{930}. Здесь он вполне проявил способности к эффективной работе и руководящие качества, которые сослужат ему хорошую службу в Перу.
На первый взгляд Гаска казался не особенно значительной персоной, однако Гарсиласо да ла Вега вполне справедливо писал о нем, что он «человек гораздо более глубокий и понимающий, нежели предполагает его наружность»{931}.
Прежде чем согласиться на новое назначение, Гаска тщательно изучил ситуацию в Перу. С его стороны поступили необычные запросы, которые, как ни странно, были удовлетворены. Он пожелал обладать полной властью, включая право даровать жизнь и обрекать на смерть; он также хотел, чтобы ему было позволено назначать новых людей на нужные должности и передавать в другие руки энкомьенды{932}. Отказавшись от жалованья, он настаивал лишь на том, чтобы были оплачены все его расходы.
Гаска отплыл из Санлукара 26 мая, посетив по пути своего брата, аббата[112] Франсиско Хименеса де Авилу, свою мать в Барко-де-Авила, и затем, в Малаге – своего брата Хуана. Он взял с собой свиту из тридцати человек, в которую входили двое новых судей, – лиценциат Андрес Сьянка из Пеньяфьеля, что в Вальядолиде, и Иньиго де Рентерия. Первому предстояло стать главным советником Гаски по юридическим вопросам; второй был его старым другом еще с 1520-х годов, с Саламанки.
Были здесь также Алонсо де Альварадо, которого мы уже встречали на должности одного из военачальников братьев Писарро в войне против Альмагро, и Паскуаль де Андагойя, первый испанец, побывавший в Перу задолго до того, как эта страна заинтересовала братьев Писарро. Андагойя долго приходил в себя после того, как чуть не утонул в 1522 году, а тем временем занимался другими делами – например, исполнял должность заместителя губернатора в Панаме{933}. Также с Гаской отправился Франсиско Мальдонадо, вернувшийся было в Испанию, чтобы ходатайствовать там за Гонсало Писарро, давая объяснение его прошлым и настоящим действиям, – но затем, очевидно, перешедший на сторону его противников. Таким образом, Гаска по прибытии в Перу скорее всего получал квалифицированные советы.
Сделав короткую остановку на Гомере – одном из Канарских островов, – как делало в то время большинство направлявшихся в Америку судов, корабль Гаски затем предпринял еще одну высадку в Санта-Марте, где вся компания встретила теплый прием у губернатора Новой Гранады Мигеля Диаса де Армендариса. После этого они отправились в Номбре-де-Диос, куда прибыли 27 июля без особой помпы; затем пересекли перешеек и 13 августа оказались в Панаме, где впервые узнали о смерти вице-короля. Один из командиров Гонсало, Эрнан Мехия, изъявил желание перейти на их сторону, приведя с собой многих своих товарищей{934}.
Гаске также повстречалась небольшая делегация высокопоставленных духовных лиц и других людей, которые направлялись в Испанию, чтобы просить императора сделать Гонсало Писарро губернатором. Однако и они переменили свои намерения, повстречавшись с новым королевским эмиссаром, который, несмотря на довольно хилую внешность, очевидно был наделен стальными нервами и всеми качествами настоящего лидера.
Это были не простые церковники. Фрай Херонимо де Лоайса был архиепископом Лимы и братом нового архиепископа Севильи, инкисидора-хенераль и бывшего председателя Совета Индий; фрай Томас де Сан-Мартин – провинциалом доминиканского ордена в Лиме (он также к этому времени уже однажды исполнял обязанности губернатора Перу); Лоренсо де Альдана также успел многое совершить, поскольку он вместе со многими другими знаменитыми военачальниками прибыл в Перу в 1534 году вместе с Альварадо. Гонсало назначил его губернатором Лимы на время своей экспедиции на север; Гаска сразу же сделал его командующим своим флотом.
Среди служителей Церкви, выказавших повиновение монарху, был и Мартин де Калатаюд, епископ Санта-Марты, что возле Картахены. И наконец, в числе этих преосвященных перебежчиков находился также Гомес де Солис, который был у Гонсало маэстресала, т. е. дворецким{935}. На всех этих людей произвело большое впечатление и то, что Гаска собирался провозгласить всеобщее помилование, и его намерение отложить введение Новых Законов. Ввиду всего этого они решились оставить своего лидера, который «понапрасну их взбудоражил», по словам Гарсиласо{936}.
Одним из прибывших вместе с Гаской людей был Педро Эрнандес Паньягуа Лоайса, приходившийся кузеном и кардиналу Лоайсе в Испании, и архиепископу Лоайсе в Лиме. Дома, в Кастилии, он входил в состав муниципального совета Пласенсии, а теперь Гаска послал его с письмом к Гонсало Писарро. В этом послании говорилось, что до Гаски дошли вести о несговорчивости покойного вице-короля относительно Новых Законов. «Мы уверены, – продолжал Гаска, – что ни вы, ни кто-либо из тех, кто за вами следует, не имеют ни малейшей склонности проявлять нам неповиновение»{937}.
