Люди выбегают оттуда и несутся сломя голову под проливным дождем. Я даже не вижу лица Октавии, только пурпурный плащ, развевающийся на ветру. Склонив голову под его порывами, они поглядывают на небо, потемневшее от Железного дождя и грозовых туч цвета стали, что постепенно раскаляется в горниле добела. Титаны уже на подходе!
Преторы в спешке поднимаются по высокому подиуму и исчезают в чреве челнока вместе с правительницей. Успеваю увидеть ее лицо. Потом замечаю Айю и Карнуса. А еще Фичнера, вот ведь сукин сын, как он мог предать всех нас! Несусь во весь опор, ноги немеют от усталости, легкие разрываются, но я выкладываюсь по полной. Одно это мгновение может стоить всей моей жизни в шахтах, жестоких тренировок с Гармони, ужасов, творившихся в училище. Мне придает силы обретенная и потерянная любовь, ради которой все-таки хочется жить.
Половина сопровождения Октавии осталась снаружи – охранять корабль, пока зажигаются сигнальные огни и включаются двигатели. Челноки-клоны в точности повторяют все действия основного корабля. Я уже совсем близко, один из золотых Беллона оборачивается, замечает меня, его глаза широко раскрываются, он хочет рвануться вперед, но тут я рассекаю его хлыстом-лезвием, и он умирает, издав сдавленный стон. Теперь повернулись и остальные – женщины, мужчины, воины, политики, золотые и серебряные, которых я знал в те дни, когда был приближенным Августуса.
До них не сразу доходит, что я здесь. Враг должен быть у ворот, а не среди них, поэтому сначала они просто вздрагивают от удивления. Когда им становится ясно, что зрение не обманывает их, я уже недосягаем для покрытых доспехами рук. Обманным движением сбиваю с ног серого и срываю с его пояса сумку с боеприпасами. Бью хлыстом позади себя, рассекая плоть.
Крики, звон лезвий, пули, импульсные разряды в сантиметрах от моей головы. Трап челнока медленно убирается и поднимается.
С диким криком совершаю огромный прыжок, вкладывая в него все оставшиеся силы, и цепляюсь за край подиума израненной правой рукой. От напряжения и боли в пальцах глаза на лоб лезут. Корабль продолжает взлет. Телом чувствую рев двигателей, сердце колотится прямо о ребра. В отчаянии я рычу, пытаюсь подтянуться – угол нереальный, но при низкой гравитации нет ничего невозможного. Перелезаю через край и качусь вниз по отсеку, встаю на колени, тяжело дыша и прижимая лезвие к полу. Люк за моей спиной закрывается, гидравлика издает оглушительное шипение, но я не слышу ничего, кроме собственного прерывистого дыхания и рокота смертоносного челнока, взмывающего в небо.
А потом поднимаю взгляд.
42Как умирают золотые
Шесть преторов в полном обмундировании не спускают с меня глаз. Среди них Карнус, Айя и толстяк Фичнер, изумленно смотрящий на меня. Перед преторами стоит правительница. Она высокого роста, но им едва ли до плеча достает.
Твою ж мать! Думал, эти сукины дети уже ушли на командный мостик.
– Дэрроу? Снова ты? – стонет Фичнер.
– Что? – смеется Карнус, поглядывая на остальных и пытаясь оценить впечатление, которое произвел на присутствующих изрядно помятый сюрприз, свалившийся им на голову. – Что?! Андромедус, ты откуда вылез в эдаком виде? Такое впечатление, что из дерьма Юпитера, не иначе!
Стою на коленях, и с меня на пол капают кровь, дождь, пот и грязь.
– Можем взять его в заложники, – быстро предлагает Фичнер.
– Нет, – отмахивается правительница. – За Ахиллеса никогда не дадут хорошего выкупа, ведь если он попался в плен, то он уже и не Ахиллес. – Несколько мгновений она сверлит меня ледяным взглядом, я тем временем сплевываю накопившуюся в глотке мокроту. – Айя, отрубить ему голову!
– Глупый мальчишка! – Айя медленно подходит ко мне. – Растерял всех друзей, лишился армии, потерял надежду.
– А зачем мне надежда, – мрачно смеюсь я, поднимая над головой снятый с серого пояс, – если у меня есть импульсная граната?
Все делают шаг назад.
– Чего ты хочешь, Андромедус? – медленно произносит правительница.
– Доказать всем, что ты простая смертная. Сажай корабль!
– Пилот, – с улыбкой произносит в интерком Октавия, – разворот!
Пилот выполняет мертвую петлю. У меня нет гравиботов, поэтому меня швыряет сначала о потолок, потом о палубу, а мои враги стоят как вкопанные. Айя ногой отшвыривает гранату в открытый люк, и она взрывается где-то внизу.
Смотрю в ночное небо, куда только что провалился мой единственный план.
– Гордыня, – с улыбкой заявляет Октавия. – Гордыня никого из нас не делает умнее.
Смотрю на нее и понимаю, что с моей стороны глупо было полагать, будто я могу просчитать все варианты. Непростительная ошибка.
– Тебе все равно не уйти, – говорю я.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так, иначе не стал бы рисковать жизнью, запрыгивая ко мне в челнок, – отзывается она, кивая одному из всадников-олимпийцев.
По воздуху дважды проходит резкая дрожь, а потом все успокаивается. Плащ-невидимка, закрывающий собой весь корабль! Даже думать не хочу, сколько стоит такая штука. Теперь мои друзья точно не смогут прийти мне на помощь.
