Я смотрел им вслед, они медленно уходили по тропинке (как красиво выглядит объятие в Волшебной стране) а потом прижался щекой к прохладному мрамору и, убаюканный журчанием воды, соскользнул в страну снов, покинув ту, в которой пребывал до этого, будь она реальной или сказочной. Когда я проснулся, солнце уже садилось, ледяной ветер трепал листья деревьев, и павлин на лужайке резко кричал, предчувствуя дождь. Дикий беспричинный страх охватил меня, и я помчался прочь из сада, как нашкодивший хулиган, протиснулся сквозь кроличью дыру и поспешил домой, подгоняемый невыразимым ужасом. Монетки по полкроны радостно позвякивали в кармане, твердые и настоящие, но смогу ли я пронести это сокровище сквозь лес, полный разбойников.
Грязное, усталое существо вернулось домой на закате и проникло внутрь через окно кладовой, и то, что его отправили спать без ужина, показалось ему бесконечной милостью. Без ужина он, конечно, не остался, потому что, как повелось после таких побегов, добрая горничная тихо поднималась в детскую по черной лестнице и одаряла пострадавшего сочувствием и кусками холодного пудинга, пока его живот не надувался, как барабан.
Природа взяла свое, я погрузился в уютное царство сновидений, где был карпом в золотистой чешуе и плыл в прозрачной воде, прижимая плавниками к телу новую монетку в полкроны; я высовывал нос из воды среди водяных лилий, и зардевшаяся от смущения прекрасная принцесса целовала меня.
Опилки и согрешения
Кусты рододендронов украшали наш пруд с одной стороны, а вдоль всего его берега буйно цвела разнообразная растительность. Стоило лечь на живот, пробраться ползком сквозь кустарник и притаиться у самой воды, как ты сразу же оказывался, если, конечно, обладал хорошим воображением, в сердце тропического леса. Над головой галдели обезьяны, попугаи стремительно перепархивали с ветки на ветку, огромные странные цветы сверкали в траве, а шорохи и поступь больших хищников где-то в чаще наполняли сердце трепетом и восторгом. Стоило только лечь, почти уткнувшись носом в воду, и подождать совсем недолго, как окружающий мир терял привычные пропорции. Блестящие насекомые, шнырявшие взад-вперед по воде, превращались в страшных морских чудовищ, мошки, висевшие в воздухе, раздувались до размеров альбатросов, а сам пруд растягивался, словно безбрежное море, по которому плавали военные корабли, и из пучины которого вот-вот готова была вынырнуть волосатая голова морского змея.
Однако, трудно правильно играть в тропический лес, когда будничные нотки без спроса вторгаются в пространство фантазии. Все мои надежды увидеть, как крокодил нападает на тигра, спустившегося к воде напиться (см. иллюстрации в детских книжках) рассыпались в прах, и мир обрел прежние размеры, когда голос Шарлотты прервал мое первобытное уединение. Я выглянул из кустов и увидел ее. Она спешила на полянку на той стороне пруда и тараторила о чем-то без умолку по своему обыкновению. Шарлотта прижимала к себе двух кукол и озабоченно морщила лобик. Наконец, она прислонила к дружелюбному пеньку своих наперсниц, а сама уселась напротив, встревоженная и обеспокоенная, как казначей при подсчете доходов государственной казны.
В ее жертвах, безропотно глядящих прямо перед собой, я узнал Джерри и Розу. Джерри был родом из далекой Японии, он носил прямые черные волосы и хлопковый наряд синего цвета. Его внешний вид свидетельствовал о весьма потрепанной репутации. Джеромом его называли из-за предполагаемого сходства со святым Иеронимом, гравюра с изображением которого висела в доме над лестницей, но единственное, в чем совпадали западный святой и восточный грешник, была выбритая макушка. Вторая кукла, Роза, выглядела типичной англичанкой. Об этом говорил льняной цвет ее волос и полные икры, которые она так открыто демонстрировала. Она относилась к невинным созданиям, еще не познавшим греховность этого мира.
Джерри мне сразу показался подозрительным. В его узких глазах сквозила какая-то чертовщинка, он казался угрюмым. Осознав, на что способен этот пройдоха, я заранее встревожился за Шарлотту. Насчет Розы у меня тоже возникали сомнения. Она сидела скромно, прямо и мечтательно смотрела вдаль на верхушки деревьев, как будто не замечала ничего вокруг. Однако, она слишком чопорно поджимала губки, и глаза ее блестели как-то неестественно.
– Ладно, сейчас я расскажу вам, что было дальше, – сказала Шарлотта, не обращая внимания на молчание собеседников и взволнованно дергая траву. – А вы должны слушать внимательно, потому что это так приятно, когда перед сном вам рассказывают сказку. Значит, белый кролик удрал в кроличью нору, но Алиса надеялась, что он вернется, потому что на нем был жилет и, к тому же, ее фламинго улетел на дерево… Ой, про фламинго я поторопилась, буду рассказывать все по порядку, сейчас… На чем я остановилась?
Джерри сидел неподвижно, пока Шарлотта говорила, но едва она запнулась, он начал тихонечко крениться в сторону Розы. Он уронил голову на пухлое плечо соседки, заставив ее нервно вздрогнуть. Шарлотта схватила хулигана и энергично встряхнула его.
– О, Джерри, – жалобно вскрикнула она, – если ты не будешь послушным, как же я доскажу сказку?
