Однако в глазах Совета Индий Вальдивия по-прежнему не был ни губернатором, ни капитан-генералом. Слухи, а затем и известия, о смерти Франсиско Писарро повлияли на его позицию в Чили: поскольку Писарро был его главной опорой и защитником, Вальдивия всегда рассматривал себя как лейтенанта Писарро. Сразу же после того, как он получил подтверждение смерти Писарро, Вальдивия написал императору, предлагая взять на себя заботу о детях умершего, чтобы они «могли содержать себя как подобает их положению»{977}.
Вскоре после этого индейцы устроили большое нападение на новый испанский город Сантьяго. Они атаковали с двух сторон, каждый отряд подчинялся своему вождю. Вальдивия описал произошедшее в одном из своих превосходных писем императору Карлу, в котором сообщал, что сам он успешно справился с отрядом в девяносто человек, но во втором сражении, которым командовал Алонсо де Монрой, индейцы сожгли новый Сантьяго дотла и перебили всех животных, так что «…нам осталось только то оружие, что было у нас в руках, да две небольшие свиньи, один молочный поросенок, петух и курица, да еще две пригоршни пшеницы. В конце концов, когда уже спустилась ночь, христиане смогли породить в себе такую отвагу, вкупе с той, что вдохнул в них их командир Монрой, что, невзирая на то что все они были ранены, сопутствуемые благими пожеланиями самого Сантьяго, они нашли в себе силы сражаться и перебили многих… И после этого началась настоящая война».
И далее Вальдивия продолжает:
«…при виде затруднительного положения, в коем мы оказались, я понял, что, буде мы хотим удержать эту землю и сделать ее навечно принадлежащей Вашему Величеству, то должны питаться от плодов рук своих, как было при начале мира [ «la primera edad»]. Ввиду этого я взялся за сев. Я разделил людей на две группы. Все мы принялись копать, пахать и сеять, будучи постоянно при оружии и весь день держа при себе оседланных лошадей. Ночью половина из нас несла караул, а я с другой половиной выезжал порою на восемь или десять лиг [от двадцати четырех до тридцати миль] во все стороны от города, рассеивая группы индейцев… [до тех пор, пока не] отстроил город заново».
В одной из таких экспедиций в окрестностях Сантьяго Вальдивия захватил местного токи, или главного касика, Мичималонго – точнее, это сделал один из его людей, Родриго де Кирога. Чтобы спасти свою жизнь, Мичималонго провел испанцев к золотым рудникам[116] в так называемом районе Мальга[117]. Именно в этих рудниках индейцы мапочо добывали золото, которым платили инкам. Испанцы были в восторге; они сразу начали вычислять, сколько мешков им потребуется, кое-кто принялся вести себя надменно, словно уже был богат, думая, что в коротком времени они смогут добраться до Испании, обзавестись поместьем в провинции и – как знать? – возможно, получат титул маркиза.
В Мальге начались работы, при содействии сотни индейских янакона[118], приведенных из Сантьяго. Мичималонго предложил свою собственную армию шахтеров, числом 1200 человек (кроме того, в ней имелось еще 1500 женщин). Вальдивия оставил с ними двух испанских капитанов, Педро де Эрреру и Диего Дельгадо, занимавшихся рудной добычей еще в Перу, а с ними – пятнадцать солдат под началом Гонсало де лос Риоса. После этого Вальдивия спустился к побережью возле Сантьяго, чтобы найти место, где было бы удобно построить бригантину, на которой можно будет сообщаться с Перу по морю. Он нашел подходящую бухту в устье реки Анконагуа возле Конкона, где также было вдосталь древесины. Работа над судном началась.
Затем перед Вальдивией одновременно предстали две критические ситуации. Во-первых, Алонсо де Монрой прислал сообщение о том, что Санчо де Ос затеял еще один заговор. В его планы входило убийство Вальдивии, Инес, Монроя и всех их друзей. После этого Санчо де Ос мог захватить золото Мальги и, вернувшись в Перу, примкнуть к Диего де Альмагро, который на данный момент, по всей видимости, торжествовал победу над братьями Писарро.
Вальдивия вернулся в Сантьяго, но со своей обычной беззаботностью отмахнулся от этих слухов. Однако затем в доме Монроя разразилась ссора. В общей сумятице были разбиты светильники внутри помещения. Инес Суарес, которая тоже присутствовала при этом, внесла другой светильник, при свете которого обнаружилось, что сам Монрой держит Санчо де Оса, Чинчилья вступил в поединок на шпагах с Хуаном Гомесом, одним из капитанов Вальдивии, а священник фрай Хуан Лобо защищается табуретом от наступающего Пастраны.
Словно бы одного этого скандала было недостаточно, в этот момент с золотого рудника в Мальге приехали верхом Гонсало де лос Риос и черный раб по имени Вальенте, привезя известие, что работавшие на рудниках индейцы взбунтовались, убили всех испанцев, кроме их двоих, и затем спустились к берегу, чтобы выбросить добытое золото в пучины океана.
