{1032}. Он основался в одном из домов, находящихся во владении или подчинении епископа, и официально зарегистрировался как житель Мехико, под именем Хуан Паблос. Здесь он надзирал за изданием «Manual de Adultos» – первой книги, о которой известно наверняка, что она напечатана в Мексике{1033}. Семейство Кромбергеров вскоре завело в Мексике и другие интересы, главным образом касавшиеся серебряных рудников вначале в Таско, а затем в Сакатекасе{1034}.
Двадцать первого декабря 1537 года епископ Сумаррага написал Карлу из Мексики, убеждая его, что в каждой епархии Новой Испании необходимо основать большую школу или университет (скажем, на 500 мальчиков), и еще один для девочек. Обучение мальчиков должно было включать в себя латинскую грамматику, а девочкам предлагалось обучаться с шести до двенадцати лет, после чего им предстояло выйти замуж{1035}. Лорд Маколей одобрил это начинание, а также и Карл – спустя какое-то время.
Что касается чиновников в Севилье, то насколько нам известно, с их стороны на императора оказывалось постоянное давление в попытке контролировать и ограничить масштаб его операций. Так, в 1538 году в ответ на петицию чиновников Каса-де-ла-Контратасьон, а также севильских купцов, был выпущен указ, где устанавливались правила, еще более ужесточавшие запрет иностранцам участвовать в плаваниях к берегам Индий{1036}.
Тем временем в Европе продолжались битвы за мир. В конце 1537 года в маленьком городке Фиту, расположенном на французской границе, между Лёкатом и Сальсом, начались переговоры о прекращении франко-имперской войны, в которых участвовали, с одной стороны, Гранвель и Кобос, а с другой – Монморанси и Жан, кардинал Лотарингский (принадлежавший к семье Гизов, брат основателя этого дома). Карл был в Перпиньяне, Франциск – в Монпелье. Переговоры государственных сановников вращались вокруг возвращения империи Савойи, Милана, а также Эдена в регионе Па-да-Кале, который Франциск хотел получить немедленно, прежде чем начнется дальнейшее обсуждение. Позднейшие переговоры коснулись также Наварры, Турне и даже Асти. Начался 1538 год, а решение так и не было принято. Император вновь предложил встретиться с Франциском лично, но Франциск отказался.
Тем не менее, поиск взаимопонимания между Францией и империей продолжался: в мае 1538 года император прибыл в Вильфранш, что возле Ниццы, как обычно воспользовавшись флотилией своего друга Дориа. Он послал месье де Боссю с тринадцатью галерами в Савону, город Колумба, где его ожидал папа. Тот прибыл в принадлежащий францисканскому ордену дом «Ле-Корделье» возле Ниццы, где на следующий день имел часовую беседу с Карлом. Затем они вновь встретились в павильоне, выстроенном между Ниццей и Вильфраншем.
Двадцать восьмого мая Франциск прибыл в Вильнёв, что расположен западнее Ниццы, вместе с Екатериной Медичи, супругой его сына Генриха, королевой Элеонорой, сестрой Карла, и десятью тысячами швейцарских гвардейцев. Двадцать девятого мая Кобос, герцог Альбукерке и Гранвель посетили короля Франциска и имели встречу с королевой Элеонорой, а Монморенси и кардинал де Лоррен нанесли такой же визит вежливости императору. Затем, 2 июня, Франциск впервые в своей жизни встретился с папой – это произошло в специально подготовленном для этого доме между Ниццей и Вильнёвом. Четвертого июня французские и имперские уполномоченные в первый раз встретились с папой, а позднее королева посетила Карла. Причал в Ницце обрушился, и множество высокопоставленных дворян и дам попадали в воду (включая архиепископа Сантьяго). Даже император попал в общую свалку, но сумел спасти свою сестру, королеву Элеонору. Хотя из-за этого происшествия Карлу так и не удалось повидать французского короля, папа все же смог договориться о десятилетнем перемирии.
Королева Элеонора в конце концов убедила своего брата встретиться с Франциском в замке Эг-Морт, расположенном в заводи возле Монпелье, западнее Роны. Пока снаружи были танцы, они имели долгий разговор. Возможно, они сумеют устроить совместный крестовый поход? Франциск ухватился за это предложение с тем же преувеличенным энтузиазмом, какой выказывал и прежде относительно этой идеи, но затем быстро позабыл о нем.
Тем не менее, в Мехико прошли торжества, организованные Луисом де Леоном из Рима в ознаменование окончания войны с Францией. Празднование состоялось в вице-королевском дворце, коридоры которого «…были превращены в сады и беседки, и для каждой перемены блюд были назначены свои распорядители и пажи, и каждое блюдо подавалось своим распорядком, с великой пышностью… повсюду звучала музыка: певцы, трубадуры и всевозможные музыкальные инструменты – арфы, гитары, виуэлы, флейты, дульцимеры и гобои… вносили огромные пироги с запеченными в них живыми птицами и кроликами, чей выход на свободу сопровождался всеобщим весельем. Гостей развлекали шуты и стихоплеты, фонтаны били белым и красным вином, а также хересом.
