Конечно же, на такую красавицу обратит внимание самый лучший, настоящий принц. Он влюбится, предложит ей выйти за него замуж…
Что будет потом, Эмилия толком не знала, поэтому и мечтать ей было сложно. Конкретных очертаний у ее фантазий не было. Лишь уверенность в том, что жизнь – это красивый, увлекательный роман, который хочется читать взахлеб.
Тот мужчина… сначала он показался ей очень красивым. Конечно, он был староват для принца, поэтому ничего такого романтичного с его участием маленькая девочка себе не представляла. Ей просто нравилось смотреть на его загорелое лицо с широкими скулами, на красивый рот. Проницательный взгляд его завораживал: казалось, мужчина мог видеть все-все потаенные мысли других людей.
Мужчина жил на соседней улице, его квартира располагалась на втором этаже. На маленьком балкончике с декоративной решеткой стояло кресло. Устроившись в нем с газетой, мужчина рассматривал прохожих. Иногда в уголке губ незнакомца появлялась черная трубка, и с балкончика тогда доносился приятный запах вишневого табака, особенно вкусный в чистом утреннем воздухе.
Ощущая на себе его взгляд, идущая в школу Эмилия неуверенно улыбается. А еще она пытается немного вилять бедрами, чтобы отороченный воланами подол красного платья колыхался вокруг ее ног красивым облачком.
Наивная, никогда не знавшая боли, а потому еще не умеющая предчувствовать опасность, девочка охотно болтает с привлекательным мужчиной, соглашается зайти к нему в гости.
Ведь он пообещал угостить ее шоколадом. И потом, просто любопытно посмотреть, как выглядит его квартира.
А затем…
Нет, теперь, вспоминая те события, с учетом ее взрослого опыта, можно сказать: насильник был по-своему нежен, он не причинял ей боли, он пытался быть ласковым… Вот он аккуратно снимает с девчушки ее красивое красное платье, целует ее, онемевшую от ужаса. Вид обнаженного мужского тела, резкий мускусный запах нарастающего возбуждения, четкое понимание, что сейчас произойдет что-то ужасное, – все это парализует ее волю. И хочется плакать и кричать, чтобы пришли мама и папа и избавили бы ее от этого кошмара. Но мамы и папы нет. Только внутри что-то хрустит, и от боли у нее темнеет в глазах…
Произошедшее кажется ей таким гадким и ужасным! Весь мир становится сплошным страданием, вся жизнь – расколовшимся зеркалом. В пригоршне осколков разве что-то увидишь?..
Все какое-то ненастоящее. За собой наблюдаешь со стороны, как за героиней скучного фильма. И еще. Почему-то тебе понятно: так, как раньше, уже никогда не будет. Меняется даже вкус жареных каштанов. Точнее, не меняется – он просто пропадает.
Насильник, оказывается, все рассчитал. Он собирался покинуть и Париж, и Францию. У него был куплен билет на самолет, поэтому, отправляя домой всхлипывающую изнасилованную девочку, он ничем не рисковал. Думал, что ничем. Задержка рейса в его планы не входила. Как и тюрьма.
Впрочем, то, что преступник заплатил за содеянное, его жертв, как вскоре выясняется, отнюдь не утешает.
Изнасилование – это клеймо.
Очень хочется его смыть. Всеми силами! Ради этого можно выбрать профессию психолога и стараться наладить личную жизнь. И вновь и вновь с отчаянием убеждаться: ничего не получается, сломанная судьба ребенка не срастается, а время – очень плохой доктор. Все специалисты, якобы помогающие людям в таких ситуациях, также не могут освободить человека от тяжести мучительных воспоминаний, ограничивающих его жизнь. Профессионал может понять всю глубину боли, он знает все о малейших нюансах реакции психики. Но вытащить кого-либо из этого ада – не в его власти…
Детская боль – и вся взрослая жизнь идет шиворот-навыворот. Понимание собственных проблем мешает получить хотя бы профессиональное удовлетворение, и нет радости от работы. Есть только горькое осознание, что другой психотерапевт без такого груза прошлого, возможно, мог бы дать своим пациентам больше.
Эмилия просто смешна. Что с того, что иногда клиенты говорят ей: «Спасибо вам, вы изменили мою жизнь!» Это просто дань вежливости. Что она может изменить?! Ведь до сих пор в ночных кошмарах с нее стаскивают проклятое красное платье, и она до сих пор ни на ком не может видеть одежду этого невыносимого алого цвета.
Да даже сапожник без сапог менее жалок, чем психотерапевт без семьи. Это так ясно и понятно! Но… не вырваться за круг того давнего детского горя. Обожглась! Было очень больно. Теперь она не может довериться мужчине. Они, ее кавалеры, какое-то время пытаются это терпеть, пытаются с этим бороться. А потом уходят. Им холодно рядом с женщиной, в чьей душе всю теплоту, которую она хотела подарить миру, уничтожили в самом раннем детстве…
И вот много лет спустя все повторяется.
Тот же вспарывающий душу взгляд, та же паника уже умудренной печальным опытом жертвы.
Звать на помощь? Смешно, эти туристы ни во что не поверят, пока не обожгутся.
Нет, придется рассчитывать только на себя, на свои собственные силы.
Все-таки Эмилия уже не маленькая беспомощная девочка!
