{793}. А вот как Руис де Арке описывал свою встречу с императрицей:
«Она приняла нас весьма благосклонно, поблагодарила за сослуженную службу и предложила нам награду; и столь велика была ее доброта к нам, что любое наше желание было тотчас исполнено, и не осталось среди нас ни одного, кто был бы недоволен… Нас в Мадриде было двенадцать конкистадоров, и мы потратили огромные деньги…»{794}
Это было нечто совсем новое. До этих пор лишь немногие возвращались из Новой Испании богачами. Фактически почти все спутники Кортеса остались в завоеванной ими стране.
Теперь Писарро считал свое завоевание империи инков завершенным. Он сумел завязать необычайно тесную дружбу с Манко Капаком. Оставшиеся в живых представители индейской знати совместно с теми из конкистадоров, кто решил остаться в Перу, устроили в честь Писарро грандиозную охоту: десять тысяч индейцев исполняли роль загонщиков и распорядителей охоты; было убито одиннадцать тысяч животных – викуний, гуанако, косуль, лис и пум{795}.
Испанцы, принявшие участие в этом необычайном завоевании, сами пребывали в изумлении от того, что сделали. Они не могли осознать, почему до сих пор живы и каким образом им удалось преодолеть все трудности, лежавшие на их пути. Как они смогли выжить после всех этих долгих голодовок?{796}
Инкский мир так и не удалось интегрировать в европейскую политическую схему. Правитель-Инка несомненно являлся монархом – однако практически никто из теоретиков и правительственных чиновников Старого Света не признавал его за такового. Единственным человеком, рассматривавшим Инку в парадигме империи, по-видимому, был Карл V, который действительно проводил сравнение между монархами Старого Света и правителями Нового. Тем не менее, в европейских теоретических рассуждениях о монархии мы не встречаем никаких отсылок к императорам Мексики или правителям империи Инков.
Глава 23Битва за Куско
Мои сыновья и братья! Мы собираемся просить тех, кого почитаем детьми нашего бога Виракочи, о справедливости, ибо, вступая в нашу страну, они заявляли, что главной их целью является обеспечить торжество справедливости во всем мире.
Завоевание Перу было завершено. Однако далеко не все амбиции завоевателей получили удовлетворение. В особенности следовало позаботиться о том, чтобы не чувствовал себя обделенным Альмагро. Это было одним из предметов, которые Эрнандо Писарро пытался уладить в Испании. Двадцать первого мая 1534 года Совет Индий подписал контракт (капитуласьон), даровавший Альмагро право осуществлять управление на территории протяженностью 200 лиг (600 миль) к югу от Перу, которое было отведено Писарро. Альмагро получал титулы губернатора и аделантадо этих земель, а также звания верховного магистрата и капитан-генерала – не только для себя, но и для своих потомков{797}.
По сути, этот контракт делал Альмагро завоевателем Чили. В то время Чили полагали столь же богатой страной, как Перу, если не еще более богатой. Однако географические границы дарованных земель оставались неясными. Насколько далеко вглубь материка они простирались? Откуда конкретно следовало отсчитывать эти 200 лиг? В контракте говорилось о землях и провинциях на побережье Южного моря к югу, «протяженностью в 200 лиг, начиная от границ губернаторства, которое было вверено Франсиско Писарро». Эрнандо Писарро фигурировал в контракте как представитель Альмагро – что выглядело неуместным для любого, кто знал обоих, поскольку Эрнандо всегда отзывался об Альмагро критически{798}.
В контракте Альмагро был один особенно сомнительный момент, а именно – место, отведенное в представлении испанских властей для Куско. Этот город располагался настолько далеко к югу, что можно было попытаться доказать – как и поступил Альмагро, – что он находится в его зоне. Однако завоевал его Писарро, а значит, город несомненно следовало отдать ему.
Альмагро, бывший для Писарро неудобным союзником в Куско, выступил в Чили в июле 1535 года. С ним было около шестисот испанских пехотинцев, тысяча индейских наемников и сотня негров-рабов{799}. Писарро предоставил ему финансовую поддержку, вероятно ставшую возможной благодаря тому, что он вновь открыл плавильни в Куско, позволившие ему собрать больше золота и серебра. Альмагро взял с собой Паулью Инка, представителя инкских коллаборационистов в Куско, а также перуанского верховного жреца, которого испанцы называли Вильяк Уму.