В другом письме Гаска заверял Гонсало в своей уверенности, что тот никоим образом не сможет противостоять могучей армии, собранной от имени императора. В еще одном, не менее хитроумно составленном письме от Гаски к Гонсало заявлялось, что «Его Величество и все мы, его приближенные в Испании, никогда не рассматривали ваши действия как мятеж или неповиновение королю, но лишь как попытку защитить свои законные права». Отныне, впрочем, Гонсало предписывалось выполнять требования Его Величества, «выполняя тем самым также и свой долг перед Господом»{938}.
Гонсало обсудил эти послания с Франсиско Карвахалем и Сепедой. Карвахаль считал, что лучше нечего и желать, и следовательно, выступал за сотрудничество с Гаской. Сепеда, однако, полагал, что эти документы лживы и являются лишь способом обеспечить капитуляцию Гонсало без применения силы, а впоследствии наверняка начнутся суды и казни.
Гонсало, как это ни глупо было с его стороны, придерживался взглядов Сепеды. Тем не менее, он счел необходимым созвать собрание восьмидесяти поселенцев, большинство из которых поддержало Карвахаля. Один или два из них объявили Эрнандесу Паньягуа, что отныне будут поддерживать Гаску в любой дискуссии или споре. Эрнандес Паньягуа считал, что Гаска мог бы утвердить Гонсало на посту губернатора Перу, если бы имел реальные доказательства того, что большинство поселенцев этого хотят.
Впрочем, были и затруднения: один из представителей Гаски, фрай Франсиско де Сан-Мигель, был задержан в Тумбесе людьми Гонсало, которые заявили монаху, что король обанкротился и теперь ему нужны их деньги. «Да один Неаполь стоит больше, чем три Перу!» – горячо отозвался на это Паньягуа{939}.
Он покинул Лиму, увозя с собой уклончивый ответ Гонсало, в котором тот заново клялся в верности императору Карлу и описывал, как «на протяжении шестнадцати лет он и его братья трудились на благо королевской короны Испании, славу которой они столь приумножили»{940}. Одновременно с этим шестьдесят испанских поселенцев написали Гаске, предлагая ему возвращаться домой, поскольку, по их словам, они не нуждались в его присутствии; не нуждались они также и в обещанном им королевском помиловании, поскольку не совершили ничего дурного{941}.
Теперь Гаска осознал, что победа над Гонсало Писарро может оказаться сложным делом. Он принялся организовывать костяк будущей армии, и 10 апреля 1547 года отплыл из Панамы в Перу с 820 солдатами на восемнадцати кораблях и галиоте. Невзирая на плохую погоду и сильные ветра, новая армия 31 мая добралась до Манты, а 30 июня продвинулась к Тумбесу. Несколько групп поселенцев из близлежащих городков объявили о своей верности короне, о чем не замедлили сообщить Гаске. Прождав в Тумбесе месяц, Гаска написал императору Карлу, прося, чтобы новый вице-король был назначен незамедлительно, и вновь предлагая кандидатуру Антонио де Мендосы, вице-короля Новой Испании{942}. Затем он продолжил путь вдоль побережья и добрался до самого устья реки Санта, прежде чем начал углубляться в горы.
Все это время Гаску сопровождали Алонсо де Альварадо и епископ Лоайса, который к этому времени уже хорошо изучил местность. Еще до этого Гаска назначил командующим своими войсками Педро де Инохосу. Инохоса был выходцем из известного семейства в Трухильо – один из его членов, Альфонсо, в XV веке участвовал в Гранадской войне, командуя крупным подразделением, в котором служил отец Кортеса. Педро был среди тех, кого в 1529 году завербовал Франсиско Писарро, и во время описываемых событий был морским офицером у Гонсало Писарро. Когда отряд добрался до Хаухи, Эрнандо де Альдана был назначен мэром.
Еще одним человеком, игравшим значительную роль в этом новом крестовом походе, был Бенито Суарес де Карвахаль, до этого долгое время сражавшийся в войсках братьев Писарро, – это на его счету была смерть Бласко Нуньеса Велы после битвы при Аньякито[113]. Теперь, у Гаски, он был альферес майор – старшим лейтенантом. Двумя другими старыми сподвижниками Писарро были Педро де Вильявисенсио и Габриэль де Рохас, которому к тому времени было уже за пятьдесят. С тех пор как он приплыл с Альварадо в 1534 году, его послужной список был отмечен изрядным непостоянством. Он был доверенным человеком Эрнандо Писарро, которого позднее захватил в плен и передал Альмагро; однако после битвы при Лас-Салинасуже сам Эрнандо арестовал его и посадил в тюрьму. Позднее Эрнандо назначил его командовать в Куско, поскольку видел в нем человека «с большим опытом и благоразумного в войне».