Пугающие «большие цифры» сыграли свою роль: миллионы долларов из госбюджета потекли на финансирование ViCAP и NCAVC, а ФБР стало в глазах общественности единственным правоохранительным органом, способным бороться с «эпидемией» крайне мобильных серийных убийц, перемещающихся по всей территории США.
В духе материалов о Китти Дженовезе или «Милой крошки Мэри» Вернона Геберта, «Нью-Йорк Таймс» принялась гнуть ту же линию. В статье под названием «Власти признают рост числа убийц, охотящихся на жертв по всем США» газета цитировала официальные источники, заявлявшие, что всплеск серийных убийств «связан с резким изменением взглядов на сексуальность в последние два десятилетия»[255]. И снова вину пытались переложить на сексуальную распущенность женщин, а не на культуру похищений, изнасилований, расчленений и убийств, торжествовавшую в популярнейших мужских приключенческих и детективных журналах с 1940-х (и ранее), хотя именно их серийные убийцы поглощали с детства, то есть задолго до «освобождения женщины» и «сексуальной революции».
Несмотря на активную работу профайлеров в Куантико с 1970-х и недавно внедренную базу данных ViCAP, в 1980-х в США появилось еще больше серийных убийц, чем до того, хотя количество их жертв редко превышало двадцать-тридцать, как в 1970-х у Джона Уэйна Гейси, Теда Банди, Хуана Короны и Дина Корлла. Судя по всему, теперь серийных убийц ловили на ранних стадиях их «карьеры» – прежде чем они набирали столь же огромный «счет».
Психологическое профилирование – в ФБР и других организациях (подробное описание различных систем профилирования я привожу в «Серийных убийцах от А до Я») – позволяло следователям местных правоохранительных органов лучше отличать изменчивый МО (modus operandi) от статичной «сигнатуры». Смена МО или типа жертвы больше не приводила к автоматическому отказу от версии серийного убийства. У обычных детективов появлялось более тонкое понимание и чутье на серийных преступников. Коммуникация между юрисдикциями и обмен информацией в 1980-х также неуклонно развивались.
Генри Ли Лукас впервые попал на страницы газет в начале 1980-х, когда заявил сначала, что убил сто жертв, потом триста шестьдесят, а потом и три тысячи. Лукаса быстро возвели в ранг «серийного убийцы с наибольшим числом жертв в истории». Проблема заключалась в том, что следователи из разных юрисдикций набросились на Лукаса с целью закрыть «висяки», которые числились за ними, и зачастую выяснялось, что Лукас находился в других штатах в то время, как были совершены убийства, взятые им на себя. В 1986 году генеральный прокурор штата Техас провозгласил:
За исключением трех изначальных признаний Лукаса в убийстве своей матери в Мичигане в 1961 году, а также Фриды Пауэлл и Кейт Рич в Техасе в 1982 году, не имеется веских улик, связывающих Лукаса с преступлениями, в которых он признался. Лукас не указал властям местоположение ни одного из тел. К сожалению, когда Лукас признавался в сотнях убийств, правоохранительные органы недостаточно проверяли его утверждения. Несмотря на многочисленные несоответствия, они продолжали настаивать на том, что Лукас убил сотни человек… Мы обнаружили информацию, убедительно доказывающую, что некоторые правоохранительные органы таким образом просто стремились вычеркнуть часть дел из списков нераскрытых [256].
То, что Лукасу были известны детали некоторых убийств, объяснялось действиями следователей, предъявлявших ему фотографии с мест преступлений и свои отчеты, чтобы «освежить» подозреваемому память.
В результате суды присяжных признали Лукаса виновным в одиннадцати убийствах, в то время как в действительности он убил, скорее всего, только двоих человек. (За убийство матери его уже судили ранее, он отсидел свой срок и вышел на свободу.)
Одной из одиннадцати жертв были знаменитые «Оранжевые носки» – неопознанная женщина, которую нашли в Техасе в дренажной трубе, без одежды и в оранжевых носках. Несмотря на то, что Лукас тогда работал во Флориде, а не в Техасе, присяжные приняли его признание и приговорили его к смерти. (Позднее губернатор отменил приговор.) В августе 2019 года, базируясь на родственной ДНК, полученной от сестры жертвы, в «Оранжевых носках» опознали двадцатитрехлетнюю Дебру Луизу Джексон. Из-за ложного признания Лукаса ее убийца избежал правосудия.
Такие ложные и преувеличенные признания в серийных убийствах ныне носят название «синдром Генри Ли Лукаса». Отделы, занимающиеся расследованиями старых нераскрытых убийств, давно научились не попадаться в эту ловушку. Одной из причин, по которой следователям в округе Берген, Нью-Джерси, понадобилось так много времени, чтобы добиться у Ричарда Коттингема признаний в убийствах школьниц в 1968–1969 годах и проверить их, было как раз скрупулезное отношение к своей работе. Менее щепетильная юрисдикция могла бы с радостью принять признание, лишь бы избавиться от незакрытого дела.