Она обладает знанием, опытом.
Лучший способ остановить маньяка – это страх.
Страх вызывает желание затаиться в надежном месте, а не наносить удары.
Убедить туристов в том, что на острове еще кто-то есть, несложно.
И маньяк тоже, кажется, озабочен и обеспокоен. Одним из первых он покидает ресторан. При всей той угрозе, которую он представляет собой для окружающих, собственная безопасность его очень волнует.
Ну и замечательно! Пусть он укроется в своем бунгало, а уж Эмилия не пропадет. Она побеспокоится о себе сама, она кое-что придумала!
Этот человек, маньяк, очень опасен: он готов убить всех, готов причинять боль без всяких причин лишь потому, что в его душе горит испепеляющий огонь ненависти. Затушить этот пожар (по крайней мере, именно такой способ рекомендуют книги в качестве терапии для лиц с пограничным состоянием психики) можно только страхом.
Да, отчасти маньяк уже напуган – сообщением о неизвестных людях, спрятавшихся на острове. Но этого может оказаться недостаточно. Так пусть же его страх станет максимальным, абсолютным… когда вдруг убьют одну из туристок, убьют… убьют Эмилию Мюрье!
Несколько часов у нее ушло на то, чтобы разработать план предстоящих действий.
Эмилия решает изобразить кровь, разбавив кетчуп соевым соусом – он сделал красную массу менее густой и придал ей коричневатый оттенок, появляющийся у окисляющейся крови под воздействием кислорода. Потом она смотрит на свое отражение в почти зеркальной кастрюле. Отлично: нож, засунутый в поролоновую прокладку бюстгальтера, создает иллюзию вонзенного прямо в грудь лезвия.
Конечно, стать свидетелем этого зрелища должен был самый неуравновешенный и эмоциональный из туристов – Сергей. Надо все устроить так, чтобы танцор увидел труп, потерял сознание. А потом тело вдруг исчезнет. И еще один момент – ей придется заранее прихватить с собой пакет с чем-нибудь тяжелым, его тоже следует облить «кровавой смесью» для имитации следов волочения тела. Затем остается бросить в море свой кулон и затаиться в ожидании помощи в небольшом павильончике на берегу, там, где прятались от бандитов Салах и Кристина.
«Я делаю это ради безопасности туристов. Маньяк испугается моего «убийства» и никому не сможет причинить вреда», – убеждала себя Эмилия, занимаясь приготовлениями. Она убеждала себя, в глубине души прекрасно понимая: все ее поступки на самом деле продиктованы другими мотивами. Она сама в панике, она боится!
Та маленькая девочка в красном платье уже один раз испытала боль, и теперь она сделает все для того, чтобы защититься.
«Я так хорошо понимаю этого маньяка, потому что со мной тоже все не в порядке, – грустно думала Эмилия, пытаясь хотя бы немного успокоиться. – На нас обоих стресс произвел разрушительное воздействие. По своему истеричному состоянию я теперь ближе к этому параноику, чем кто-либо другой…»
Когда все приготовления были завершены, Эмилия покинула ресторан.
Она шла в свое бунгало, рассчитывая позвонить танцору и одновременно лихорадочно соображая, в каком бы уединенном местечке на территории отеля назначить ему встречу. Но вдруг среди пальм мелькнула знакомая худощавая фигура и мелированные волосы.
Это именно Сергей! Он идет по дорожке, а вокруг – Эмилия быстро осмотрелась по сторонам – ни души.
Сами небеса, кажется, помогают ей в реализации ее плана!
Эмилия поставила пакет с водой и продуктами, захваченный из ресторана, у невысокого кустарника возле дорожки, достала нож и банку с «кровью», плеснула из нее себе на блузку, на белые каменные плиты…
Через полчаса она уже затаилась в душном, пропахшем резиной павильончике, где хранились ласты, серфы, какие-то мячи и ворота…
«…Мне не надо было ничего другого предпринимать, – всхлипнула Эмилия, чувствуя себя невероятно легкой. Боль ушла, и все тело потихоньку наполнялось теплым светом. – Я сама все испортила, я выдала себя и…»
Мысли ее оборвались внезапно.
Эмилия вдруг поняла, что ей совершенно не в чем себя упрекать. Теперь все изменилось. И это на самом деле очень хорошо. Ведь ей прямо сейчас предстоит… полет к свету. Очень-очень важный! На самом деле только он по-настоящему важен, и вся ее жизнь была лишь подготовкой к нему…
– Лика, слушай, долго нам тут еще рыскать? Я все понимаю: помочь человеку – дело святое. Но мы уже полночи все закоулки обшариваем, а результата никакого. Мы оба замерзли, мне спать хочется. Лучше ты у этого маятника поспрашивай: где эта женщина запропастилась? Пусть ответит точно и без дураков!
Лика Вронская, обняв Андрея за талию, грустно вздохнула.
Сейчас любимый себя ведет ну в точности как в своем офисе. Требует результат: вынь да положь! А насколько его поручение осуществимо, из-за этого у Андрея голова не болит. «Мое дело – задачу поставить и направление задать», – как-то прокомментировал он свою манеру общаться с подчиненными.
Но только для работы с маятником такие методы не годятся, ему безразличны все поставленные задачи, вместе взятые.