Золотой век серийных убийц. 56 маньяков от Эда Гина до Джеффри Дамера — страница 16 из 79

случайно приземлился возле дома Дегнан [61].)

Однако прочие доказательства, многочисленные подтвержденные географические и хронологические совпадения относительно всех мест преступлений и нападений выходят за рамки математической аномалии: они просто не могут быть совпадением.

Да, нестыковки между его показаниями в разное время касательно мест, дат и особенностей преступлений действительно могли бы указывать на ложное признание, как утверждает петиция. Но точно так же их можно объяснить причудами памяти. Убийцы не всегда запоминают свои преступления во всех деталях; они часто путают даты, время и места их совершения. Хотя некоторые серийные убийцы помнят и с удовольствием перебирают у себя в голове мельчайшие детали своих убийств, другие совершают их в состоянии помрачения, в том числе под воздействием алкоголя или наркотиков, в слепой ярости или по внезапному импульсу. Они не помнят подробностей, потому что действуют как роботы, повинующиеся программе. Один такой серийный убийца объяснил мне: «Я как будто включал быструю перемотку на своем пульте управления. Все происходило стремительно и хаотично… Потом я об этом не вспоминал. У меня не было фантазий, потому что я жил в своих фантазиях и делал, что хотел, тогда, когда хотел, если чувствовал, что меня не поймают. Мне не приходилось размышлять и фантазировать об убийствах до или после них. Я наслаждался, когда их совершал. Потом я не думал о них, не получал удовольствия от воспоминаний, не искал в газетах и не собирал вырезки».

Пожалуй, как раз идеальное воспроизведение всех подробностей преступления может являться «указанием на ложное признание», поскольку полиция могла просветить подозреваемого насчет мелких деталей, чтобы «освежить» его память. Небольшие расхождения между известными фактами и признаниями Хайренса свидетельствуют только о несовершенстве памяти убийцы.

Уильям Хайренс интересен еще и тем, что был первым серийным убийцей, который прошел полную психологическую оценку вскоре после публикации в 1941 году книги Херве М. Клекли «Маска нормальности: Попытка прояснить некоторые вопросы о так называемой психопатической личности». Его новаторское исследование заложило основы для современной концепции психопатии, но пока без ее внутренней механики или детальных физиологических характеристик. При обследовании Хайренса психиатры сосредоточились на его детстве и подростковых годах – больше им нечего было изучать в случае с семнадцатилетним подозреваемым.

Адвокаты Хайренса сильно напирали на его вежливость и дружелюбие, ум и обаяние, детскую наивность и ненасильственный характер краж, а также на необычно юный возраст (средний возраст серийного убийцы по статистике 27–28 лет). Но все их аргументы опровергал патологический характер этих краж, как он описал их психиатрам, и детская история. В его детстве отмечалось немало маркеров будущего серийного убийцы, которые впоследствии выявили специалисты по поведенческому анализу ФБР. Однако в середине 1940-х серийные убийцы встречались еще слишком редко, чтобы вывести для них статистические нормы. Психиатры обнаружили в биографии Хайренса некоторые особенности, которые на тот момент казались неважными, но многое говорили о его личности и вероятной склонности к агрессии, если посмотреть на них теперь.

Кем был Уильям Хайренс?

Уильям Джордж Хайренс родился в Эванстоне, Иллинойс, 15 ноября 1928 года. Его мать Маргарет и отец Джордж были потомками выходцев из Люксембурга, но оба появились на свет уже в Америке. Тем не менее они придерживались католицизма. Три года спустя у Уильяма появился брат Джеральд, «Джер», Хайренс. Братья жили в полном согласии и не ссорились между собой.

Джордж выращивал в теплице цветы, потом открыл цветочную лавку, но оба его бизнеса развалились во времена Великой депрессии. Джордж не отчаялся и быстро нашел себе несколько подработок, а потом устроился на постоянное место в отделе внутренней безопасности сталелитейной компании Карнеги, где поднялся до ранга специального дознавателя и получал достаточно, чтобы его семья с двумя детьми могла позволить себе жизнь по стандартам среднего класса. С виду семья казалась вполне гармоничной; без скандалов и дебошей на почве алкоголя, о которых упоминается в детских биографиях многих серийных убийц. С другой стороны, легко представить себе, какое ощущение тревоги и неуверенности должны были испытывать родители Хайренса, когда развалились два их предприятия в эпоху массовой безработицы, раздачи бесплатного супа и повального бродяжничества. Наверняка вся семья испытала на себе влияние Великой депрессии. У Маргарет дважды случались нервные срывы, пока дети были еще маленькими.

Родители расходились во мнениях о том, каким был Хайренс в детстве – асоциальным одиночкой или беззаботным и дружелюбным малышом.

Медицинская история Уильяма была немного осложненной, но ничего серьезного: он родился в результате накладывания щипцов, у Маргарет возникли трудности с кормлением грудью, в младенчестве он страдал от колик, его беспокоили воспаленные миндалины, он перенес ветрянку и корь, в детском саду плохо адаптировался и не хотел отпускать мать. Когда младший брат Уильяма заразился корью, Маргарет перестала водить детей в детский сад. Тем не менее через подобные эпизоды проходит множество детей, не становясь потом серийными убийцами.

