Лицо Хендрика прояснилось. Никакой компенсации!
— Я согласен. Я хочу защитить доброе имя моей дочери точно так же, как гер ван Янс своего сына.
В разговор вступила Франческа:
— Необходимо включить еще одно условие.
— Какое? — спросил адвокат.
Хендрик тоже вопросительно посмотрел на дочь.
— Да, что ты имеешь в виду?
— То, чтобы не подвергали наказанию человека, в данный момент безымянного, с которым сбежала моя сестра.
Адвокат провел кончиком пера по пальцам.
— Гер ван Янс дал мне полномочия согласиться на любую разумную просьбу, и я ничего не имею против, если вы также желаете этого, мастер Виссер.
— Конечно, — ответил Хендрик. Ему нравился Ханс, и парень был хорошим художником. Было бы ужасно позволить орудиям пытки сломать его талантливые пальцы, так как неизвестно, до какой степени дойдут гер ван Янс с сыном в своем желании отомстить, если Ханса поймают.
Адвокат внес в документ дополнения, и когда все подписались под ним, ушел.
Рождество в доме Виссеров встречали с тревогой и печалью. Все домочадцы лелеяли слабую надежду на неожиданное появление Сибиллы в день праздника, но этого не случилось. Да и не было причины надеяться, так как сбежавшая парочка не могла знать, что их никто не собирается преследовать, и Хансу не грозит наказание за похищение девушки. Больше всего Франческа боялась, что они отплывут в одну из колоний, и тогда вероятность встретиться когда-либо с Сибиллой становилась ничтожно малой. Хендрик сходил на бывшую квартиру Ханса, но не получил никакой зацепки, так как никто не знал, куда уехал молодой человек.
Франческа видела, что отец снова впадает в глубокую меланхолию. Выбрав подходящий момент, она высказала предложение вместе бежать во Флоренцию.
— Если начнется война с Францией, мы поедем без Питера. Я знаю, ничто не заставит его покинуть Голландию до тех пор, пока завоевателей не изгонят за пределы страны.
Хендрик немного помолчал, обдумывая слова дочери. Потом медленно заговорил:
— Покинуть Амстердам? Неужели столь решительный шаг действительно необходим? — Он подошел к своему креслу и, опустившись в него, уставился неподвижным взглядом на огонь в камине. — Да, похоже, что он неизбежен. Я не смогу ни приговорить тебя к жизни с этим подлым человеком, ни выдержать ужасы тюремного заключения. Оставь меня сейчас, я должен подумать обо всем, что надо сделать.
Зная, что Мария не захочет — да и не выдержит — длительного путешествия в Италию, Франческа предполагала, что их старая нянька счастливо доживет свой век в новом доме Сибиллы, где о ней хорошо заботились бы. Обстоятельства изменились, но, к счастью, Алетта могла взять Марию к себе, так как все три сестры любили старушку, хотя Сибилла оставалась ее любимицей. Но когда Франческа рассказала обо всем Марии, старая женщина приняла совершенно иное решение и не собиралась его менять.
— Я благодарю бога за то, что ты освободишься от гера ван Девентера, — сказала она Франческе. — Ты даже не представляешь, как я тревожилась из-за этого. Но я не поеду ни в Делфт, ни куда-либо еще. На нашей улице есть богадельня, которая прекрасно подходит мне, и три мои подруги уже живут там. Я хочу быть поблизости, потому что когда-нибудь Сибилла вернется и ее должен встретить кто-то из близких людей.
— О, милая моя Мария, — отрывисто воскликнула Франческа, целуя морщинистую щеку, — неужели ты не понимаешь, что она может никогда не вернуться?
— Возможно. — Голос Марии дрогнул, и она смахнула слезу. — Но все равно я должна остаться.
Пребывание Франчески в родном доме омрачалось постоянными визитами Людольфа. Он являлся как в собственные владения, садился без приглашения за стол, отдавал распоряжения Грете и даже ругал Марию, когда та входила в комнату каждый раз, когда он с Франческой оставался наедине.
— Это что, заранее подстроено? — резко спрашивал он Франческу, указав пальцем в направлении Марии, надолго расположившейся в уголке со скрещенными на коленях руками и не спускавшей с них глаз.
— Да. У вас нет права ожидать, что я останусь без опеки в моем собственном доме или где-либо еще.
Франческа заметила, как слетает с Людольфа внешний лоск. Нетерпеливость вела к грубости. Настаивая, что пришло время носить обручальное кольцо, он схватил руку девушки, силой надел его на палец и, не обращая внимания на возгласы Марии, впился в губы Франчески долгим поцелуем, выходящим за рамки допустимых приличий. Он бросил притворяться вежливым с Хендриком и заставил его назначить свадьбу на следующий день после представления Франчески Гильдии.
— Мне не хватит времени, чтобы приехать из Делфта домой! — возразила Франческа, встревоженная, что не остается в запасе даже недели, необходимой для отъезда в Италию.
Людольф ответил на ее возражения, щелкнув пальцами.
— Мы сыграем свадьбу там. Я привезу твоего отца с собой из Амстердама.
Впоследствии она спросила Хендрика, почему он не предложил отложить свадьбу хотя бы на несколько дней.
