«Дома я бы знал, как справиться со стрессом, – думал Ганс. – Сходил бы в спортзал, потягал бы штангу, потом пропустил бы кружечку светлого пива с сарделькой… Здесь же я не понимаю ровным счетом ничего! Что творится с людьми?! Что происходит со мной? Как обуздать этих ужасных демонов, которые меня уже совсем измучили?.. Никогда в жизни не испытывал такого стресса, такого огромного напряжения! И даже напиться нельзя – русский сопляк вылакал мой виски!.. Я не хочу делать то, что делаю, мне совершенно не нравится то, о чем я думаю…»
Он опустился на скамейку, стоявшую под пальмой, и нервно забарабанил пальцами по ее краю.
Интересно, как все это выглядит со стороны?
Респектабельный мужчина сорока пяти лет, полный, представительный, с рыжими волосами и светло-голубыми глазами.
У него не очень-то ладятся отношения с женщинами (однако это, конечно, просто вопрос времени). У него есть маленький, но прибыльный бизнес. А еще этот немец очень сознательный и педантичный человек. Увидев неправильно припаркованную машину, он всегда вызывает полицию (даже если это автомобиль его соседа, а тот – отличный парень, и можно с удовольствием выпить с ним пива, но это ведь не освобождает его от необходимости соблюдать правила дорожного движения)! Этот немец возвращает в магазин некачественный товар (даже если речь идет о мелочи, цена которой – пол-евро, и расходы на бензин явно окажутся больше суммы возмещенного ущерба).
Где-то в глубине его сознания жила твердая уверенность: всегда надо поступать честно, правильно, педантично соблюдая все распоряжения и предписания. Возможно, это немного скучно. Но только так и можно избежать погружения в хаос…
И вот, несмотря на то что всю жизнь эти принципы соблюдались им самым неукоснительным образом, хаос обрушился на него здесь и сейчас, на этом острове.
«Как это несправедливо. – Ганс вздохнул, чувствуя сильнейшее желание затянуться сигаретой. С вредной привычкой было покончено много лет тому назад, но теперь у него было такое чувство, что за одну-единственную затяжку он готов пожертвовать половиной своей жизни. – Мне кажется, что все происходящее именно со мной-то происходить не может никогда! Полный бардак! Сначала начались беспорядки во всегда таком тихом Тунисе: товар для моего магазинчика завис, нас ограбил персонал первоклассного отеля… Чем дальше – тем хуже: плен, убийство Эмили… А вот кого стоило бы убить, так это Салаха! Дикарь он, просто грубый, необразованный дикарь!»
Ганс скрипнул зубами, вновь и вновь прокручивая в памяти, как кинопленку, недавние события.
Этот щенок подошел к нему со своей русской женщиной, строго говоря, больше годившейся ему в мамочки, и сразу предъявил ему свои обвинения.
«Моя сумка исчезла, ты взял ее! – кричал он. – Немедленно верни мое украшение! Почему ты отводишь глаза?! Я прав, прав! Что, думаешь, если нет никакой власти на острове, можно позволять себе воровство?!»
И, что самое обидное, – отчасти этот щенок действительно был прав…
Честный человек Ганс Винкельман, никогда в жизни не бравший чужого пфеннига, действительно уже был готов на все.
Он сопротивлялся соблазну изо всех сил, он обманывал самого себя.
Правду говорят: от себя не убежишь. Имеются у человека какие-то дурные мысли и намерения, «принять» которые для человека невозможно. Но они все равно таятся в душе, они не исчезают даже из-за вызванного ими омерзения – они тобою управляют, диктуют, требуют…
– Убил бы этого сопляка!
От неожиданности Ганс вздрогнул.
Это же надо – он так глубоко ушел в свои мысли, что не услышал, как к нему подошел Стивен и сел рядом на скамейку.
Американец продолжал возмущаться:
– Набросился на меня с обвинениями! Да я вообще в глаза его сумки не видел! Хотя, может, и стоило его пришлепнуть, а украшение забрать. Если это и правда такая редкая историческая ценность, как ты говоришь, – ей место в музее, а не в руках какого-то там авантюриста… Меня в жизни никто не обвинял в воровстве! Я был в такой ярости… просто убил бы его на месте!
«А ведь он просто читает мои мысли. – Ганс внимательно посмотрел на Стивена, пытаясь понять, насколько велико его возмущение. – Хотя, может быть, это все искусная игра, Стивен притворяется? А на самом деле украшение похитил именно он?..»
Ответа на этот вопрос Ганс не знал.
Единственное, в чем он не сомневался (и о чем старался не думать, хотел изгнать из своего сознания все, касавшееся этого случая), – так это в том, что условную черту, отделявшую честную, спокойную жизнь от криминального бардака, ему уже довелось однажды переступить…
Это было похоже на какое-то наваждение.
Мысли о золотом венце, инкрустированном изумрудами и сапфирами, «оккупировали» и истерзали его душу.
Эту вещь ему хотелось иметь, и так сильно, как не хотелось никогда и ничего в жизни!
Успокоиться он не сумел, лихорадочная беготня туда-сюда не принесла покоя, а потом…
А потом эта проклятая сумка вдруг появилась чуть ли не под самым его носом!
