чник. Чудной, но безобидный.
Он представился как Джонни Глинн (по некоторым источникам – Гленн), коммерческий фотограф, который разыскивает ее соседку, Линн, для «срочной» съемки. Он утверждал, что уже работал с ней раньше. Бетти объяснила, что Линн нет дома – она работает. Ему следовало позвонить, прежде чем являться в квартиру.
Джонни извинился и попросил посмотреть портфолио Линн – просто чтобы убедиться, что она подойдет для съемки. Поскольку дома находился приятель Бетти, та спокойно впустила посетителя. Когда Бетти дала Джонни портфолио, тот вдруг перевел взгляд на фотографии на стене: «А портфолио этой девушки у вас нет?»
– Это Джуди Ван Хорн. Ее тоже нет дома, но портфолио я вам принесу.
Его глаза вспыхнули, когда он начал листать фото Джуди. По его словам, она была именно той, кто ему требовался для съемок.
Джонни позвонил на следующий день, в среду, но Джуди снова не оказалось на месте.
В четверг, 1 августа 1957 года, она опять была занята. На вторую половину дня у нее было назначено три встречи: коммерческая фотосъемка, собеседование с мужем по поводу опеки над дочерью и ужин с бойфрендом.
Джонни Глинн позвонил в обед с предложением провести срочную съемку. Студии у него не было, поэтому он хотел снимать у нее в квартире. Два часа по двадцать долларов за каждый – как она могла отказаться?
Глинн прибыл немного заранее, хотя встречу они назначили на 14:00. Теперь он говорил, что сумел арендовать студию. До нее было всего десять минут езды. Когда они закончат, он подвезет ее на следующую работу. Джуди и Линн переглянулись. Линн не помнила, чтобы снималась у Джонни Глинна, но она слышала его имя в студии, где работала, и он казался знакомым – со своими очками и торчащими ушами. Поезжай, сказала она Джуди.
Джуди скрепя сердце согласилась. Пока она собирала одежду, которая требовалась для следующей съемки, соседка попросила Глинна дать его телефон, чтобы с ними можно было связаться. Линн записала номер, и фотограф с Джуди уехали.
Это был последний раз, когда Джуди видели живой.
После того как она не явилась на следующую встречу, на номер, оставленный Джонни Глинном, посыпались звонки – оказалось, что это номер платного автомата в автомобильном паркинге. На следующий день калифорнийские газеты пестрели заголовками: «Модель пин-ап пропала в Лос-Анджелесе» с гигантскими студийными портретами Джуди. Если бы она вернулась, такая реклама наверняка обеспечила бы ей карьерный взлет. Но она не вернулась. Джуди была мертва.
Ее кости нашли четыре месяца спустя, в 120 милях, в пустыне между Тысячей Пальм и Индио. Они так выгорели на солнце и были обгрызены животными, что опознание не представлялось возможным. Местный патологоанатом примерно оценил возраст жертвы – около тридцати лет, и время смерти – около года назад. Имя Джуди вычеркнули из списка возможных жертв, связанных с этими костями.
Прежде чем ее убийцу поймают, пропадут еще две женщины.
На самом деле «Джонни Глинном» был двадцатидевятилетний Харви Мюррей Глатмен из Денвера, Колорадо, бывший заключенный, отсидевший за похищения и нападения на женщин. Глатмен все еще был девственником, когда похитил Джуди Далл, несмотря на историю нападений. Во вторник вечером, когда он впервые появился на пороге квартиры девушек, то планировал лишиться девственности, изнасиловав Линн Лайкелс, но не знал, что она живет не одна. Стоило ему увидеть портфолио Джуди, как его желания переключились на нее.
Харви Глатмен родился 10 декабря 1927 года в Нью-Йорке, в семье Альберта и Офелии Глатмен, работавших в одежной промышленности. Офелии было тридцать девять лет, когда она родила Харви, но никаких особенных проблем при родах не возникло. Харви переболел обычными детскими инфекциями, включая коклюш; также ему удалили миндалины. Альберт пытался открыть собственный магазин канцелярских товаров в Нью-Йорке, но в годы Депрессии его бизнес развалился, и в 1937 году Глатмены перебрались в Денвер, где жила сестра Офелии. Они поселились в скромном доме в округе Монклер, 1123 по Кирни-Стрит. Альберт стал работать в такси [120].
В детстве Харви не было типичных для серийных убийств случаев насилия или травм головы, но Альберт был строгим и критикующим отцом, а Офелия всегда защищала сына и потакала ему. Она останется такой до самого конца.
Офелия позднее рассказывала о единственной вещи, которая тревожила ее в их мальчике: у него была навязчивая тяга к веревкам, игре с гениталиями и мастурбации. Харви было три или четыре года, когда она застала его за тем, как он привязывал свой пенис шнурком к ручке двери. Родители оба ругали его за увлечение мастурбацией. К двенадцати годам у Харви сформировалась опасная привычка к компульсивной мастурбации в сочетании с аутоэротической асфиксией, то есть самоудушением. Это довольно распространенная практика у подростков, как мальчиков, так и девочек[121]. Харви наливал себе горячую ванну, садился в воду и привязывал петлю к крану, так что она медленно душила его до появления эйфории, пока он мастурбировал. Однажды родители заметили у него на шее следы от веревки и, встревоженные, обратились за профессиональной помощью. Врач сказал, что мальчик это перерастет. Но вышло по-другому.
