— Я не могу допустить мысли, что вы мной интересуетесь… вы так дивно хороши, так молоды… а я? Что я перед вами, Ольга Даниловна?
— Bbj изволите скромничать, ваша светлость.
— У вас есть муж, наверное, красивый и молодой, так?
— Я уже сказала вам, князь, что я не люблю мужа.
— О, если бы это была правда! Скажите, Ольга Даниловна, кто ваш муж, молод он или стар, красив или некрасив? Что он здесь в Крыму делает? — быстро задавал вопросы Потемкин.
— Вы с ним, ваша светлость, скоро познакомитесь, — вместо ответа проговорила ему Ольга.
— Вы не хотите мне отвечать… пожалуй, и не надо… Ваш муж для меня не интересен; кто он и что он — для меня все равно; однако, прелестная хозяйка, я с вами заболтался… а меня ждут дела большие, важные… с хорошенькой женщиной забудешь и про все дела.
Потемкин, проговорив еще несколько с красавицей-хо-зяйкой, уехал, дав слово быть на другой день.
«Кажется, светлейший князь, я вас уже поймала? Вы в моих руках, и не ускользнете до тех пор, пока я вам не отомщу за моего милого и бедного мужа, которого вам ничего не стоило продать в рабство, исключить из списка живых людей. За эту подлость, князь, вы жестоко поплатитесь», — так думала молодая женщина, смотря вслед уезжавшему Потемкину.
Скоро вернулся домой и Серебряков.
Он был неприятно удивлен, когда узнал, что у его жены был вельможный гость.
— Зачем он приезжал, зачем? — не спросил, а сердито крикнул Серебряков.
— Потемкин устал; его мучила жажда, а заехал он не затем, чтобы отдохнуть у нас и выпить чарку вина… А… а затем, что твоя женка пришлась его светлости по нраву, — попросту сказать, Потемкин успел уже в меня влюбиться.
— Ольга, что ты говоришь?
— Правду, милый, правду. Он сам мне в этом чуть не признался…
— И ты бы, Ольга, допустила его до признания?
— А почему же нет? Это мне даже необходимо для выполнения моего плана…
— Ты хочешь мстить за меня Потемкину? — спросил у жены Серебряков.
— Да, Сергей, я уже решила. Только прошу тебя, голубчик, не мешай ты выполнить мой план; если не помешаешь, ты будешь отомщен… Не вздумай, милый, меня ревновать к Потемкину!
— Ольга, как тебе не стыдно…
— Что бы я ни делала, как бы ни поступила, ты, Сергей, не будешь мне мешать?..
— Ну, хорошо, хорошо, делай как знаешь.
— Ты дай мне слово, — не унималась молодая женщина.
— Хорошо, даю…
— И ревновать к Потемкину не будешь?
— Ольга, я уже сказал тебе, — в словах Серебрякова слышалось раздражение.
— Ну, ну, хорошо, милый, не сердись… До времени ты не будешь показываться на глаза Потемкину, не правда ли?
— Да, не буду… иначе, если я его увижу…
Сергей Серебряков не договорил, он сжал кулаки, и лицо его исказилось злобою.
— Помни, милый, ты предоставил отомстить мне! Так ведь?
— Ну, да, да… так. Только я боюсь за тебя, Ольга, выполнишь ли ты свою комедию до конца?.. Потемкин хитер, умен…
— О, не беспокойся. Он уже почти в моих руках.
— А если ты увлечешься сама?
— Сергей, ты опять! Как не стыдно тебе говорить такие глупости! — с упреком промолвила молодая женщина.
— Я пошутил, милая, пошутил… Ольга, ты одна моя отрада и утешенье… Я много выстрадал, много перенес в своей жизни; но с тобою я забываю все прошлое, печальное и живу только тобой одной… Я… я готов даже простить своим врагам все то зло, какое они причинили мне… только бы ты была со мною всегда, всю жизнь, — взволнованным голосом проговорил Серебряков.
— Я буду с тобой, милый, всю жизнь…
— А знаешь, Ольга, мне думается… я чувствую, что моя жизнь не продлится долго…
— Сергей, что ты говоришь! — с испугом воскликнула молодая женщина, обнимая мужа.
— Злой недуг, который чахоткой называют, гнездится в моей груди… я это чувствую.
— Милый, милый, что ты говоришь! — со слезами воскликнула молодая женщина.
— Счастье на земле непродолжительно, Ольга. А теперь я счастлив, очень счастлив.
— И таким останешься, Сергей.
— Да, да… я… я надеюсь быть счастливым до самой смерти… Ты принесла мне счастье, моя Ольга… И знаешь, мне хочется, чтобы наше счастье ничем, ничем не омрачалось… чтобы ни одного облачка не было, а тут Потемкин со своими любезностями. Разумеется, я не ревную к нему тебя, нет, но мне не хочется, чтобы он бывал у нас.
— Нет, Сергей, Потемкин должен бывать… Я увлеку его… Повторяю, я заставлю этого пресыщенного вельможу ползать у моих ног… и с презрением его оттолкну; мы оба тогда посмеемся над ним.
— Лучше бы, Ольга, нам отсюда на время уехать, — задумчиво проговорил Серебряков.
— Зачем? Бежать от врага, не отомстив ему? Сергей, я тебя не узнаю!
— Осилим ли мы врага? Он слишком силен и могуч.
— Если бы Потемкин был и еще могущественнее и сильнее, то и тогда я не испугалась бы его.
— Ольга, ты — герой. Предоставляю тебе делать и поступать, как ты хочешь.
