Однако в деле Короны имелся необычный элемент.
В кармане одного из убитых нашли гей-порнографию, а офис шерифа сообщал, что некоторые жертвы были обнаружены со спущенными штанами и расстегнутыми ширинками, то есть с обнаженными гениталиями [179]. Преимущественно их убивали одним-двумя ударами ножа, но их головы, глотки и грудные клетки были разрублены мачете. Такое калечение трупа, многочисленные избыточные раны или повторные выстрелы полиция называет «сверхубийством» и считает характерным признаком убийств, совершенных геями на личной почве[180].
Даже в наши дни серийные убийства геев относятся к отдельной категории, и сверхубийство считается «типичной» характеристикой гей-убийств, серийных или одиночных. Как пишет бывший детектив убойного отдела Департамента полиции Нью-Йорка Вернон Геберт в своем очень популярном руководстве «Практическое расследование убийства» (пятое издание 2015 года):
По моему опыту, мужские гомосексуальные убийства с элементами насилия часто отличаются паттернами повреждений, которые можно назвать сверхубийством. Обычно повреждения наносятся в области горла, груди и живота жертвы. Предполагается – хотя эмпирически это не доказано, – что горло становится объектом атаки из-за сексуальной коннотации рта и глотки в мужском гомосексуальном «любовном акте»… Психологический подтекст травмирования глотки в мужских гомосексуальных убийствах заключается в разрушении этого «заменяющего сексуального органа», который поглощает пенис. Считается, что превалирующей формой сексуального контакта между мужчинами является анальный секс. Однако [исследование 1978 года] выяснилось, что фелляция – это наиболее частый способ сексуальной экспрессии [181].
Офис шерифа округа Саттер отнесся к убийствам в Юба-Сити как к преступлениям на сексуальной почве, то есть гомосексуальным убийствам. Хуан Корона идеально вписывался в портрет предположительного убийцы, поскольку страдал психическим заболеванием и имел проблемы с гомосексуалами, включая собственного брата, Хозе Нативидада Корону, который был геем. Этим воспользовалась и защита, указывавшая на то, что Хуан был женат и имел четверых детей. Адвокаты обвиняли его брата-гея Нативидада как «очевидного» подозреваемого в этих патологических гомосексуальных убийствах.
Хуан Корона родился в 1934 году в столице штата Халиско, Гвадалахара, в Западной Мексике.
Его брат Нативидад прибыл в США в 1944 году как законный эмигрант и осел в Мэрисвилле, на другом берегу реки Физер от Юба-Сити. Хуан также легально въехал в Соединенные Штаты в мае 1953 года, чтобы присоединиться к Нативидаду и еще двум братьям, жившим в районе Юбы – Мэрисвилля. В декабре 1955-го там произошло катастрофическое наводнение, в результате которого погибло более семидесяти человек. Хуан работал на расчистке завалов и хоронил погибших, после чего у него возникли психологические проблемы – он считал, что стал свидетелем настоящего апокалипсиса. Нативидад отправил Хуана в психиатрический госпиталь, где ему поставили диагноз «шизофреническая реакция параноидного типа» и провели лечение – двадцать четыре сеанса электросудорожной терапии, – после чего депортировали назад в Мексику.
Шизофрению часто путают с «шизоидным расщеплением личности». Шизофрения – это психическое заболевание органического характера, которое может сопровождаться параноидными проявлениями, галлюцинациями и прочими нарушениями мышления и восприятия. Иногда его симптомы могут самопроизвольно возникать и прекращаться. Шизофреники представляют бо́льшую опасность для самих себя, чем для окружающих.
Шизофренический эпизод и депортация Хуана Короны не помешали ему вернуться в США в 1962 году уже с грин-картой. Ни в какие неприятности он не попадал. Хуан женился, у него родилось четверо дочерей, и он основал собственный, и весьма успешный, подрядческий бизнес, предоставляя работников для фермерских хозяйств. Он без труда получил в 1968 году банковский заем на покупку большого семейного дома в Юба-Сити, и большинство окружающих не замечали у Хуана никаких странностей. Правда, работники жаловались, что Корона маловато им платит, в лагерях, где они живут, чересчур скромные условия, а на работу их возят на старом и сломанном желтом школьном автобусе, но обвинений в мошенничестве или плохом обращении против него не выдвигалось [182].
Был, однако, подозрительный случай в 1970-м, когда двадцатиоднолетнего Хозе Ромеро Райю нашли в бессознательном состоянии в туалете бара в Мэрисвилле, принадлежавшего брату Хуана Нативидаду. Райю изнасиловали и изуродовали ему череп и лицо ударами мачете – очень похоже на то, в каком состоянии позднее найдут трупы в персиковом саду. Райя выжил и через суд добился от Нативидада как владельца заведения компенсации морального и психологического ущерба в размере 250 000 долларов. Однако обвинений в собственно нападении против Нативидада не выдвигалось. Личность виновника так и осталась загадкой. Ходили слухи, что Нативидад покрывает своего младшего брата, психически неуравновешенного Хуана. Так или иначе, после приговора Нативидад сбежал в Мексику и умер там в 1973 году, когда шел процесс против Хуана, так что защите очень удобно было выставить его тем самым убийцей с двадцатью пятью жертвами.