По утверждению бывшего профайлера ФБР Роя Хейзелвуда, Глатмен продолжал практику аутоэротической асфиксии и во взрослые годы, сочетая ее с самосвязыванием и трансвестизмом [122]. Подобное сочетание парафилий также не является редкостью.
Харви был умен и хорошо учился в школе, но оставался болезненно застенчивым. Хотя его не дразнили, в школе его прозвали «хорьком» или «белкой». Он не ходил на свидания; мать говорила, что он так стеснялся девочек, что скорее перешел бы улицу, лишь бы не идти с девочкой рядом. В остальном Харви являлся вполне адаптированным подростком, посещал мероприятия бойскаутов и после школы подрабатывал, чтобы иметь собственные деньги.
Позднее Харви признался в том, что с семнадцати лет вел тайную жизнь. Как Уильям Хайренс, Глатмен начал проникать в квартиры одиноких женщин. Внезапно он стал необычно агрессивным и враждебным по отношению к девочкам в школе. На одной из краж он обзавелся пистолетом и перешел к нападениям на женщин на улицах.
В ночь на 4 мая 1945 года в Денвере семнадцатилетний Харви Глатмен совершил свое первое зарегистрированное нападение – на семнадцатилетнюю Эулу Джо Хенд. Она возвращалась домой из кино на автобусе, и Глатмен ехал с ней вместе. Когда она вышла на своей остановке, в половине квартала от дома, Глатмен последовал за ней. Он ткнул пистолетом ей в спину и заставил ее пройти с ним на задний двор, где связал девушку и заткнул ей рот. Он ударил ее по голове рукояткой пистолета и украл деньги, которые были у нее в сумочке. Потом он снял с нее жакет и начал ее ласкать. Когда кто-то появился поблизости, Глатмен сбежал. Хотя имени преступника Эула не знала, она помнила Глатмена по старшей школе, куда они оба ходили.
Две недели спустя, 18 мая, Глатмена арестовали по обвинению в вооруженном нападении. У полицейских имелось несколько заявлений о подобных нападениях с ограблением, но они не могли с уверенностью привязать к ним Глатмена. Офелия внесла за него залог в сумме двух тысяч долларов и забрала сына домой.
15 июля, нарушив условия залога, Глатмен сел в автобус и проехал сорок пять минут до городка Боулдер. Двадцатичетырехлетняя Норин Лорел, мать двоих детей, возвращалась домой из кино, когда Глатмен, наставив на нее пистолет, загнал женщину в темный переулок. Он связал ее, сунул в рот кляп и заставил пройти несколько километров за пределы города, к холмам. Там он продержал ее всю ночь, тискал и лапал, но не изнасиловал. Наутро он забрал у нее деньги, остановил такси и велел водителю высадить его на автобусном вокзале, а Лорел отвезти домой. Его арестовали два дня спустя в Денвере и вернули назад в Боулдер, где обвинили в вооруженном ограблении. И снова Офелия внесла залог, на этот раз в пять тысяч долларов, но, как только Глатмена выпустили, он сбежал от нее. Через несколько дней суд направил Глатмена на принудительное обследование в психиатрический госпиталь. Доктор Дж. П. Хилтон, осматривавший его, записал:
Харви Глатмен впервые обратился ко мне в августе 1945 года в возрасте семнадцати лет. На тот момент за ним числилось несколько попыток самоудушения с помощью веревки. Он был мрачным, молчаливым и очень невежливым, уже несколько лет ему казалось, что все вокруг настроены против него, включая родителей. До прошлого года он был очень застенчив с девушками, после чего его поведение полностью изменилось, и он стал агрессивным [123].
Эула Джо Хенд, первая жертва Глатмена, вскоре после нападения вышла замуж, и, когда подошло время суда, ее свекровь потребовала, чтобы девушка отказалась от обвинения, поскольку выступление в суде «бросит тень на семью». В сентябре Глатмена арестовали в третий раз, снова за нападение и связывание женщины [124].
Наконец в декабре он предстал перед судом и был приговорен к тюремному заключению сроком от года до пяти за грабеж, но через восемь месяцев, в июле 1946 года, вышел досрочно, поскольку проявил себя покладистым, готовым к сотрудничеству и в целом «идеальным заключенным». Офелия заявила, что психиатры рекомендовали ему путешествие за пределы штата и уроки танцев, чтобы Харви стал уверенней с девушками. Альберт остался в Денвере, а Офелия повезла Харви в Йонкерс, штат Нью-Йорк, где он немедленно купил себе нож и реалистичную модель пистолета.
17 августа 1946 года Глатмен напал на женщину, которая шла по улице, не заметив, что ее парень идет за ней. В стычке Глатмен ударил парня ножом и сбежал.