{575}. Однако Монтехо и сам впоследствии описывал, как «ценой множества усилий, как с моей стороны, так и со стороны всех солдат», он завоевал и усмирил «все провинции Рио-Грихальвы». Около тридцати испанцев были убиты – для тех дней это были большие потери. Однако Монтехо удалось с успехом внедрить на завоеванных землях институт энкомьенды, что было весьма примечательным достижением, учитывая обстоятельства.
Монтехо планировал вернуться в Санта-Марию-де-ла-Виктория и затем продолжить путь к Акалану, где он намеревался основать поселение, но узнал, что другой испанский отряд под командованием Хуана Энрикеса де Гусмана, одного из офицеров Альварадо в Гватемале, двигается на север из Чьяпаса, надеясь завоевать пограничные области. Двое предводителей встретились и достигли приблизительного соглашения относительно того, где должны кончаться владения Альварадо в Гватемале и начинаться территории, подвластные Монтехо. Энрикес де Гусман предложил Монтехо перед тем, как идти в Акалан, посетить новый город Альварадо, Сан-Кристобаль-де-лас-Касас. Монтехо сперва согласился, но потом заболел и отправил вместо себя Авилу, в то время как сам вернулся в Санта-Марию-де-ла-Виктория.
Авилу ждал долгий и утомительный переход по горам, сперва до Сан-Кристобаля, потом до Акалана. Стоял сезон дождей, и страдания испанцев в этих джунглях были весьма велики. На реке Усумасинта Авила был вынужден погрузить лошадей на каноэ, попарно связанные друг с другом, так что передние ноги каждого животного стояли на одном каноэ, а задние на другом. Они спускались по каскаду между утесами такой высоты, что «для тех, кто был там, не показалось бы хуже и путешествие среди теней горы Афон»{576}. Позднее они нашли остатки моста, выстроенного Кортесом по пути в Иберас, но сооружение было уже чересчур ветхим, чтобы Авила и его люди могли им воспользоваться.
Им по-прежнему приходилось сплавляться на каноэ, предоставленных дружелюбными туземцами из города Теносике. Отряд продолжал путь по направлению к Акалану, который во времена Монтесумы и до этого был у индейцев важным торговым портом. Авила отправил правителю города послание, где говорил, что надеется на дружеский прием, поскольку не намерен причинять никакого вреда. Однако туземцы не поверили ему, поскольку Кортес, проходя через эти места годом или двумя раньше, говорил то же самое, однако увел с собой их касика и шестьсот носильщиков, которых с тех пор никто не видел{577}. Поэтому жители бежали из города.
По описанию Авилы, в Акалане жили около тысячи человек. Это был город с крепкими зданиями из камня, покрытыми белой штукатуркой и с тростниковыми крышами. Он стоял на реке, которую испанцы уже окрестили Канделярией, впадающей в лагуну Терминос. Через день-другой касик вернулся со свитой приблизительно в четыреста человек (согласно докладу Авилы) и принес клятву верности императору. Он вручил Авиле подарки: птиц и провизию. Несмотря на это, Авила велел схватить его и заковать в цепи, боясь измены, поскольку его собственный отряд был слишком мал. Должно быть, на него повлиял прецедент с Кортесом и Монтесумой{578}.
Вскорости вернулось и все остальное население Акалана, принявшись служить испанцам с относительным энтузиазмом. Авила освободил касика и его свиту и, согласно традиции Монтехо, начал назначать энкомьенды. Акалан он переименовал в Саламанку-де-Акалан, в память о родном городе Монтехо.
Несмотря на его превосходное расположение, Акалану, тем не менее, не суждено было стать столицей нового Юкатана, о которой думал Монтехо. Здесь не было золота, население было малочисленно, снабжение провизией скудно. Авилу заинтересовал другой город – Масталан, лежавший немного восточнее. Испанцы пробыли там несколько недель, но потом обратили свои взгляды на Чампотон – город, жители которого нанесли поражение Эрнандесу де Кордобе в 1517 году.
В Чампотоне, как и в Акалане, было множество каменных домов, крытых тростником. Город стоял на берегу, и множество каноэ ежедневно выходили в море рыбачить. Невдалеке от берега располагался остров, полный идолов, куда рыбаки приставали, чтобы помолиться и оставить свои приношения. Здешнее население принадлежало к племени куохе, и большой их отряд вышел приветствовать Авилу по его прибытии. Монтехо предварительно прислал в город гонцов, и испанцы обнаружили, что для них уже отведен особый квартал – площадь, дома с конюшнями и провиант с расчетом на месяц. Каждый день испанцы ели индейку, вдоволь маиса и хорошей рыбы. Местный касик объявил, что хочет стать христианином, так что остров вскоре был заброшен, а идолы скинуты в море{579}.
