианские корабли придут нам на помощь месяцев через шесть, не раньше. Мои собственные знаменосцы попрятались в своих городах на Марсе и посылают к нам лишь вторых, а то и третьих сыновей, первенцев же укрывают под защитным полем! – продолжает он, пристально глядя на двух членов совета, сидящих на противоположном конце стола. – Их трусость ослабляет нас! Я созвал своих преторов, своих военачальников на совет, и какие великие планы они предлагают осуществить?
Спасаться бегством – вот что они заявляют в один голос. Месяц назад мы покинули Луну. Мы постоянно отступаем, потому что верховная правительница сильна и ее войска делают все, чтобы загнать нас на Марс.
Не так я представлял себе все это, однако в том, что происходит, нет моей вины. Лорд-губернатор окружен чертовыми идиотами, которые только и умеют, что осторожничать. Золотые слишком боятся потерять свои привилегии и власть, доставшуюся им по праву рождения, они не хотят рисковать. Мало того, они пытаются избавиться от меня, создают против меня альянсы. Это видно по их взглядам, по слегка приподнятым плечам. Любая моя победа означает их поражение. Даже для тех, кто пошел за мной на Луне. Даже для тех, кого я спас от верной смерти. С Шакалом они поступают точно так же, и его отсутствие в этом зале кажется им победой, но тут они глубоко заблуждаются.
Сижу через десять человек от моего хозяина за массивным дубовым столом в командном пункте флагмана, шестикилометрового дредноута «Инвиктус». Потолки тут высотой в сорок метров, зал излишне помпезен. В центре стола сияет резной барельеф, изображающий льва. Более сорока кресел пусты, доверенные советники покинули Августуса, сбежав, словно крысы с тонущего корабля. С нами остались Плиний, претор Кавакс, его сын Даксо и полсотни наиболее могущественных преторов, легатов и знаменосцев Августуса. Они не кидают на меня разъяренных взглядов – это было бы по-детски, ведь у них в распоряжении миллионы душ человеческих. Просто игнорируют меня и пытаются заставить Августуса усомниться в моих идеях.
– Что скажете? Лорд-губернатор Каллисто прав? Мы действительно уничтожены? – обращается к ним Августус.
Но никто не успевает и рта открыть – огромные двери зала с шипением разъезжаются, скрываясь в мраморных стенах, и в зал входит Мустанг, перебрасывая из руки в руку яблоко.
– Прошу прощения за опоздание! – лучезарно улыбается она отцу, подходит к нему и как-то чересчур изящно целует перстень с головой льва на его руке.
– Я объявил о совете час назад, – недовольно произносит Августус.
– Правда? – Мустанг многозначительно смотрит на Плиния. – Как же я прозевала? Я вообще узнала о том, что ты здесь, потому что искала брата. Хотела с ним в шахматы сыграть, – смеется она, довольная собственной шуткой, но ее не понимает никто, кроме Телеманусов.
Театрально вздохнув, она идет к дальнему концу стола и на ходу пожимает руки Даксо и Каваксу, который громогласно приветствует ее. Мустанг садится, кладет на стол ноги в армейских ботинках и спрашивает:
– Я что-то пропустила? Ну конечно же нет! Вы, как всегда, трепещете, объятые страхом?
– Здесь тебе не конюшня! – не сводя глаз с ее ботинок, произносит Августус, и его левая щека слегка подергивается.
Мустанг со вздохом убирает ноги со стола и протирает яблоко рукавом черной формы. Кроме нее, на совете женщин – раз-два и обчелся. Должна быть еще Агриппина Юлия, но она предала Августуса, оставив его флот без нужного количества кораблей для быстрого захвата Марса. Именно из-за ее поступка Августус приставил своих людей к Виктре, чтобы убедиться в ее преданности. Лишь мое вмешательство уберегло ее от гауптвахты.
Нас загнали на окраину, отсюда до орбиты Марса далеко. Операции по минированию астероидов прекращены. Активы Августуса заморожены. Некоторые из его городов уже сдались на милость правительницы, другие находятся в осаде. Уж не говоря о том, какая награда назначена за наши головы. Старейшины, понятное дело, не в восторге оттого, что в этом списке мое имя стоит следующим после Августуса.
– Нас перебили, однако полагаю, что кто-то желал бы высказаться… – продолжает Нерон, но тут раздается оглушительный хруст – Мустанг откусила от своего яблока и как ни в чем не бывало посматривает на раздраженные лица соседей, а я едва сдерживаю смех.
– Монсеньор, – вступает в беседу Плиний, – боюсь, единственное, что нам остается, – придерживаться тактики отступления. Если ничего не изменится, то мы обречены на поражение. А вас, монсеньор, будут судить за…
И снова громкий хруст.
– …будут судить за измену, – поморщившись, договаривает Плиний и выразительно смотрит за сидящих за столом подкупленных союзников. – У нас просто нет другого выбора!
