коррегидора) и казначей Рикельме оставались в центре защиты, посередине Куско. В дополнение к семидесяти пяти всадникам, у них было еще около двухсот пехотинцев. Все они отошли к главной площади Куско, где «ввиду ее огромных размеров, они могли с большей легкостью противостоять противнику, чем в [более узких] боковых улицах… пехота расположилась в середине, а кавалерия окружала ее по бокам»{818}. Однако эти силы казались совсем крошечными по сравнению с огромными полчищами индейцев. Пехотой сперва командовал Алонсо Энрикес де Гусман, только что прибывший из Испании, – опытный солдат, хотя и не настолько опытный, как он дает понять в своих увлекательных мемуарах{819}. Так началась осада города; число испанцев лишь слегка превышало 250 человек, причем верховыми из них были меньше половины.
Индейцы, как описывает Педро Писарро, удерживали испанцев на главной площади. Последние «добывали воду из ручья, протекавшего через эту площадь, а также маис из прилегающих домов, которые они с радостью разграбили. Некоторые из индейцев, хотя и возвращались днем к своим индейским хозяевам, по ночам приносили еду испанцам». Осаждающие, однако,
«принялись устраивать пожары во всех кварталах Куско, каковым образом они отвоевали многие части города; мы, испанцы, не могли пройти через них. Мы собрались… на площади и в близлежащих зданиях, таких как Хатун-Канча. Здесь мы все оставались, некоторые [ночевали] в палатках… Чтобы поджечь дома, в которых мы расположились, [перуанцы] брали камни и клали их в огонь, где они раскалялись докрасна. После этого они заворачивали их в хлопчатое полотно и пращами забрасывали в те дома, которых не могли достичь… Таким образом они поджигали наши дома прежде, чем мы успевали это заметить… в другое время они стреляли в дома горящими стрелами, отчего их быстро охватывал огонь»{820}.
Описание сражения не лишено поэтичности:
«Казалось, будто черное полотно было распростерто над землей на расстоянии в пол-лиги вокруг Куско… По ночам горело столько костров, что это было похоже на безмятежное небо, полное звезд… [это сопровождалось] громкими криками и шумом голосов»{821}.
Габриэль де Рохас организовал утреннюю верховую вылазку. Ему удалось перебить много индейцев, но их численность препятствовала сколь бы то ни было продолжительной атаке. Несколько групп кавалеристов оказались окружены, и одной из них пришлось ретироваться, оставив эстремадурца Франсиско Мехию, который был убит вместе с лошадью.
Главная атака индейцев пришлась на 6 мая. Продвигаясь вдоль узких улочек, наступающие заняли район Куско, известный как Кора Кора, выходящий к северному углу главной площади, и осыпали градом раскаленных камней две позиции, удерживаемые испанцами: Сунтур-Уаси, бывший дворец Инки Виракочи, к этому моменту превращенный в главную городскую церковь, и дворец Хатун-Канча, в котором многие испанцы устроили себе жилища. Однако индейцам не удалось поджечь здания, где находились испанцы, несмотря на то что те были крыты соломой – неудача, которую они приписали воле богов.
Гарсиласо де ла Вега записал, что конкистадоров в этот трудный час спас сам Сантьяго, как обычно верхом на белом коне, однако Муруа настаивает, что этим рыцарем был баск Мансио Сьерра де Легисамон. Впрочем, он также сообщает, что в тот день в небесах появилась Дева Мария, облаченная в голубое одеяние{822}.
Несмотря на полученный отпор, индейцы захватили почти весь город, а испанцам осталось лишь немногим больше, чем главная площадь и прилегающие к ней здания. Индейцы с успехом защищались от лошадей при помощи ям, также они эффективно использовали против всадников пращи и айлью – снаряды, представляющие собой три камня, связанных сухожилием ламы, и предназначенные для спутывания лошадиных ног.
Некоторые из приближенных советовали Эрнандо Писарро отступить в направлении Арекипы, однако он остался на месте, частично потому что был убежден, что еще может одержать победу, используя индейцев каньяри, которые были давними врагами инков. Их помощь действительно сыграла большую роль в ночной атаке на плетеные палисады, за которыми укрывались индейцы по мере своего продвижения вперед{823}.
Воодушевленный этим частичным успехом, Эрнандо Писарро послал своего брата Хуана возглавить атаку на крепость Саксауаман с ее полигональной каменной кладкой, занимавшую доминирующую позицию над городом. Хуан Писарро решил выдвинуться в ночь полнолуния, когда, как он предполагал, Инка со своими людьми будут праздновать. Он взял с собой пятьдесят человек всадников – среди которых был и его брат Гонсало, – и около сотни дружественных индейцев каньяри. Однако по мере их продвижения вперед они были встречены яростным градом камней, сыпавшихся сверху. Хуан Писарро был ранен в голову, из-за чего ему пришлось снять свой шлем. После этого он повел своих людей в лобовое наступление, которое увенчалось успехом; однако сам он при этом погиб, получив еще один удар камнем по голове. Многие были ранены, однако Эрнандо взял командование. Среди ночи испанцы принялись взбираться вверх по приставным лестницам; героем дня стал Эрнан Санчес из Бадахоса, сумевший вскарабкаться на особенно крутой участок. Алонсо Энрикес утверждает, что в этом сражении были убиты 1500 индейцев, включая одного храброго орехона, который предпочел броситься с башни, чтобы не сдаваться в плен. Заняв Саксауаман, Эрнандо Писарро оставил там гарнизон из пятидесяти испанских пехотинцев и сотни индейцев каньяри.