Все дальнейшее произошло мгновенно.
Оглядеться по сторонам (все в порядке, никаких свидетелей).
Снять ремень с джинсов.
Подкрасться к резво идущему впереди парню и затянуть на его шее импровизированную удавку.
Чувствовать, как время словно бы застывает, ясно понимать, что он убивает человека, и осознавать, что ничего уже нельзя изменить.
Голова жертвы рефлекторно дергается, с макушки слетает бейсболка…
И водопад черных ароматных волос, упавших на плечи жертвы, словно бы разом отрезвляет его, заставляет ослабить хватку.
Не Салах.
Катя!
В белых джинсах, светлой футболке… Высокая, тоненькая, с худенькими мальчишескими бедрами. Молодость есть молодость – со спины они так похожи друг на друга, а еще на каких-то гибких грациозных животных… Да еще этот черный рюкзак, похожий на сумку, в которой парень таскает раритет…
В этой драгоценной вещи, похоже, и правда скрыты невероятные силы.
Они приносят несчастье. Однако противостоять им невозможно…
– Какие лица у всех туристов мрачные, – шепнула Лика Андрею на ухо. – Мрачные и подозрительные!
– Если ты думаешь, что светишься от радости – это большая ошибка с твоей стороны, – прошептал он. – И вообще, мне очень не нравится твой план! Может, мы откажемся от его реализации?
Лика бросила на Андрея гневный взгляд.
«Нормально» он придумал: пользуясь тем, что в ресторане полно людей и спорить возможности нет, предлагает ей все отменить! И это после многих часов ожесточенных дискуссий! Конечно, Андрей – прекрасный мужчина, любящий и надежный. Но вот чего у него не отнять – так это повышенного уровня хитрости! Привык, наверное, в своем бизнесе: если слегка не схитришь, ничего не заработаешь. И он лихо переносит эти свои деловые рефлексы на их личные отношения.
План-то на самом деле простой и вполне логичный. Конечно, его реализация может сопровождаться какими-либо негативными моментами. Но вряд ли это приведет к непоправимым последствиям. Кем бы ни был человек, укравший драгоценность Салаха и убивший Эмилию, у него явно нет огнестрельного оружия. Поэтому летального исхода не случится. Ни с кем!
– …Андрей, смотри, что получается, – сказала она недавно Андрею. – Вор и убийца пытался расправиться с Катей. Девушка клянется: она не знает, кто хотел ее убить, уверяет, что непричастна к недавней смерти француженки. Но она явно представляет собой некую опасность для преступника, иначе он не пытался бы с ней разделаться! – так рассуждала Лика, выяснив все подробности произошедшего с девушкой несчастья. – Что это означает? Что он предпримет еще одну попытку ее убить. Надо устроить на него засаду и поймать этого урода!
– А если Катя пострадает? – высказал опасение Андрей.
Впрочем, в конце концов вроде бы ей удалось его переубедить.
Быстрая смерть может последовать от пули или от яда. Но где убийца найдет первое или второе средство на практически необитаемом острове? Преступник явно пользуется тем, что имеется под руками, – столовым ножом, удавкой. Если постоянно кто-то будет находиться рядом с потенциальной жертвой, вряд ли бандит успеет причинить ей серьезный вред; по крайней мере, у него было бы для этого куда больше возможностей, имей он пистолет…
Катя, прекрасно знающая географию острова, сама предложила, где именно следует устроить провокацию для убийцы, – в танцевальной студии. Она идеально просматривается насквозь при включенном свете, и там крепкая дверь.
Расчет был такой: за ужином преподавательница танцев расскажет о том, что на нее покушались, намекнет, что она якобы прекрасно рассмотрела убийцу, и первое, что она сделает, когда на остров прибудет помощь, – сдаст его полиции.
Затем надо непринужденно сказать: «Катя, так грустно все обернулось во время нашего курортного отдыха… Но ведь спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Не преподашь ли ты нам урок какого-нибудь зажигательного танца? Мы хотя бы развеемся немного!» Провести девушку до студии, потанцевать там с ней четверть часа для отвода глаз – и якобы уйти. Спрятаться и дожидаться момента, когда преступник попытается довести задуманное до конца.
Уже все, буквально все готово для реализации этого плана. В ресторане за ужином собрались туристы. Катя готова с минуты на минуту рассказать всем о своих «подозрениях», а Андрей предлагает все отменить!
Ну уж нет, дудки! Все решено, все продумано, и надо не тормозить, а действовать!
– Надоели мне эти спагетти! А что, соуса нет? – недовольно пробормотал Ганс, отставляя тарелку. – Вы не видели на кухне хотя бы оливкового масла?
– Вам надоели спагетти?! – Кристина изобразила возмущенную гримаску. – Тогда почему бы вам самому что-нибудь не приготовить? Что-то я не заметила с вашей стороны особого рвения в плане кулинарных подвигов. А вот на аппетит вы отнюдь не жалуетесь! А мне, представьте, всегда больше других надо! Я и из подвала всех освобождаю, и ужин готовлю! А вместо благодарности тому же Салаху, без чьей помощи все мы, скорее всего, уже сдохли бы в том подвале от жажды, у него украли украшение…