Сержант Томас Э. Лэффи работал в Департаменте полиции Чикаго экспертом по дактилоскопии и за последние шесть месяцев сравнил более семисот наборов отпечатков, пытаясь найти сходство с тем, который был найден на записке с требованием выкупа в доме Сьюзан Дегнан. К этому моменту Лэффи знал тот отпечаток наизусть, до последнего завитка и петли. Когда к нему на стол легли отпечатки Хайренса, Лэффи немедленно узнал их. Мизинец Хайренса точно совпадал с отпечатком, оставленным на записке, по пятидесяти точкам. Полицейские сопоставили отпечатки Хайренса и с частичным кровавым отпечатком с «помадного убийства», а также с отпечатком с нападения на Эвелин Петерсон.
Пуля 22-го калибра, которой была ранена Мэрион Колдуэлл, совпадала с одним из пистолетов, найденных у него в комнате в общежитии. Серийный номер пистолета привел полицию к краже, совершенной за два дня до стрельбы.
Фотографии нацистов были из альбома, украденного в ночь перед убийством Сьюзан Дегнан из квартиры по адресу 5959 Северная Кенмор-авеню, выходившей окнами на ее спальню.
Хотя убийства Росс и Браун были совершены в нескольких километрах от убийства Дегнан, Хайренс жил в обоих районах близ мест преступлений, кроме того, у него находились вещи с краж, совершенных там же или неподалеку.
Его опознали многие свидетели, включая Эвелин Петерсон, ее сестру и консьержа, который узнал в Хайренсе услужливого паренька из холла. Хайренс грабил одно здание так часто, что привратник предположил, что он там живет, и сразу его опознал.
Однако Хайренс продолжал молчать. Он просто лежал, скованный наручниками, в кровати, таращась в потолок. Полицейские перешли к силовым мерам: его били головой в повязках о стену, надеясь, что это вернет ему память. Побои не помогли [56].
Не добившись от Хайренса ответов, полицейские накачали его пентоталом натрия, который в то время считался «сывороткой правды». Ему делали без анестезии пункцию спинного мозга, долгими часами не давали спать, и все без присутствия адвоката. Дело было в 1946 году, и родители Хайренса также не могли присутствовать; «правило Миранды» не соблюдалось, поскольку было внедрено только в 1966 году. Шесть дней полиция Чикаго разными способами пытала Билли Хайренса.
Сначала он признался только в том, что у него был сообщник, некий «Джордж Мурман», который и убил Сьюзан Дегнан. Некоторое время полиция верила в существование Джорджа, поскольку у Хайренса в кармане нашли отпечатанное на машинке письмо, подписанное «Джордж», где упоминались кражи, которые «они» совершили вместе, а в комнате общежития – письмо от Хайренса «Джорджу». Но затем полиция поняла, что подпись на письме от Джорджа принадлежит Хайренсу; «Джордж Мурман» был его альтер эго, мистером Хайдом. Джордж Мурман существовал только в воображении Хайренса. (Джорджем звали также его отца, и это было второе имя самого Билла.)
К тому времени Хайренс обзавелся адвокатом. Полиция подвергла Хайренса тесту на почерк: ему зачитали текст записки с требованием выкупа, и Хайренс под диктовку написал «приготтовьте» и «ждитте» с теми же ошибками. Позднее Хайренс заявлял, что ему предложили переписать изначальную записку; детективы настаивали, что текст ему продиктовали.
Когда ему указали на совершенные ошибки, Хайренс сначала лишился дара речи. Посоветовавшись с адвокатом, он обещал дать признательные показания, если обвинение не будет требовать для него смертной казни. Прокурор созвал пресс-конференцию с участием Хайренса, чтобы тот признался на глазах у общественности. Вместо этого Хайренс заявил, что ничего не помнит. Возмущенный прокурор снова вернулся к требованию смертной казни.
В следующие несколько дней Хайренс неоднократно признавался и отзывал свое признание, пока прокурор, адвокат Хайренса и его мать не заставили его дать письменное признание, сняв вопрос о смертной казни. Пресса в Чикаго, особенно «Чикаго Трибьюн», набросились на Хайренса, словно стая псов. Мальчик-убийца стал темой множества репортажей, в которых приводились вымышленные тексты его признаний и ложные изобличения. Стало ясно, что найти беспристрастных присяжных для его суда невозможно ни в Чикаго, ни вообще в штате Иллинойс.
Вместо этого – по рекомендации своего адвоката – Хайренс признал себя виновным в трех убийствах, а также в многочисленных нападениях и грабежах, и получил пожизненный приговор.
После заключения в тюрьму Хайренс опять отказался от своего признания и в следующие шестьдесят лет неоднократно подавал апелляции, которые суд отвергал. В 1972 году он стал первым в Иллинойсе заключенным, получившим степень бакалавра искусств. Затем он закончил курс иностранных языков, аналитической геометрии и обработки данных. Пять лет он управлял в тюрьме фабрикой по пошиву одежды, где в его подчинении находилось 350 заключенных, а когда его перевели в другое исправительное учреждение, основал там полноценную образовательную программу. Обаятельный и вежливый, Хайренс завоевал сердца множества сторонников, уверенных в его невиновности. Вместе с ним они заявляли, что Хайренс стал жертвой «заговора» с целью уличить его в убийствах. Апелляционные суды признавали несоблюдение полицейских процедур, но поддерживали обвинение на основании собранных (пусть и незаконно) доказательств, а также факта признания Хайренса.