Испанский контингент включал в себя большинство тех, кого Альмагро лично привел в Перу, таких как конверсо Родриго Оргоньес, превосходный наездник, сражавшийся в Италии, возможно даже в битве при Павии, прежде чем прибыть в Индии в 1520-х годах. На его место предлагал себя Сото, однако Альмагро предпочел Оргоньеса, которого в большей степени мог считать другом. Также здесь были большинство из наиболее известных участников экспедиции Альварадо, оставшихся в Перу, – таких как Хуан де Сааведра из Севильи и брат Альварадо Гомес, еще один завоеватель Новой Испании.
Эта армия проделала долгое и утомительное путешествие в центр Чили, однако в конце концов Альмагро остановился и начал обустраиваться в плодородной долине Аконкагуа. Отсюда он выслал несколько дополнительных экспедиций – в частности экспедицию Сааведры, который дошел до залива Вальпараисо, где заложил основание нового города, а также экспедицию Гомеса де Альварадо, который продвинулся еще дальше к югу, до долины Майпо.
Каким замечательным приобретением для Испании были эти столь многообещающие плодородные земли, да к тому же столь прекрасные! Однако все, что интересовало конкистадоров, – это драгоценные металлы, о местонахождении которых знал один лишь Паулью Инка.
Несколько месяцев спустя после того, как Альмагро добрался до Аконкагуа, он получил подкрепление в лице Руи Диаса и Хуана Эррады, которых сопровождали около сотни испанцев и большое число индейских носильщиков. Диас прибыл в Перу вместе с Альмагро, а Эррада, родом из Наварры, был сподвижником Кортеса в Иберасе. Он пользовался у Кортеса таким доверием, что тот даже посылал его в 1529 году от своего лица в Рим с подарками папе из Нового Света{800}. После этого он отправился в Панаму, а затем в Перу вместе с Альмагро, при котором стал исполнять обязанности управляющего.
Вместе с Эррадой прибыло не только столь необходимое подкрепление: он также привез с собой капитуласьон — контракт, заключенный между короной и Альмагро относительно его территории к югу от земель Писарро. Вместе со своими товарищами Альмагро тщательно изучил этот документ; впрочем, поскольку он был неграмотным, ему пришлось положиться на Руи Диаса и других, которые зачитывали написанное вслух.
Эти конкистадоры, ни один из которых не пользовался благосклонностью Писарро, были амбициозны и претендовали на гораздо большее богатство, чем то, которым располагали. С трудом продравшись через двадцать пять параграфов текста, они уверовали в то, что контракт передает в руки Альмагро не только долины Чили, где, как любой мог видеть, можно было высадить отличные виноградники, но также и Куско, в котором водились столь несметные количества золота и серебра{801}. Советники Альмагро – Родриго Оргоньес, Гомес де Альварадо, а также Диего де Альварадо, приходившийся кузеном знаменитой шайке братьев Альварадо, покорившей Гватемалу после того, как они приняли столь значительное участие в завоевании Мексики, – советовали ему вернуться в Куско «и взять власть»{802}. Именно так Альмагро и решил поступить.
Франсиско Писарро тем временем занимался своей новой столицей – Лимой, «Ла-Сьюдад-де-лос-Рейес». Планировка города была великолепной, с просторной площадью посередине, окруженной превосходными прохладными домами, однако жаркий и сырой климат делал его гораздо менее пригодным для жизни, нежели лежащий в трехстах милях Куско, вице-губернатором которого Писарро назначил Сото, своего человека-на-все-руки. Сам Писарро теперь производил впечатление удалившегося от дел мирного правителя, озабоченного лишь городским планированием{803}. У него имелись крепкое хозяйство и семья; в прошедшем 1534 году его наложница, «Донья Инес Юпанки», прежде известная как Киспе Сиса[100], единокровная сестра Атауальпы, принесла ему дочь Франсиску. Кроме того, он, разумеется, занимался распределением энкомьенд.
Далеко вглубь материка, примерно в тысяче миль к северу, на месте бывшего дворца Уайна-Капак был выстроен собор Сан-Франсиско в Кито, в качестве ключевой точки северного Перу. С самого начала он задумывался тем, чем является и до сих пор: величественным напоминанием о великой религии. Его архитектором был фрай Ходоко Рике, перуанский аналог Педро де Ганте из Новой Испании. Его в полной мере можно назвать аналогом – поскольку, как и в Педро де Ганте, в нем предположительно текла кровь Габсбургов.
Собор Сан-Франсиско был выстроен в итальянском стиле (образцом для наружной лестницы послужил дворец папы Николая V в Ватикане). Это был еще один признак того, что Ренессанс добрался до Испанской Америки. Строительство продолжалось долгие годы: основное монастырское здание, весьма андалусийское по стилю, в 1573 году еще достраивалось, церковь была закончена лишь к 1575 году, а башни увидели свет только в XVIII столетии. Изысканный фасад впоследствии не раз копировался другими аналогичными постройками