Корона практически никак не объяснил, где находился, когда в суде ему представили хронологию двадцати пяти убийств. 18 января 1973 года ему вынесли приговор – пожизненное тюремное заключение. Из-за ошибок, допущенных защитой, суд пришлось провести повторно, но приговор остался тем же. Прокуроры округа Саттер были убеждены, что Корона убил по меньшей мере сорок три жертвы, в том числе в других, прилегающих округах, но тамошние власти отказывались сотрудничать, потому что не хотели «устраивать шоу» в своих юрисдикциях.
Хуан Корона скончался в тюрьме в возрасте восьмидесяти пяти лет 4 марта 2019 года, так и не дав никакого объяснения тому, почему убил всех этих людей – пусть даже в состоянии помешательства.
І. Дин Корлл, Кэндимен, Хьюстон, Техас, 1970–1973 годы
Стоило общественности немного забыть об убийствах двадцати пяти человек, совершенных Хуаном Короной, как в августе 1973 года разразилась новая сенсация с двадцатью семью убийствами в Хьюстоне, штат Техас. Дело выглядело странным даже по современным стандартам. И снова полиция понятия не имела о том, что на ее территории несколько лет орудовал серийный убийца, пока не получила звонок от семнадцатилетнего Элмера Уэйна Хенли-младшего, заявившего, что он застрелил тридцатитрехлетнего Дина Корлла, бывшего вице-президента недавно расформированной семейной кондитерской компании «Корлл Кэндиз».
Когда полицейские прибыли на место преступления, то нашли Корлла, лежавшего голым на полу собственного дома с шестью огнестрельными ранениями. Уэйн признался, что вместе с другим юношей, восемнадцатилетним Дэвидом Оуэном Бруксом, помогал Корллу заманивать и похищать подростков мужского пола, которых Корлл затем подвергал жестоким пыткам, насиловал и убивал. Он показал полиции фанерный щит размером 240 × 60 сантиметров, так называемую «доску для пыток», с отверстиями, сквозь которые продевались цепи и веревки, а также ящик для инструментов, полный пыточных приспособлений и фаллоимитаторов. Уэйн утверждал, что получал от десяти до двухсот долларов за каждого мальчика, которого приводил к Корллу, как и его приятель Брукс. Уэйн признавался, что также участвовал в похищениях и убийствах некоторых мальчиков и сам хоронил их – он указал полиции на несколько мест захоронений, где в течение недели было выкопано двадцать семь трупов подростков в возрасте от тринадцати до двадцати лет, преимущественно из числа соседей и приятелей Брукса и Хенли.
Хьюстонские массовые убийства – как их стали впоследствии называть – с двадцатью семью жертвами били рекорды Хуана Короны и Эрла Нельсона. Это было самое большое число жертв серийного убийцы в новейшей истории Америки. И снова общественность поначалу изумлялась, как двадцать семь мальчиков, в том числе тринадцатилетних, могли пропасть в одной и той же местности за какие-то пару лет, и никто не поднял тревогу. На самом деле люди разыскивали своих пропавших сыновей и обращались в полицию Хьюстона, но их заявления попросту игнорировали.
Двадцать исчезновений произошло в районе Хьюстон-Хайтс, где располагалась небольшая семейная кондитерская фабрика Корллов и где Дин Корлл жил и работал, а также из прилегавших кварталов. Одиннадцать из пропавших мальчиков ходили в одну и ту же старшую школу [183].
Район Хьюстон-Хайтс в те времена считался «неблагополучным [184]. Некогда процветающий «трамвайный пригород», он пришел в упадок после Второй мировой войны, а к 1970-м превратился практически в трущобы. Там обитала белая беднота, обнищавшие и зачастую разваливавшиеся семьи, пытавшиеся выживать в условиях переходной экономики, сыновья из которых начали загадочным образом исчезать в начале 1970-х, один за другим. Когда родители обращались за помощью в полицию Хьюстона, им говорили «беглецов не ищем». С 1950-х в Хьюстоне совершалось самое большое количество убийств в США, так что он получил название «города смерти», и местная полиция, страдавшая от нехватки сотрудников, весьма избирательно относилась к тому, какие преступления расследовать, не говоря уже о поисках пропавших подростков. Пропажи «не таких убитых» афроамериканцев или белых бедняков считались у хьюстонской полиции «второстепенными», и ими занимались в последнюю очередь. Что касается побегов подростков – неважно, мальчиков или девочек – из Хьюстон-Хайтс или других регионов США, их не расследовали вообще, если не было веских улик, указывающих на похищение. Пропажа мальчишек из проблемных семей, употреблявших алкоголь, куривших марихуану и вдыхавших пары растворителя для краски, многих с криминальной историей, автоматически списывалась полицейскими на «самовольные побеги»