Произнеся эти слова, на хеттском языке, подражая дворцовым манерам столицы, Хеттору выдохнул, будто без передышки взбирался на высокий холм. Это оказалось сложным — вести на равных разговоры с главными чиновниками страны Хатти. Но новое положение обязывало. Теперь он военачальник, предводитель отряда троянцев. Впервые в жизни приам доверил ему важное дело, потому ответственность требовала новых умений, неожиданных и необычных.
Хастияр первым оценил его усилия:
— Ну, тогда весело было!
Посланник сказал это, не оборачиваясь, и продолжал смотреть вдаль, в море. Вроде бы слова эти должны были предварять приятную беседу с приятными воспоминаниями, но прозвучали как-то необычно зло. Троянец не узнавал посланника. Обычно любезный и остроумный, сейчас Хастияр срывался на всех подряд, раздражался и злился без повода. Что тому было причиной, оставалось неизвестным для всех.
Тиватапара, как опытный царедворец, сделал вид, что не расслышал слов посланника, и спокойно продолжал:
— Да, жизнь в столице великого царства, хоть в нашей Хаттусе, хоть в Бабили, имеет немало преимуществ. Прежде всего, это обширные знакомства. Но отсюда же и проистекают недостатки. Много толчеи, сутолока, большое количество бродяг и безродных проходимцев, которых привлекают столицы. Потому, Троя, да и Милаванда кажутся мне куда приятнее. Они сочетают в себе как удобства городской жизни, так и лишены недостатка больших городов. Там обычно живут только избранные достойные люди, и нет места всяческим проходимцам. Хотя в столицах есть ещё немало иных преимуществ.
Наверное, Тиватапара сказал ещё что-нибудь, но не успел.
— Парус! — закричал Хастияр, указав на северо-запад. Он будто того и ждал всё это время.
Там, на едва различимой границе между морем и небом, появился парус. Сначала он был виден только лишь людям с острым зрением, иные увидали бы только блеск солнца, что отражался от водной глади. Но постепенно он увеличивался, приближаясь к берегу. Следом за первым кораблём, показались и другие. Они шли быстро, их подгонял попутный ветер. Всё ближе и ближе к берегу.
Все трое снова молчали, рассматривая корабли. И пересчитывали их.
— Что-то мало, — сказал Хастияр, — остальные где?
С этим вопросом он обратился к троянцу. Но Хеттору только руками развёл. Одним богам известно, где остальные корабли пиратов из Аххиявы. Потерялись по дороге или передумали в последний момент.
— Верно, маловато их, — согласился Тиватапара. — Неужели с такими силами они решили Милаванду захватить? Плохо же они о нас думают!
— Остальные высадились где-то севернее, — сказал Хастияр, — туда надо идти, там их главные силы.
Хеттору мысленно продолжил путь ахейских кораблей. Они шли не к самому городу, а к обширным и богатым поместьям, которые находились в окрестностях Милаванды и поставляли здешним жителям вино и масло. Пираты шли за лёгкой добычей, что находилась за пределами городских стен.
— А как же сельская округа? Её что, на разграбление оставим? — он возразил посланнику, явно не желая жертвовать даже самой маленькой деревней.
— На север, — не соглашался Хастияр, — там остальные, я чувствую.
Троянец начал было спорить, но безуспешно, посланник приводил всё новые и новые доводы. Так бы продолжалось долго, но тут на стену к ним поднялся начальник городской стражи Милаванды. Он поклонился сразу всем троим, ибо кто из них был главнее по положению, для него оставалось не вполне ясно, и сказал:
— Прошу простить за беспокойство, усамувами. Тут мои парни какую-то странную девицу прихватили в порту. Я бы вас сейчас с таким не беспокоил, но вы сами приказали хватать всех подозрительных. А она ходила и расспрашивала народ, не слыхал ли кто о пиратах из Аххиявы. А мне приказано было искать, нет ли в городе у них сообщников. Привести её?
— Приводи, — кивнул Хастияр, — поговорим пока с девицей.
Тиватапара удалился. Не до бесед ему с девицами сейчас, к обороне следует готовиться. Хеттору хотел было последовать его примеру, но Хастияр задержал его:
— Побудь пока со мной.
Хеттору просьбе удивился, но возражать не стал, больше из любопытства, чем из уважения к столичному чиновнику и царскому родственнику.
Им отвели маленькую комнатку, обычно её занимали воины, которые несли стражу возле главных ворот. Хастияр брезгливо поморщился — там стоял запах то ли гнилых водорослей, то ли рыбы. Запах глубоко въелся, казалось, даже стены насквозь им пропитались. Снаружи дул свежий ветер, но там слишком много лишних глаз.
Стражники привели задержанную. Оказалась она молодой, очень красивой женщиной. Хеттору доже цокнул языком от восхищения. Одета она была в длинную женскую китуну из хорошей шерсти, вышитую нитками пурпурного цвета. На плечах старый выцветший плащ, на голове неброский платок. Вроде и небогато, но и не бедно.
Она потирала правое запястье. Стражник выложил на стол перед Хастияром бронзовый кинжал. Посланник заметил, что у стражника рассечена скула. Но вроде не порез.
— Рукоятью? — спросил он негромко и поднёс палец к своей скуле.
Стражник понял.
— Да, господин.