Зачастую такие дела объявляют «закрытыми по исключению»: это означает, что они не попадут в суд из-за смерти подозреваемого, за недостаточностью доказательств, подтверждающих признание, или в результате заключенной сделки с правосудием. Семьи жертв об этом уведомляют, но прессе не сообщают о «закрытии по исключению» и его причинах. Дело просто растворяется – закрытое, но, скорее всего, оставшееся неразгаданным.
На ложные признания серийных убийц могут толкать различные факторы, включая тщеславие, стремление ощущать контроль над полицией и прессой, которые в результате рыщут по местам предполагаемых захоронений со служебными собаками и почвенными радарами; иногда ими движет простое желание прогуляться на свежем воздухе и перекусить по дороге, а не глотать надоевшую тюремную пищу.
Когда в 1980-х появилось почти семьсот серийных убийц, а история Генри Ли Лукаса зашла в тупик, пресса стала обращать больше внимания не на количество жертв, а на изобретательность преступников. Речь теперь шла не о цифрах, а о стиле.
Так в середине 1980-х появился Ричард Рамирес по прозвищу Ночной охотник. Он убил «всего» тринадцать жертв, но получил свою долю славы. Убийства происходили в Калифорнии в 1984–1985 годах и обладали всеми необходимыми чертами для привлечения интереса СМИ. Жертвы Рамиреса были разного возраста – от девяти до семидесяти девяти лет – и разного пола. Некоторых он убивал, вторгаясь к ним в дом, почему и прославился еще и как Домашний убийца, помимо Ночного охотника. У одной из жертв он извлек ложкой глаза и забрал их с собой. В одну ночь он убил сразу троих человек; в другую изнасиловал и избил нескольких жертв, но оставил их живыми. (Как объяснил мне Ричард Коттингем: «Убийство не делает тебя богом; а вот когда ты знаешь, будет человек жить или умрет – тогда да».)
Ночной охотник оставлял на местах некоторых своих преступлений оккультные символы – например, перевернутую пентаграмму, нарисованную на бедре жертвы губной помадой. Кое-где он подписывался «Джек-Нож». Одна жертва, оставшаяся в живых, рассказала, что во время изнасилования он заставлял ее повторять: «Я люблю Сатану». Когда он спрашивал, где у жертв хранятся ценные вещи, то требовал «поклясться Сатаной», что они говорят правду.
Его выбор жертв выглядел полностью случайным, и убийца делал неудачные попытки скрыть свои отпечатки пальцев. Жертвы часто видели его лицо, и он оставлял их в живых так же часто, как убивал. Под окнами домов, в которые он проникал, оставались отпечатки его подошв.
Когда в Отдел поведенческих исследований ФБР поступил запрос на составление психологического профиля преступника, оттуда ответили, что его преступления уникальны и не похожи ни на что виденное ими ранее.
Летом 1985 года убийства стали еще более частыми и хаотичными, в Лос-Анджелесе началась паника, и потому, когда волонтерский патруль безопасности наткнулся на Ночного охотника, полиции пришлось срочно выезжать и спасать преступника, пока его не забили до смерти.
На процессе Рамирес демонстрировал фотографам татуировку с перевернутой пентаграммой у себя на ладони и распевал: «Дьявол, дьявол…» Когда его приговорили к смерти, он крикнул судье:
«Я не верю в лицемерные морализаторские догмы так называемого цивилизованного общества… Не надо даже выходить из этого зала, чтобы увидеть лжецов, ненавистников, убийц, мошенников, параноидных трусов; настоящих червей земли, и все из вашей юридической профессии… От вас, слизняков, меня тошнит, вы лицемеры все до одного… И не вам ли знать, каково это – убивать ради политики, открыто или втихомолку, как правительства по всему миру, которые убивают во имя бога, или страны, или еще чего, что им кажется подходящим… Мне нет нужды слушать ваши рассуждения. Я все их слышал тысячу раз, и факт остается фактом – все так, как есть. Вам меня не понять. Я этого и не жду. Я превыше добра и зла, легион ночи – ночное племя, – не повторяйте ошибок Ночного охотника и не проявляйте милосердия… За меня отомстят. Люцифер в каждом из нас!.. Увидимся в Диснейленде».
Передача Entertainment Tonight выходила к тому времени уже пять лет, сразу после выпуска новостей; хотя формат у нее тоже был новостной, она посвящалась в основном сплетням о знаменитостях. Но стоило серийным убийцам приобрести статус звезд, о них тоже начали говорить – и в этой передаче, и в похожих шоу вроде Inside Edition и Hard Copy, выходивших после новостей. Ричард Рамирес со своей толпой поклонниц, делавших татуировки с перевернутыми пентаграммами и козлиными головами, тоже стал звездой. Секс-символом. Кроме того, его судили в Калифорнии, где разрешалась трансляция судебных заседаний по телевидению, как и во Флориде, где Тед Банди стал главным персонажем собственного судебного процесса (а судья, вынесший ему смертный приговор, похвалил его мастерство адвоката).