Внутри разума серийного убийцы: сексуальная психопатия

В биографии Хайренса есть, однако, несколько элементов, типичных для детских лет серийных убийц. Например, травма головы (или несколько травм) с повреждением фронтальной коры. Его мать рассказывала, что в семь месяцев Билли (будущий «человек-мотылек») выбрался из коляски и упал на лестницу, пролетев четыре метра и ударившись о бетонный пол. Сознания он не потерял и, после того, как шишка размером с грейпфрут у него на лбу прошла, полностью поправился. Потом, в двенадцать лет, Билли упал на школьном крыльце. В тот раз он лишился чувств, и у него остался «порез над глазом» (в области фронтальной коры). После этого Хайренс начал мучиться головными болями [62].

Как Эрл Нельсон и другие серийные убийцы будущего, Хайренс перенес травму головы – даже две.

Далее у него возник фетиш, и он начал красть. Серийные убийцы на сексуальной почве в детстве часто воруют объекты своих фетишей. Более того, то, что считается зачастую «ненасильственными» преступлениями – вуайеризм, эксгибиционизм или воровство, – на самом деле является навязчивым фетишистским выражением садистического гнева и стремления к контролю. Серийные преступники часто начинают с юных лет, проникая в чужие жилища – преимущественно к женщинам, пока те спят. Они стоят над спящей жертвой, наслаждаясь контролем над ней, мастурбируют, а потом скрываются. Если жертва просыпается, ее могут в панике убить. Либо же это происходит в фантазии – в зависимости от психопатологии конкретного преступника.

Хайренс сообщил судебным психиатрам, что с девяти лет у него было наваждение, заставлявшее его красть и надевать женские трусики, возбуждаясь в процессе. Хайренс описал картонную коробку, которую прятал у бабушки на чердаке, когда ему было тринадцать лет, где хранил свою добычу. Там лежало сорок шелковых трусиков ярко-розового или голубого цвета. Сначала Уильям крал предметы своего фетиша с веревок, где сушилось белье, и из общих прачечных в жилых домах, но позднее стал проникать в чужие квартиры, в том числе через окна.

Хайренс рассказывал, как его сексуальное наваждение сместилось с объекта – женского белья, – на процесс – акт его кражи. Он возбуждался в процессе незаконного проникновения в чужое жилище и мог эякулировать, забираясь в открытое окно. Он бродил внутри, иногда даже не озадачиваясь кражей, а потом уходил, получив на время сексуальное удовлетворение. Бывали случаи, когда в состоянии возбуждения он совершал кражу, оставался внутри несколько часов и забирал не только женское белье, но и украшения, оружие, книги, наличные и другие вещи, пока у него не наступала эякуляция или просто не проходила эрекция. Иногда он испражнялся и мочился на пол, на постель или в ящички, где хранились украшения; случалось, что устраивал мелкие поджоги. Достигнув разрядки, он мог бросить собранную добычу, но чаще забирал ее с собой и хранил в тайниках.

Хайренс таил в себе раздражение и злобу, связанные с сексом, но испытывал отвращение непосредственно к сексуальному акту с женщиной, заменяя его различными фетишами и навязчивостями. В колледже он встречался с девушками, но мысли о сексе его отталкивали. Секс, грабеж и убийство казались ему одинаково отвратительными, и когда он дошел до худшей из своих навязчивостей, убийства, то потом мыл дочиста тела жертв, забинтовывал и заклеивал пластырем их раны в качестве своеобразного католического раскаяния.

Среди книг в комнате общежития у Хайренса, преимущественно краденых, нашелся зачитанный экземпляр «Сексуальной психопатии» Рихарда фон Крафт-Эбинга – основополагающего исследования ненормальной и криминальной сексуальности и фетишей, связанных с ней. В книге рассказывается о многих случаях убийств и расчленений женщин и детей. Наверняка Хайренс пытался разобраться с собственными наваждениями и фантазиями. Он говорил, что его любимым фильмом был «Доктор Джекил и мистер Хайд»; вероятно, именно он вдохновил Хайренса на формирование альтер эго, «Джорджа Мурмана», который стал для него настолько реальным, что он практически убедил полицию в его существовании.

Хайренс заявлял, что в состоянии возбуждения у него «мутился разум», а в себя он приходил только после эякуляции. Он описывал, как «кончал» и обнаруживал своих жертв уже вымытыми и лежащими в тех позах, в которых их потом находила полиция. В случае Дегнан он утверждал, что сначала пришел в себя в подвальной прачечной, с окровавленным ножом в руках, причем не помнил, как расчленил свою жертву. Позднее он припомнил, как поднимал крышки люков над канализационными колодцами и бросал части тела жертвы в воду. Он говорил, что написал записку с требованием выкупа там же в прачечной и специально вернулся и бросил ее к девочке в окно спальни, чтобы дать родителям «надежду», что их ребен