Лицо Джерри изображало оскорбленную невинность. «Обвиняйте, если вам угодно, госпожа, – казалось, говорило оно, – но вините лучше вечные законы гравитации, а не меня, беспомощную куклу, сироту и чужака в этой стране».
– Что же, продолжим, – снова начала свою историю Шарлотта, – и вот, когда она, наконец, оказалась в саду… Ой, я столько всего пропустила, но не переживайте, все остальное я расскажу вам потом… И вот, все играли в крокет, и… тут и появляется фламинго, с которым играла Алиса, а королева как закричит: «Отрубите ей голову»!
В этот момент, Джерри внезапно рухнул вперед, уткнулся лысиной себе в колени. Но Шарлотта не рассердилась на него. Такое неожиданное и трагическое развитие событий, несомненно, сильно напугало бедняжку. Она выпрямила Джерри, вытерла ему нос и, попытавшись несколько раз усадить его, что он категорически отказался сделать, прислонила его к Розе, которая, к тому моменту, видимо, пребывала в обмороке. И тут у меня открылись глаза. Я осознал весь масштаб подлости этой куклы, ведь именно этого он и добивался! Мошенник действовал по заранее продуманному плану. С этого момента, я решил не спускать с него глаз.
– Если бы ты был в этом саду, – укоризненно сказала Шарлотта, – и плюхнулся бы вот так, когда королева крикнула: «Отрубить ему голову», тебе бы точно отрубили голову. Но Алиса была храброй девочкой, и она сказала: «Я вас не боюсь, вы, всего-навсего, колода карт»! О боже! Я дошла до самого конца, не успев толком ничего рассказать! Никогда у меня не получается долго рассказывать сказки! Не важно, расскажу вам какую-нибудь еще.
Джерри без сомнения не заботило ту же сказку ему будут рассказывать, или какую-нибудь новую, ведь он добился того, чего хотел. Он уютно прижимался к пухленькой Розе с очень довольным, хотя и немного глупым видом. Одной его руки видно не было, возможно он обнимал даму за талию? Лицо Розы пылало от смущения, она стыдливо клонила голову к земле. Да, скорей всего, Джерри обнимал ее за талию.
– Если бы вас не надо было укладывать, – задумчиво продолжала Шарлотта, – я бы рассказала вам милую сказку про привидение. Но она, наверное, напугает вас, и привидения будут сниться вам всю ночь. Нет, лучше я расскажу о белом медведе, только вы не должны кричать, как кричала я, когда медведь скажет: «Рррррр….», потому что, на самом деле, он хороший мишка…
Тут Роза упала навзничь в глубочайшем обмороке. Ее руки и ноги торчали в разные стороны, ее взгляд остекленел. Что натворил Джерри? Наверняка что-то очень плохое, если довел девушку до подобного состояния. Я внимательно разглядывал его, в то время как Шарлотта бросилась на помощь девице. Он, казалось, насвистывал что-то и любовался пейзажем. Я с грустью подумал, что если бы у меня была подобная выдержка, я всегда выходил бы сухим из воды.
– Это все ты виноват, Джерри, – укоризненно произнесла Шарлотта, после того, как ей удалось привести леди в чувство. – Роза – послушная девочка, ты на нее дурно влияешь. Я бы поставила тебя в угол, только на пне нет углов. Интересно, почему? Везде должны быть углы. Не важно, будешь сидеть лицом к стене, и можешь обижаться на меня, если хочешь!
На мгновение Джерри задумался, что выбрать: удовольствие демонстрировать обиду, сердиться из-за незаслуженного наказания или пойти вслед властному зову красоты. Страсть все же победила, и он рухнул вбок, на колени к Розе. Одна рука неловко вскинулась вверх, словно в страстном протесте, влюбленный взор молил о пощаде. Роза засомневалась… дрогнула… поддалась и погребла его небольшое туловище под своими пышными формами.
Шарлотта терпеливо сносила до этого все их проделки, но и ее выдержке пришел конец. Она выхватила Джерри из страстных объятий, бросила его к себе на колени лицом вниз и… я не мог равнодушно смотреть на то унижение, которому подверглась несчастная кукла и отвернулся, хотя звук энергичных шлепков по-прежнему доносился до моих горящих ушей. Когда же, наконец, я осмелился повернуть голову, Джерри уже снова сидел на своем месте. Немного помятая одежда хулигана была оправлена, но бледность его лица выдавала внутреннее смятение. Я знал не понаслышке какой вулкан бешенства и стыда бушует в груди после подобных экзекуций, и мне стало его на мгновение очень жалко.
Роза прятала лицо в юбке, наверное, от стыда, а, может, от того, что не могла смотреть на страдания друга. Но бессердечный японец даже не повернулся в ее сторону. Его сердце было разбито. Он слишком дорого поплатился за то, что всего лишь последовал естественному порыву, и свет солнца больше не радовал его. Даже Шарлотта смягчилась немного при виде этих кукольных страданий.
– Если ты попросишь прощения, Джером, – сказала она, – я тоже извинюсь.
В ответ Джерри лишь откинулся на пенек и уставился в сторону родной Японии, где любовь не считалась грехом, а порка не практиковалась. Зачем он покинул ее? Завтра же он вернется домой! Но на пути его стояло непреодолимое препятствие, еще одна беда. Природа, наделившая его грацией и чуткой душой, почему-то позабыла одарить его еще и возможностью двигаться.