Присутствовали более 300 мужчин и более 200 женщин, банкет продолжался до двух часов пополуночи, когда дамы начали восклицать, что не могут более оставаться за столом, а другие – что они испытывают недомогание. Все блюда подавались на золотой и серебряной посуде, и ни одна тарелка не пропала, благодаря тому, что власти поставили по индейцу-охраннику возле каждого блюда. Однако нескольких серебряных солонок, скатертей, салфеток и ножей все же недосчитались…»
Вице-король Антонио де Мендоса и Кортес, бывшие теперь в сравнительно хороших отношениях, праздновали вместе. Так, менее чем через двадцать лет после великого завоевания Новой Испании, Новый Свет окончательно признал Старый.
Глава 34Индии финансируют Европу
Я бы желал, чтобы Ваше Высочество знало обо всем, что касается этой земли, которая столь многообразна и имеет такой размер, что здесь возможно называть себя императором царства, наделенного не меньшею славой, нежели Германия, которой, по милости Божией, Ваше священное Величество уже обладает.
Император Карл вернулся обратно в Испанию в 1538 году. Сперва он прибыл в Бургос, затем в Вальядолид, откуда он и императрица выпустили множество указов касательно Индий. К примеру, один из них был призван поощрять тамошних холостяков к заведению семьи, давая женатым преимущество в получении энкомьенд. Другим указом предписывалось, чтобы церковный трибунал рассмотрел катехизис для тарасков, уделяя особое внимание тому, чтобы используемые термины не создавали трудностей в их обучении и религиозной практике{1037}. Практически начинало казаться, будто американские владения становятся приоритетными среди других направлений имперской деятельности.
Однако в Испании император был не менее отягощен проблемами с дворянством, чем это было в Германии. Так, в октябре 1538 года он созвал кастильские кортесы в Толедо. С Карлом были не только прокурадоры городов, но весь цвет дворянства – девяносто пять грандов и вельмож, – а также духовенство. Он разъяснил, что общий доход от государства едва превышает 1000000 дукатов, но более половины этой суммы уже заложена авансом. В связи с этим короной принято решение ввести новый налог – сиса (акциз), который предстоит выплачивать всем поголовно, нечто наподобие алькабалы{1038}, только больше. Оппозицию этому предложению возглавил герцог Бехарский, сын большого друга и благодетеля Кортеса, и в конце концов Карл оставил эту идею.
Это собрание кастильских кортесов отличалось повышенной степенью раздражительности всех участвующих сторон. Представители трех сословий собрались в трех разных зданиях. Вельможи отказались признать секретаря, назначенного королевским двором, и когда он появлялся в здании капитула монастыря Сан-Хуан-де-лос-Рейес, рассерженные дворяне изгоняли его оттуда, крича: «Оставь, оставь нас, здесь нам не нужен никакой секретарь»{1039}.
Именно здесь, по словам Сепульведы, Карл заявил: «Теперь я понимаю, насколько малой властью обладаю»{1040}. Сандоваль сообщает, что Карл воскликнул, обращаясь к коннетаблю Кастилии: «Я непрочь выбросить вас из окна!» – на что коннетабль (им был Веласко) ответил: «Вашему Величеству следовало бы быть осторожнее, ибо, хотя я невелик ростом, но имею немалый вес».
В то время идея войны с турками настолько захватила Карла, что он спешил поскорее разделаться со всеми остальными проблемами{1041}. Его не вразумило даже письмо с добрым советом, которое прислала из Нидерландов его сестра Мария:
«Ваше Величество – величайший государь христианского мира, но Вы не имеете права начинать войну от имени всего христианского мира до тех пор, пока не будете уверены, что доведете ее до победного конца. Подобное предприятие может быть исполнено лишь на протяжении многих лет и потребует неистощимых денежных вложений. Откуда возьмутся эти деньги? Из Франции? Из Венеции? Из Неаполя? Из Нидерландов? Можете ли Вы сейчас отправиться в поход, оставив нас без защиты? Турки не будут покорены до тех пор, пока вся их империя не падет. Столь великий правитель, как Вы, должен лишь одержать победу, и никак иначе; поражение будет величайшим преступлением. Завоюйте любовь немецких князей, сделайте Францию своим другом, а не противником. Пройдите Францию от края до края, завершите все счеты с французским королем, затем посетите свои нидерландские владения, затем Германию, и наконец Италию. Заручитесь поддержкой всех этих стран! Таков совет, который я со всем смирением Вам предлагаю»