Вальдивия начал бояться нового нападения на город – не без основания, поскольку леса возле Сантьяго, по сообщениям дозорных, были полны индейцев, желающих его уничтожить. Он отправился к северу от города и захватил в плен семерых касиков, которые подтвердили, что нападение возможно. Однако он не успел возвратиться к моменту напаления. Сопротивление организовали Инес Суарес и Монрой. Испанцев оттеснили к главной площади; в скором времени большинство зданий, за исключением дома магистрата Франсиско де Агирре, были объяты пламенем, большинство испанских поселенцев были ранены. Тогда Инес отсекла головы семерым касикам, ранее захваченных Вальдивией, и выставила их на всеобщее обозрение. Это кровавое зрелище внесло смятение в ряды атакующих, и они сдержали свой натиск. На поле битвы появился Санчо де Ос и искупил свои прегрешения, храбро сражаясь копьем, несмотря на то что ему приходилось делать это в кандалах. Впоследствии он был помилован.
Наконец Вальдивия вернулся, и индейцы отступили. Однако у испанцев практически не осталось еды. Некоторые выступали за то, чтобы покинуть Сантьяго и возвратиться в Перу, но даже это казалось неосуществимым без припасов. Испанцы с удвоенным рвением взялись за недавно засеянные поля маиса. Достаточно быстро был собран урожай, состоявший из двенадцати фанег (бушелей) пшеницы, но все это зерно было тотчас же заново брошено в почву. Голод был характерной чертой того первого года в Сантьяго.
Прежние дома испанцев были быстро отстроены заново, однако на этот раз, дабы обезопасить их от огня, материалом служило не дерево и солома для крыш, но саманные кирпичи.
Был также построен форт, квадрат со стороной 1600 футов, на что потребовалось 200 кирпичей в вару длиной и пальмо высотой{978}. Все были согласны, что вероятность еще одного нападения индейцев весьма высока. В этом случае дети испанцев и их индейские слуги могли найти убежище здесь.
Глава 32Конец Вальдивии
Может ли быть, что одно лишь устремление к святой жизни лишено преимуществ, даваемых системою правил? Воистину, существует искусство и дисциплина добродетели, и те, кто прилежно упражняются в ней, получают благословение Святого Духа.
В декабре 1541 года Вальдивия отправил обратно в Перу самого надежного из своих подчиненных, Алонсо де Монроя – предположительно кузена Эрнандо Кортеса, – чтобы тот собрал для него новую одежду, людей, лошадей и боеприпасы. Монрой отправился сушей, взяв с собой пятерых человек и лучших лошадей, которых предварительно заново подковали. Некоторые из подков были сделаны из золота, так как железа не хватало. Вальдивия писал императору:
«Поскольку я знаю, что ни один человек не пошевелится, чтобы прийти в эти земли ввиду их дурной репутации, разве что кто-либо явится отсюда, чтобы привести их, взяв с собою золота для покупки людей… и поскольку земли, которые им придется пересечь, объяты войной, а также имеются там великие пустыни, так что им придется идти налегке и без ночного укрытия, я отдал распоряжение… послать [в Перу] не менее 7000 песо золота…» —
золота из Мальги, чтобы произвести впечатление на перуанцев. Вальдивия также написал письмо, которое Монрой должен был передать Писарро{979}. После этого, как докладывал «безупречный рыцарь», «…мы прожили следующие два года в великой нужде. Многим из христиан приходилось порой выкапывать коренья, чтобы пропитать себя… Мяса не было, и те из христиан, кому удавалось найти в день пятьдесят зерен маиса, почитали себя благополучными. А тот, у кого была пригоршня пшеницы, не обмолачивал ее, чтобы избавиться от шелухи… Я решил, что зимой на равнине всегда следует держать тридцать или сорок верховых, а когда пища, которую они брали с собой, заканчивалась, они возвращались и вместо них выезжали другие. И так мы разъезжали, похожие на призраков, и индейцы прозвали нас «купиас», что есть имя, какое они дают своим дьяволам, поскольку, когда бы они ни появились, почитая застать нас врасплох (а они знают, как нападать по ночам), то находили нас бодрствующими, вооруженными и, при необходимости, сидящими в седлах»{980}.
Тем временем Монрой и его отряд из пяти человек, совершая свое путешествие в Перу, добрались до долины Копиапо. Здесь – это произошло в начале 1542 года – они попали в индейскую засаду, и четверо из шестерых были убиты. Самого Монроя и Педро де Мирандо, оставшихся в живых, захватили в плен. Их привели к касику Андекину, который держал при себе советника-испанца, Франсиско де ла Гаску – прежде он был одним из людей Альмагро, но попал в плен несколькими годами ранее. Он завоевал восхищение индейцев тем, что хорошо играл на флейте, поэтому ему дали трех жен, которые подарили ему множество детей.