Монтехо тем временем встретился с трудностями при попытке установить контроль над путями из Новой Испании в Юкатан. Предыдущий главный магистрат Санта-Марии, Бальтасар де Осорио, сумел убедить аудиенсию в Мехико, чтобы та восстановила его власть над Акаланом, отменив свое решение передать город в руки отца и сына Монтехо. Ему даже удалось захватить часть владений Монтехо в Табаско, где он принялся преследовать его сподвижников. Хотя Монтехо и сумел добиться отмены некоторых из этих судебных решений, ему пришлось приостановить свои планы по дальнейшему завоеванию Юкатана. Когда он в конце концов снова выступил в поход, ему удалось дойти только до Шикаланго. Настроение у Монтехо и его спутников было подавленное, его солдаты дезертировали; к тому же он полагал, что Авила погиб. К счастью, его торговый покровитель Лерма пришел ему на помощь, прислав несколько кораблей с людьми, припасами, лошадьми и одеждой, приобретенными на Кубе{580}.
Узнав, что Авила жив и находится в Чампотоне, Монтехо отправился туда сам; это произошло в самом начале 1531 года. По дороге он завершил начатое им обустройство порта Шикаланго. Авила и Монтехо согласились, что устроят свою главную базу не в Чампотоне, вызывавшем дурные воспоминания о поражении испанцев в 1517 году, а в Кампече, милях в сорока севернее. Тамошние жители могли оказывать поддержку испанскому поселению, к тому же поблизости имелись достаточно населенные области, способные стать центрами энкомьенд. Помимо прочего, Кампече могло оказаться весьма удобным портом.
Имея все это в виду, Монтехо поехал вперед, исполненный оптимизма, и прочитал нескольким местным правителям «Требование». Он объяснил им, что все христиане поклоняются Богу на небесах, попросил правителей, чтобы те разрешили его священникам проповедовать Евангелие, и сообщил, что они должны видеть в нем представителя императора Карла. Некоторые из правителей приняли, или сделали вид, что приняли, его требования. Затем Монтехо объявил об основании нового испанского города, который предсказуемо назвал Саламанкой-де-Кампече.
Здесь он принялся за разработку планов завоевания остального полуострова, большая часть которого была по-прежнему неизвестна испанским исследователям. Он послал Авилу через центр страны обратно в Четумаль, дав ему с собой пятьдесят человек, среди которых были Алонсо Лухан и Франсиско Веласкес, специалист по горному делу. В этом отряде был также племянник Монтехо – уже третий Франсиско Монтехо, сын одного из его братьев. Они прошли из Кампече в Мани, где индейцы майя из племени шиу отнеслись к ним дружелюбно; затем продолжили путь в Кочуа, Чабле и наконец пришли к Бакалару, где было сильно влияние коварного Герреро. Авила попросил правителей Чабле отправиться в Четумаль и объяснить, что он хочет мира, однако посланцы вернулись с ответом, гласившим, что «тамошним людям не интересен мир, но они желают войны, и накормят нас копьями вместо кур, и стрелами вместо маиса»{581}.
Тем не менее, прибыв к озеру Бакалар, Авила и его люди смогли раздобыть каноэ, чтобы переплыть озеро и добраться до Четумаля, – город был покинут жителями. Авила решил основать новое поселение, которое назвал Вилья-Реаль. Он был занят этими планами, когда пришло известие, что майя, подбадриваемые, если не возглавляемые, Герреро, готовят нападение. Авила нанес удар первым и разрушил индейский лагерь. Он не понес потерь сам и захватил шестьдесят пленных, хотя касику и Герреро – если тот действительно участвовал в происходящем, – удалось спастись. На этот раз испанцы нашли в городе золото и сделанные из бирюзы маски, и Авила послал шестерых солдат, чтобы те отнесли добычу Монтехо. Все шестеро, впрочем, были убиты по пути возле места под названием Ойя.
Авила вернулся в Бакалар. До него дошло известие, что в месте под названием Маканахауль местные правители готовят общенародное восстание. Чабле тоже собиралось бунтовать, но Авила благоразумно застал своих противников врасплох, напав на город с тыла. После этого он вернулся в Вилья-Реаль возле Четумаля, но и там повсюду ходили слухи о мятеже. Стало очевидным, что любая идея союза с индейцами Чабле обречена на провал, поскольку весь замысел был «ложным и с дурными намерениями»{582}.
Еще одно затруднение ждало Авилу в Кочуа, где весь город оказался разрушен ураганом. Захватив его, Авила обнаружил, что колодцы забиты землей и камнями. Испанцы выкопали колодец двенадцати футов глубиной, в который опустили двоих индейских мальчиков на ремнях, сделанных из конской сбруи, чтобы те начерпали воды. После этого Авила решил возвращаться в свой Вилья-Реаль. Путешествие было трудным, путь лежал через болота и заросли кустарника, к тому же отряд подвергался частым нападениям со стороны майя. Овьедо сообщает, что одному из испанских часовых явилось видение Святого Яго в сопровождении шести или семи рыцарей и божественного аромата: «Santiago glorioso, nuestro patrуn de Espaсa, es este socorro que Dios, por su misericordia, con su Apуstol nos envнa»