После этого Эрнандо Писарро хотел послать пятнадцать верховых к своему брату Франсиско, чтобы сообщить ему о продолжающемся сопротивлении в Куско, однако эти люди попросили его не отсылать их, поскольку считали, что без них испанские позиции удержать не удастся. Уступив их уговорам, Эрнандо Писарро решил ударить по ставке Манко Капака в городе-крепости Ольянтайтамбо, расположенном в плодородной долине в полусотне миль от Куско. Ольянтайтамбо был одним из значительных королевских владений: он состоял из ряда жилых построек и храмового комплекса, выстроенного вокруг большой выдолбленной скалы. Город окружали террасы, имелись там и каналы{824}.
Испанцы обнаружили, что это место хорошо укреплено, а индейцы в избытке снабжены камнями, чтобы бросать в них сверху и метать при помощи пращи. Также у Манко Капака обнаружились союзники – лучники из джунглей с другой стороны Анд. К этому моменту некоторые из индейцев уже научились владеть захваченными кастильскими мечами, щитами и даже копьями, использовать кулеврины и аркебузы. Впрочем, отступить Эрнандо Писарро заставили не эти умения индейцев, а предпринятый ими маневр по отведению вод реки Патаканча, затопивших долину{825}. Другой испанский отряд, меньшего размера, возглавляемый Гонсало Писарро, разгромил еще одно индейское войско – Педро Писарро впоследствии вспоминал, что они захватили более 2000 лам.
В Куско по-прежнему продолжались жестокие сражения, обе стороны оказывали неожиданно упорное сопротивление. Алонсо Энрикес де Гусман замечает:
«Это была ужаснейшая и жесточайшая война… Между христианами и маврами обычно существует некоторое чувство товарищества, и обе стороны заинтересованы в том, чтобы щадить тех, кого захватывают в плен, чтобы получить за них выкуп. Однако в этой индейской войне никакого подобного чувства нет; мы убиваем друг друга самыми жесточайшими способами, какие только можем вообразить»{826}.
По заверению перуанского историка Хосе Антонио Бусто, в этом противостоянии погибли около 1000 испанцев{827}.
Франсиско Писарро в Лиме вскорости узнал от индейцев о сражениях в Куско и организовал несколько спасательных экспедиций: тридцать человек были отправлены под началом Франсиско Могровьехо де Киньонеса, еще семьдесят верховых – под командованием Гонсало де Тапии, родственника братьев Писарро, шестьдесят человек возглавлял Диего Писарро, еще один родственник.
Также Франсиско Писарро вернул нескольких своих военачальников из недавно организованных экспедиций. Так, Алонсо де Альварадо – племянник Педро, прибывший в Перу вместе с ним, – был отозван из экспедиции в Чачапояс, Гонсало де Ольмос – из Пуэрто-Вьехо{828}, а Гарсиласо де ла Вега – из Сан-Матео. Это тот самый Ольмос, который в 1542 году был обвинен в том, что дал бюрократу Бельтрану два изумруда и две золотые вазы в обмен на оказанную поддержку; Бельтран, впрочем, утверждал, что ценность подарков составляла всего лишь 220 дукатов. Судя по всему, это он основал именем Писарро поселение Вилья-Нуэва-де-Пуэрто-Вьехо.
Также Писарро послал своего единоутробного брата Франсиско Мартина де Алькантара предупредить испанских поселенцев вдоль побережья о начатой индейцами кампании – на обширной территории Эквадора и Перу в разных местах, изолированно друг от друга, проживали в целом около 1500 испанцев. Однако чтобы все эти предосторожности возымели эффект, требовалось время. Тем временем большая часть тех немногочисленных испанцев, которые остались в Хаухе после основания Лимы, была перебита Кисо Юпанки, новым перуанским военачальником. Небольшие отряды испанских солдат встретили схожий конец: так, семьдесят всадников Гонсало де Тапии были уничтожены в ущелье в верховьях реки Пампас; Диего Писарро был убит вместе со своими шестьюдесятью людьми возле реки Паркас; шестьдесят всадников под началом Алонсо де Гаэты и Франсиско де Годой-и-Альдана, эстремадурца родом из Касереса, были разгромлены и почти все перебиты. Это были чрезвычайно тяжелые времена для Писарро, сравнимые с тем моментом, когда Кортес в 1520 году был вынужден среди ночи поспешно бежать из мексиканской столицы Теночтитлана.