— Я не подумал, — с несчастным видом признался тот. — У меня было слишком много забот.
Из-за постоянного присутствия Людольфа Франческа не могла проводить дневные часы с Питером, хотя он специально приехал в Амстердам ради встречи с ней. Единственным отпущенным им временем была полночь, когда они сидели вместе у камина в небольшой гостиной ее дома, довольные и влюбленные, обсуждали множество вопросов, включая и подробный план побега Франчески и Хендрика из Делфта сразу же после беседы с членами Гильдии. Необходимо было рассчитать все до единой минуты, иначе их ждет провал. Как только шанс будет упущен, ничто не остановит Людольфа в привлечении закона на свою сторону, если он только пожелает, заставить Франческу вступить в брак. Ее охватила дрожь от дурных предчувствий, но Питер поцелуями разогнал ее страхи.
— Доверься мне, — ободряюще произнес он.
Они вдвоем встретили новый, 1672 год с бокалами вина в руках. Франческа гадала, что готовят им и Голландии грядущие месяцы.
Вернувшись в Делфт, Франческа передала Алетте разрешение отца на свадьбу и собралась рассказать о побеге Сибиллы, но сестра уже знала, так как получила письмо от младшей сестры в этот день.
— Они поженились, но из-за страха преследования она умоляет нас с тобой не говорить, откуда было послано письмо, хотя они не задержатся там.
— Но как они смогли пожениться без разрешения отца?
Губы Алетты тронула кривая улыбка.
— Думаю, отец взорвется от ярости, когда узнает. Но они нашли какого-то иностранного священника в порту, который охотно обвенчал их.
— А брак действителен?
— Отцу придется только подписаться когда-нибудь на документе, подтверждая его. А до тех пор они — муж и жена в глазах бога и церкви, что имеет первостепенное значение, и дети их будут законнорожденными.
Франческа, взяв у Алетты письмо, увидела, что оно послано из Роттердама, но без адреса, куда можно было бы послать ответ. Так как сбежавшая пара находилась в портовом городе, из которого многие выезжали в колонии, в ней снова пробудились страхи, что они сядут там на корабль.
— Отец должен знать, откуда пришло письмо, — заявила Франческа, — потому что они убегают от несуществующей опасности. Более того, он никогда не разлучит их, так как Ханс поступил порядочно, сделав Сибиллу своей женой.
Алетта согласилась с сестрой. Она настояла, чтобы Франческа написала отцу, а она оплатит услуги дорогостоящего посыльного, который доставит письмо в Амстердам. Ее собственная свадьба должна была состояться двадцать четвертого февраля, к тому времени Константин полностью освоит свои протезы.
Как-то вечером Питер случайно заехал в дом де Веров. Обед впервые подавали в столовой, а не наверху. Алетта в восторге, что он приехал в столь значительный для Константина момент, попросила подождать его в гостиной, пока она заберет костыли у Константина, подходившего к верхней площадке лестницы. Он еще не мог спускаться, как ему хотелось бы, а передвигался, перебирая руками по перилам, как делал во время своих ночных походов в погреб. Протезы, скрытые под модными штанами, висели безжизненно; но как только Константин вновь выпрямился, опираясь на костыли, он раздраженно нахмурился, недовольный собой.
— Первый и последний раз я спускаюсь к обеду подобным образом. Надо бы закрепить на лестнице драгет.[3] Я буду устойчиво себя чувствовать.
Алетта представила, как он падает с лестницы головой вниз. Но не стала спорить.
— Это сделают завтра же. Приехал Питер.
— Хорошо. Давай пригласим его на обед.
— Он говорит, что хочет обсудить с нами обоими что-то важное, должно быть, это имеет отношение к Франческе.
За столом, после того как Сара подала обед и вернулась в кухню, Питер спросил Алетту, рассказывала ли она Константину о брачном контракте ван Девентера и о том, как он был подписан.
— Да, — ответила Алетта, — после того, как мы обручились, мы нередко беседовали о семейных делах.
— О чем бы ты не собирался, поговорить с нами, Питер, — сказал после нее Константин, — я должен сначала сообщить тебе, что составил черновик документа банкиру, предусматривающий выплату долга мастера Виссера ван Девентеру.
Алетта не сводила глаз с Константина, пока он говорил. Не зная точно о состоянии его финансовых дел, поскольку слышала только мельком от Сары о наследстве, девушка не ожидала, что он сможет проявить такую щедрость. Поэтому, когда жених предложил внести необходимую сумму, она лишилась дара речи от неожиданности.
— Я был бы глубоко признателен тебе, Питер, — продолжил Константин, — если бы ты согласился передать это мастеру Виссеру в следующий свой визит в Амстердам.
Питер приподнял бровь, услышав такое щедрое предложение.
— Было время, когда я без малейших колебаний принял бы от имени Хендрика это предложение, но обстоятельства изменились. Безопасность нашей страны может серьезно пострадать, если ван Девентеру выплатить сейчас весь долг или вызвать его на конфликт. Я давно подозревал, что он работает на французов, но только что в мои руки, благодаря храбрости служанки Нелтье, — Алетта знает ее — попали явно обличающие его улики.