– Рыцарь Гнева, у вас есть нанокамера? – поворачивается к Фичнеру Октавия, тот кивает и достает кольцо с мини-камерой. – Снимите, как Айя убьет Жнеца!
Фичнер бледнеет.
– Позвольте мне убить его, – умоляет ее Карнус. – Моя правительница, позвольте мне отомстить ему за мою семью! Я имею на это право!
– Имеешь право? – удивленно переспрашивает она. – Твоя семья потеряла мой Марс! Какие у тебя могут быть права?!
– Давайте посадим его в тюрьму, так будет лучше! – подходит к Октавии Фичнер. – Позвольте мне поговорить с ним! Он мой ученик! Однажды вы уже убедили его в том, что он должен быть на вашей стороне, Октавия, пусть Дэрроу покается и вернется к вам на службу! Тогда все увидят, как велика ваша власть, и поймут: вы настолько великодушны, что смогли простить этого маленького засранца!
Правительница медленно поворачивается к Фичнеру, пристально смотрит на него, и тут он понимает, что совершил ошибку.
– Айя, подожди, – улыбается Октавия. – Мне угодно, чтобы его убил Фичнер.
Толстяк разевает рот. Наверное, впервые в жизни я вижу, как он теряет дар речи.
– Убери своего ученика, – приказывает правительница. – Или у меня есть основания сомневаться в твоей преданности?
– Конечно нет! Я уже доказал вам это!
– Так докажи еще раз! Мне нужна его голова!
– Должен быть какой-то другой способ!
– Он настроил твоего сына против тебя, – продолжает Октавия. – К тому же тебе прекрасно известно, что я не держу рядом с собой тех, кому не могу доверять. Убей его!
– Да, госпожа, – покраснев от напряжения, произносит Фичнер.
В его бронзовых глазах мелькает что-то похожее на печаль. Неужели ему так тяжело смотреть, как умрет его лучший ученик? Или это из-за того, что мы с Севро – друзья? Или он просто волнуется за сына?
– Севро жив, – сообщаю ему я. – Он выжил после Железного дождя.
Фичнер с благодарностью кивает, кладет руку на рукоятку лезвия, но тут Карнус отпихивает его в сторону. С искаженным ненавистью лицом Беллона делает выпад в мою сторону. Широченные плечи покрыты доспехами, демонстрирующими величие его семьи. Обезумев, он выкрикивает мое имя.
Делает ложный выпад, пытаясь достать меня по диагонали. Карнус быстр, как змея. Уклоняюсь от удара, одновременно продвигаясь вперед, подхожу так близко, что хлыстом ему меня не достать, а потом вонзаю лезвие ему в живот. Разжимаю пальцы, обхожу Карнуса кругом, и тот опускается на колени. «Вознесешься высоко, падать будет далеко», – шепчу я, вытаскивая клинок за острие из его спины и отсекаю ему голову.
Ко мне бросается другой претор. Метаю в него оружие, оно протыкает нападающему грудь, удар явно смертельный. Высвобождаю лезвие и, спотыкаясь, отхожу подальше от остальных преторов, наблюдающих за происходящим.
– Идиоты! – бормочет правительница.
– Так мне снимать это все или не стоит? – почесывает затылок Фичнер.
Корабль снова потряхивает, болтает из стороны в сторону, но вскоре курс выравнивается. Перед глазами пляшут цветные круги, падаю на одно колено, опираясь о палубу одной рукой, и тут по моей спине и животу разливается приятное тепло уверенности. Я не опущусь перед ней на колени, не склонюсь перед тираном! Шатаясь, встаю на ноги. Карнус не смог меня достать, почти не смог. Из раны между шеей и левым плечом струится кровь. Его лезвие перерубило мне ключицу.
– Ну что за негодник! – качает головой Октавия Луна, холодно разглядывая мою рану. – Айя, представь себе, если бы этот мальчик был нашим воспитанником!
Правительница смотрит на меня в полном недоумении. Замечает остальные раны на моем теле. Кровь. Дикую усталость. Юность. И все-таки я на многое способен: у моих ног лежат два мертвых тела, за моей спиной взята столица. Города захвачены по всему Марсу. Мой флот побеждает армию Беллона. Сообщество на грани раскола. Ей этого не понять никогда. А вот Фичнер, похоже, начинает догадываться – взгляд стекленеет, руки нервно сжимаются в кулаки.
– Ты не смогла бы воспитать меня таким, – бормочу я.
Я стал самим собой только благодаря алым. Благодаря моей семье, безграничной любви своих родных я получил такую силу, но сейчас она покидает меня. Выждав подходящий момент, Айя бросается вперед. Мы успеваем сделать по три движения, она выбивает лезвие у меня из рук и бьет меня кулаком в грудь с невероятной мощью. Кажется, я вот-вот испущу дух. Фурия прикладывает меня о потолок, словно тряпичную куклу. Закончив, присоединяется к правительнице и молча смотрит, как я корчусь от боли, издавая громкие стоны.
– Фичнер, мне нужна его голова, – приказывает правительница.
Тот беспомощно смотрит на меня и умоляюще протягивает руку к правительнице:
– Надо заснять его казнь и показать по видеосети в целях пропаганды! Смерть через повешение по приговору суда!
– Фичнер! – гневно поднимает брови правительница, и он тут же убирает руку. – Достаточно! Я хочу, чтобы он умер! – Ее скулы сводит от напряжения. – Больше я рисковать не намерена! Сейчас! А голову потом наденем на пику и снимем на камеру!