Ишь ты. Не хотела, значит, насмерть резать.
— Ты задерживал?
Стражник подтвердил.
— За что её схватили?
— Люди указали. Расспрашивала, не слышал ли кто о высадке разбойных аххиява.
— Давно это было?
— Вот как Хантили лавку открыл. К нему первому подошла. А он, почитай, с рассветом открывается.
— А видели, откуда взялась?
— Видоки говорят, будто она вчера вечером сошла с корабля, — сказал второй стражник.
— Что за корабль?
— Купец из Аххиявы.
— Знают тут его?
— Да, господин. Бывает нередко, в дурном не замечен.
— Где же ночевала? Кто оказал гостеприимство? — спросил Хастияр.
Гостевых домов, как в Стране Пурпура и Чёрной Земле, в Милаванде не было. Не доросли ещё местные до таких удобств.
Странники пожали плечами. Хастияр посмотрел на женщину и спросил на ахейском языке:
— Скажи-ка, милая, как тебя звать?
Всё время допроса стражников та, почему-то, пристально разглядывала Хеттору, отчего тот смутился и отвёл взгляд. Услышав вопрос, он посмотрела в упор на хетта. Хастияра будто огнём обожгло от её взгляда.
— Зови Амфитеей, — сказала она. Подумала немного и с каким-то усилием в голосе добавила, — господин.
Отвела взгляд. Костёр в её глазах потух, будто угли пеплом подёрнулись, так быстро поменялось настроение.
— Амфитея. Просто Амфитея?
Медленно кивнула.
— Даже простой человек может к имени своему чего-нибудь добавить. Я вот Хастияр из Хаттусы А ты откуда?
— Из разных мест.
Хастияр усмехнулся.
— А отец-мать у тебя есть, Амфитея из разных мест? Меня вот люди зовут сыном Тур-Тешшуба.
Она вскинула голову так резко, что один из стражников невольно схватился за меч и Хастияру пришлось сделать успокаивающий жест. В глазах женщины снова вспыхнул огонь. Она буквально дыру в хетте взглядом сверлила.
— Так есть отец с матерью у тебя? — повторил он вопрос, выдержав продолжительную паузу, — разве вежливо запираться, когда тебя всего лишь приветствуют?
— Когда приветствуют, руки не выворачивают.
— Ну ты же ударила воина.
— Нечего руки распускать.
Хастияр сурово посмотрел на стражников. Те опустили глаза.
— Да всего лишь по заднице шлёпнул… — пробормотал один из них.
Хастияр не ответил, но взгляд его заставил их втянуть головы в плечи.
Вот вроде бы сто лет тут уже крепка власть лабарны Солнца, да и местные более других богов чтут Великую Мать, но всё же влияние лелегов и аххиява усиливается, что совсем не радует. Увидели незнакомую женщину без сопровождающего мужчины, как не облапить?
— Я подумал, может рабыня чья… — пробормотал стражник.
— Ты видел когда-нибудь рабынь так одетых? — спросил Хастияр.
— Прости, господин…
Посланник посмотрел на Амфитею, невольно скользнул взглядом по фигуре.
«И впрямь хороша. И спереди, и верно сзади не хуже».
Он кашлянул и смущённо улыбнулся.
— Прости этих болванов, Амфитея. До следующей луны они как-нибудь без вина обойдутся. Но и ты пойми — давненько не видели тут, чтобы женщина одна путешествовала. Да ещё и ночевала под забором.
Про «под забором» он угадал. Она едва заметно поморщилась. Спать ей действительно пришлось под звёздами.
— Так что насчёт моего вопроса? Может всё же соблюдём приличия? Я со всем уважением.
— Зови дочерью Девкариона, — ответила она нехотя.
Хастияр чуть приподнял бровь.
— Рад приветствовать тебя в Милаванде, достойнейшая дочь Девкалиона.
Амфитея поморщилась и негромко произнесла короткую тираду на незнакомом Хастияру языке. Он покосился на троянца и поймал его удивлённый взгляд.
— Понял чего-нибудь?
— Ругается, — ответил Хеттору.
Хастияр усмехнулся.
— Стало быть, Амфитея из Кносса. Или из другого города?
— Из Кносса, — буркнула та.
— Чего же запиралась?
— Милаванду построили критяне, — ответила она, — но теперь здесь вы, хетты, заправляете. Не знаю, чего ждать от тех, кто критские земли забрал.
— Это случилось, когда твой прапрадед ещё не родился, — ответил Хастияр, — чего сейчас-то переживать?
— Беспокоилась вот, — резко ответила она, — кто ж знал, что таких благородных мужей тут встречу.
Она покосилась на стражников. Хастияр проследил её взгляд и махнул ладонью, велев тем удалиться.
— Ещё раз прошу прощения. Не могу не спросить — не в беде ли ты, достойнейшая дочь Девкалиона? Твои слова и поведение заставило меня предположить, что родину ты покинула вынуждено и сюда приехала, ибо здесь ожидала встретить соотечественников?
Он внимательно следил за её реакцией. Да, выпрямилась, медленно кивнула. Предложенная легенда ей, похоже, нравится. Подыграет?
— Ты прав, господин Хастияр. У меня не осталось дома на Крите. Я приехала в Милаванду, чтобы отыскать следы дальней родни.