Когда в 1983 году подошел срок, после которого Хайренс мог выйти условно, генеральный прокурор штата Иллинойс Нил Хартиган заявил: «Только Господь и сам Хайренс знают, скольких женщин он убил. Теперь мягкосердечные доброжелатели настаивают на том, чтобы реабилитировать Хайренса и отпустить его на все четыре стороны… Но я прослежу за тем, чтобы этот зверь, помешанный на убийствах, оставался там, где находится». В освобождении Хайренсу отказали [57].
Студены и школьники из Чикаго особенно активно боролись за Хайренса, когда его обвинили, и даже основали клубы «За свободу Билли Хайренса». После того, как в 2004 году вышла моя книга «Серийные убийцы от А до Я»[58], я получил множество электронных писем от студентов Чикаго, просивших меня поддержать их кампанию по освобождению Хайренса. Группа за «социальную справедливость» посетила его в исправительном учреждении свободного режима, куда его перевели, и увидела обаятельного пожилого мужчину, несправедливо осужденного дедушку для целого поколения молодых людей, чьи родители еще не появились на свет, когда шестилетнюю Сьюзан Дегнан похитили из ее собственной постели среди ночи, задушили, обезглавили и расчленили в подвальной прачечной, а части ее тела разбросали по сливным колодцам.
В 1990-х адвокаты в очередной раз попытались дискредитировать доказательства, приведшие к осуждению Хайренса. Появились веб-сайты в его пользу и против него, постоянно спорившие между собой и выдвигавшие обвинения в «заговоре». И снова сторонникам Хайренса не удалось убедить штат Иллинойс в том, что Хайренс должен заново предстать перед судом.
В апреле 2002 года Лоуренс К. Маршалл, профессор юридического факультета Северо-Западного университета и один из основателей Центра борьбы за права ошибочно осужденных, и Стивен Э. Драйзин из Центра по детской и семейной юриспруденции официально занялись этим делом. Они подали губернатору Иллинойса и Совету по УДО петицию с требованием освободить Хайренса без нового суда. Совет отверг петицию четырнадцатью из четырнадцати голосов. Томас Джонсон, член Совета, сказал Хайренсу: «Господь простит вас, но штат – нет». Хайренс был приговорен до конца жизни сидеть в тюрьме.
Многие сторонники Хайренса не сознавали разницы между «несправедливо осужденным» и «ошибочно осужденным». В действительности петиция Маршалла и Драйзина начиналась с заявления: «Эта петиция – представленная Центром борьбы за права ошибочно осужденных при юридическом факультете Северо-Западного университета и Центром по детской и семейной юриспруденции, не настаивает на невиновности осужденного»[59]. В петиции говорилось:
Мы убеждены в том, что, независимо от вины или невиновности Хайренса, его дело велось с самыми большими нарушениями законодательства в истории США. В нем было совершено множество процедурных ошибок – со стороны прокурора, полиции, адвокатов защиты, – при беспрецедентно предвзятом освещении в прессе (с подачи полиции и прокуратуры), некачественной экспертизе и, вероятно, ложных признаниях. Любой из этих факторов сам по себе мог привести к незаконному признанию вины невинного человека, а их сочетание в одном деле оставляет нас – и должно оставить губернатора и Совет по УДО, – без всякой уверенности в результатах [60].
Когда в 1950-х Хайренс начал подавать апелляции, суды отвергали их по одной и той же причине – к осуждению Хайренса привели не ошибки и промахи, не нарушения закона, а его собственные признания и доказательства, пусть даже полученные неправомочным путем. И сейчас, в начале двадцать первого века, ничего не изменилось.
Наиболее убедительным доказательством вины Хайренса, на мой взгляд, являются сообщенные им сведения, неизвестные полиции. В своем письменном признании, составленном с помощью адвокатов и матери, Хайренс заявлял, что расчленил труп Сьюзан Дегнан охотничьим ножом, который заполучил в результате ограбления и который затем выбросил на железнодорожные пути, проходя по Уинтроп-авеню к вокзалу Грэнвиль-Эл, в трех кварталах от дома Дегнан. Полиция, не нашедшая ножа при подробном осмотре территории, железнодорожные пути не обыскивала.
В процессе следствия выяснилось, что путевой обходчик действительно нашел нож на насыпи вскоре после убийства и хранил его в ящике для инструментов в подсобке на вокзале Грэнвиль-Эл. О пропаже ножа заявлял Гай Родерик, проживавший в доме 5000 по Южной Корнелл-авеню; ему же принадлежал револьвер 22-го калибра, найденный в комнате общежития у Хайренса. Родерик опознал нож. (Позднее Хайренс изменил показания и утверждал, что ехал домой в Линкольнвуд по железнодорожной ветке Эл и не хотел, чтобы мать увидела нож, поэтому выбросил его из поезда, и нож