– Продолжать бегство, пока с Нептуна не прибудет подкрепление веспасианцев, – бормочет Августус, – то есть еще шесть месяцев…
– Или сдаться, – кивает политик.
– Эх, парень, надо было тебе грохнуть Октавию, когда была такая возможность, – говорит Кавакс.
– Если бы я убил ее, то все в этой комнате уже давно были бы мертвы, – отвечаю я.
– Без обид, Дэрроу, – качает головой Даксо, – отец просто мечтает вслух!
– А почему ты не убил Октавию? – скептически наморщив лоб, спрашивает меня Плиний.
– Я не мог этого сделать, находясь в одной комнате с Айей Гримус. Ты бы, может, с ней и справился, но простым смертным вроде меня такое не под силу, – улыбаясь, отвечаю я, и знающие свое дело преторы одобрительно смеются.
– На такое не решился бы даже сам Лорн Аркос, – бормочет Августус. – Хотя я однажды своими глазами видел, как он голыми руками убил меченого! Дэрроу сделал все, что мог. Кстати, Дэрроу, ты тоже считаешь, что мы должны продолжать отступление? – поворачивается ко мне лорд-губернатор.
– Тот, кто спасается бегством, просто слабак!
– Мы действительно слабы, – отвечает Плиний, – зато поступаем мудро!
– Мудрецы читают учебники истории, Плиний. А пишут историю сильные люди.
– Хватит цитировать Лорна Аркоса! – перебивает меня политик.
– Я просто хотел удовлетворить твою тягу к знаниям и мудрости.
– Твой почтенный возраст, без сомнения, дает тебе право авторитетно судить о множестве вещей, – заводит старую шарманку Плиний. – Будь добр, просвети нас! Продолжай выдавать изречения старых воинов за свои и научи нас наконец, как мудро прожить жизнь!
– Дело не во мне, любезный Плиний, поэтому отбрось свою личную неприязнь ко мне. Речь идет о нашем хозяине, о его судьбе!
– А ты хороший актер, Дэрроу! Верно подмечено, – устало потирает глаза Августус.
– Юности свойственна горячность, – не унимается Плиний, – но, монсеньор, не забывайте и о том, что осторожность делает честь мудрому человеку! Ожидание в шесть месяцев – разумная цена за победу в будущем! – восклицает он, всплеснув руками. – На самом деле время на нашей стороне! Октавия не может себе позволить спустить все деньги Солнечной системы на погоню за нами, сенат ее в этом не поддержит! Она будет править железной рукой, выворачивая карманы других лордов-губернаторов, рано или поздно ее союзникам это надоест, и они перестанут подчиняться приказам правительницы. Они узнают ее нрав на собственной шкуре, тогда им станет ясно, почему мы восстали против нее. Вассалы Октавии поймут, что она пренебрегает чужими интересами и мнит себя императрицей! Так мы выиграем время, а вместе с ним обретем и силу! Тогда у нас появится возможность заключить мир на выгодных условиях!
– Дерьмо собачье! – раскатисто выкрикивает претор Кавакс, стукнув по столу кулаком.
Этот гигант кажется каменным изваянием, а не существом из плоти и крови. У него такая шея, что я обеими руками обхватить не смогу. В отличие от остальных золотых он бреет голову налысо, носит густую бороду и красит ее в ярко-рыжий цвет. В приглушенном свете она сияет, будто факел в ночи. На левой руке не хватает двух пальцев. Говорят, что их откусил его собственный сын Даксо, будучи еще совсем маленьким. Хотя Даксо всегда улыбается, когда слышит такие сплетни, и поясняет, что это вовсе не он, а его младший брат Пакс. Телеманусы – единственные преторы в этом зале, которые в той или иной степени не зависят от Плиния. Кавакс мне нравится.
– У меня от таких разговоров яйца ноют! Он брешет, словно эльф! – рычит Кавакс. – Мы не должны ставить себя в нелепое положение! Отпусти меня на некоторое время, монсеньор, я приведу тебе тысячу воинов, и они разберутся с трусами, не желающими откликнуться на твой призыв! Прости, дорогой мой! – шепчет он своему рыжему любимцу, лису по имени Софокл, когда тот прижимает остроконечные ушки от оглушительного рева хозяина.
Кавакс протягивает Софоклу пригоршню желейного драже, и тот, успокоившись, накидывается на угощение, а мы ждем, пока суровый муж снова не обратится к нам.
– Ты, кажется, не закончил, Кавакс? – едва заметно улыбнувшись, окликает Августус своего любимчика.
– Отец! – Даксо пихает гиганта локтем в бок, и тот удивленно поднимает глаза.
– Ах да! Так вот! Мы оторвем им яйца и подвесим к мочкам ушей, вот тогда эти людишки вспомнят, что ты – повелитель Марса, и станут на коленях просить тебя принять их помощь, Нерон! – довольно заканчивает он свою речь и продолжает кормить Софокла желейным драже.