— Вот и давно бы так, милый…
Потемкин стал бывать в доме у Серебряковых всякий день; подолгу просиживал он с красавицей Ольгой; говорил ей массу комплиментов, привозил ей дорогие подарки; но Ольга всякий раз отказывалась от этих подарков, не принимала.
Не раз покушался Потемкин объяснить Ольге про свои чувства, и всякий раз красавица его умело останавливала, и влюбленный в нее Потемкин отлагал свое объяснение до другого раза.
Ольга так умела очаровать «светлейшего», что он почти забыл, зачем приехал в Крым, и все дни проводил с красавицей.
Серебряков ему не показывался и сидел, запершись в своей комнате, или уходил из дому и бродил по берегу моря.
Эту прогулку он очень любил.
— Ольга Даниловна, скажите, где ваш муж? Вы, кажется, не хотите мне показать его, — как-то раз проговорил Потемкин молодой женщине.
— А разве, ваша светлость, вам надо его видеть, с ним познакомиться…
— Положим, особого желания у меня к тому нет, а все же любопытно взглянуть на человека, который обладает таким сокровищем, как вы, очаровательная хозяйка. Покажите же мне своего мужа.
— Его нет дома, князь.
— Ну, хорошо, познакомьте меня с вашим мужем, когда он будет дома.
— Мой муж очень ревнив, ваша светлость.
— Еще бы не ревновать такую чародейку, как вы. Ваш муж нигде не служит? — спросил Потемкин у Ольги.
— Нет, князь.
— Хотите, я дам ему службу не здесь, нет, а мы пошлем его куда-нибудь подальше от вас. Вы меня понимаете?
— Что-то плохо, князь.
— Вы не любите мужа, он надоел вам? Зачем же вы его терпите около себя? Его необходимо отдалить от вас, и я это сделаю.
— Нет, князь, этого вы не сделаете.
— А почему, моя чародейка?
— Довольствуйтесь тем, ваша светлость, что мой муж вам не мешает, — едва скрывая свой гнев на Потемкина, проговорила ему красавица Ольга.
— Еще бы он мне помешал.
— У него на то есть права, ваша светлость.
— Какие?
— Права мужа.
— Стоит мне захотеть, и ваш муж со своими правами будет от вас далеко, далеко…
— Вы этого не захотите, ваша светлость.
— На то я буду ждать ваших приказаний, моя прелестная хозяюшка.
— Ждите, князь, может, и дождетесь, только не теперь…
— О, какое счастье, вы, вы подаете мне надежду…
— Да, князь, повторяю, только не теперь…
— Послушайте, Ольга Даниловна, на время мне надо с вами проститься, — меняя разговор, промолвил князь.
— Как, вы уезжаете? — притворяясь опечаленной словами Потемкина, промолвила хитрая красавица.
— Ненадолго, ненадолго.
— Куда вы едете?
— В Киев, там государыня. Приготовления к присутствию ее величества здесь, в Крыму, почти все уже окончены, и весной, как только вскроются реки, государыня-императрица прибудет сюда водою… Я также приеду и тогда, и тогда…
— И тогда, ваша светлость, я попрошу вас убрать куда-нибудь подальше мужа…
— Не попросите, а прикажете — я ведь ваш раб, а вы моя повелительница — вы… вы чародейка. Вы околдовали меня, — страстным голосом проговорил Потемкин. Признание в любви готово было у него сорваться с языка.
Но в это время в дверях появилась прислужница и сделала знак Ольге.
— Простите, ваша светлость, меня зовут, я ненадолго принуждена вас оставить, — проговорив вежливо эти слова, Ольга вышла из комнаты. Потемкин мысленно послал страшное проклятье не в пору вошедшей прислужнице, которая помешала объясниться в любви с красавицей хозяйкой.
Пробыв еще несколько в доме Серебрякова, князь Потемкин уехал, простившись со своей «чародейкой», как называл он Ольгу.
На этот раз Потемкин простился с Ольгой надолго, он спешил в Киев, где находилась императрица, ожидавшая, когда реки очистятся ото льда, чтобы предпринять путешествие в Крым.
XXXI
У князя Потемкина не все еще было приготовлено к встрече императрицы; поэтому дальнейшим «шествием Екатерины» как-то медлили.
К тому же зима в 1787 г. была довольно суровая, и вскрытие Днепра было позднее. «Как подымемся из Киева, сие одному Богу известно; вскрытие Днепра, по здешним запискам, бывает в течение марта, редко в феврале и еще реже в апреле, я надеюсь, что будем на воде в половине апреля. В Тавриду приеду и выеду в мае. Мои расчеты по сей поездке почти безошибочны», — так писала императрица Екатерина Алексеевна графу Салтыкову.
В 1787 г. Днепр очистился ото льда в конце марта.
22-го апреля императрица со своей блестящей свитой отправилась из Киева в дальнейшее путешествие.
Не щадивший издержек, изобретательный князь Потемкин старался «усладить взгляд высокой путешественницы».
Ехали цо Днепру на галерах, красиво убранных, со всеми удобствами для путешествия; галеры были в римском вкусе, на них было 8000 человек.
Про свое путешествие по Днепру императрица так пишет:
«Я выехала из Киева 22-го этото месяца, и вот уже три дня мы плаваем по Борисфену на веслах; все здоровехоньки. Новостей для вас никаких не имею, кроме того только, что из всех моих плаваний это едва ли не самое затруднительное, потому что эта река представляет столько изгибов, такое множество островов и островков, что до сих пор нам не приходилось пускать в дело паруса; Днепр гораздо быстрее Невы. Теперь мы находимся между двух берегов, из которых один принадлежит Польше; польский берег горист, а русский очень низменный».