У Хантера вырвался приглушенный крик восторга. Он сразу узнал в стрелке молодую пассажирку «Фут-Бола». Он задержал своего коня, затем, вонзив ему в бока шпоры, заставил подняться на дыбы, а сам настолько свесился с левой стороны седла, что его рука могла свободно касаться земли.
Он находился уже вблизи Жанны Эджертон, но она и не подозревала о его присутствии. Подъехав к ней, он обхватил молодую девушку за талию, поднял, как перышко, и перекинул через седло.
Затем, дав шпоры коню, понесся вскачь под защитой пленницы, служившей ему как бы щитом.
Почувствовав, что она схвачена, Жанна Эджертон закричала изо всех сил, и ужасный крик ее заставил канадцев прекратить стрельбу. Их встревоженные лица стали высовываться из-за деревьев и из-за гребня прикрытия. Хантер скакал во весь дух, уносясь по открытой равнине, которая за несколько секунд перед этим представлялась ему непреодолимым препятствием.
Никто в обоих лагерях не понимал, что случилось. Американцы, высунувшись по грудь из укрывавших их складок и неровностей местности, увидев своего начальника, улепетывающего во всю прыть, вообразили, что им угрожает непредвиденная опасность, и бросились бежать через равнину под защиту выступов вулкана. Канадцы, в свою очередь, вышли из леса в таком растерянном состоянии, что даже не нашли нужным провожать выстрелами отступающих противников.
Хантер воспользовался общим замешательством. В пятнадцать прыжков он достиг канала, через который отчаянным скачком перенес его и его добычу лихой конь, после чего техасец продолжал бешено нестись вперед по долине.
Вскоре канадцы опомнились и толпой бросились к каналу. Но как они могли теперь помочь беде, когда лошадь со всадником и его пленницей уже унеслась далеко вперед и продолжала лететь с быстротой вихря?
Один только из них не покинул опушки леса, а оставался на месте. Он не растерялся, как другие, а, сохраняя полное спокойствие, следил за тем, что происходит вокруг него, и продолжал стрелять.
Этот отважный был – да кто бы это и мог быть другой? – Сумми Ским. Сумми настолько был уверен в меткости своих выстрелов, что, посылая пули по адресу Хантера, ничуть не опасался убить Жанну Эджертон. Надо заметить, впрочем, что он ничего не знал о случившемся и стрелял по скачущему противнику почти машинально.
Сумми Ским, как известно, всегда попадал в свою цель. На этот раз он дал новое доказательство своего искусства в стрельбе, еще более удивительное, чем предшествующее.
После первого же выстрела конь Хантера споткнулся. Техасец, желая отпустить поводья, чтобы сохранить равновесие, или по какой-либо иной причине освободил руку, которой держал Жанну Эджертон. Она соскользнула с седла и, упав на землю, осталась лежать на ней неподвижно.
Что же касается коня, то он, сделав еще три или четыре прыжка, грохнулся безжизненной массой. Хантер свалился с седла на землю и также остался лежать неподвижно.
Эта сцена привела канадцев в оцепенение. Среди них воцарилась полная тишина. Сумми Ским, не зная, каких результатов он достиг своим выстрелом, стоял неподвижно, как статуя, устремив взор на равнину. В пятидесяти метрах по ту сторону канала лежал Хантер. Живой или мертвый? Никто не знал. Недалеко бился в предсмертных судорогах конь техасца; он жалобно ржал, кровь текла из его ноздрей. Еще ближе к каналу, на расстоянии не меньше двадцати метров от заграждения, находилась Жанна Эджертон, которая казалась небольшим пятном на обширном фоне зелени. Жанна Эджертон, быть может, убитая Сумми Скимом…
Между тем, увидев падение своего вождя, банда Хантера в беспорядке бросилась искать укрытия за выступом горы. Это бегство вернуло канадцам хладнокровие и рассудительность. Град пуль заставил бандитов поспешить укрыться и убедиться, что теперь равнина для них недоступна. Но от этого не выгадала ни та, ни другая сторона. Канадцы не имели возможности ни на минуту покинуть прикрытия, не рискуя попасть под град пуль. Поэтому они начали приходить в сильное возбуждение, и Бен Раддл начал опасаться, чтобы его люди не допустили какой-нибудь неосторожности. Даже Ским, остававшийся все время спокойным, перестал владеть собой.
Видеть Жанну Эджертон, лежавшую на земле, как труп, всего в тридцати метрах перед собой и не быть в состоянии ей помочь – это приводило его в отчаяние. Приходилось удерживать его силой, бороться с ним, чтобы не пустить его бежать на баррикаду.
– Что же, мы допустим, чтобы она умерла там?! Мы – презренные трусы! – кричал он вне себя.
– Мы не сумасшедшие, вот и все, – ответил строго Бен Раддл. – Держи себя, Сумми, спокойно и дай нам время все это обдумать.
Хорошо было инженеру ссылаться на то, что надо обдумать. Его ум, обычно такой быстрый и находчивый, пока не мог выискать удовлетворительного выхода из создавшегося положения.
Но решение нашел Патрик, вышедший из леса, в который он, благодаря счастливой случайности, вошел, не замеченный техасцами. Патрик шел медленно, так как, во-первых, он шел пятясь, а кроме того, тащил по земле тяжелый и громоздкий предмет – труп одной из лошадей, убитой за несколько минут перед этим залпом отряда Стелла.
В чем состоял план действий Патрика и что он намеревался сделать с трупом лошади? На этот вопрос никто не мог ответить.
По ту сторону канала укрывшиеся за выступом вулкана техасцы также увидели вышедшего из леса гиганта. Его появление вызвало у них дикие крики в его адрес и целый град пуль. Патрик не обращал ни малейшего внимания ни на крики, ни на пули. С неизменным спокойствием он продолжал волочить труп лошади к заграждению, до которого дотащил его, по необъяснимой случайности, не будучи даже ранен.
Теперь он принялся прокладывать проход к баррикаде. На это потребовалось всего несколько минут. Затем он схватил лошадь за передние ноги, приподнял ее и накинул себе на плечи.
Он схватил лошадь за передние ноги, приподнял ее и накинул себе на плечи
Несмотря на серьезность положения товарищей ирландца, проявление его силы привело их в восторг. И действительно, хотя лошадь была невысокого роста, тем не менее, чтобы взвалить ее на плечи, надо было иметь необычайно крепкое телосложение и обладать громадной силой.
Но и теперь еще никто не мог угадать намерений Патрика. Никто, за исключением, быть может, лишь одного человека.
– Браво, Патрик! – кричал Сумми Ским.
Он быстро вскочил на ноги, освободился от своих телохранителей и пустился бежать к переходившему заграждение силачу, не обращая никакого внимании на летевшие ему навстречу и наперерез пули.
Оба лагеря противников могли воспользоваться случаем присутствовать при весьма оригинальном зрелище.
Согнувшись наполовину и таща на плечах труп лошади, задние ноги которой волочились по земле, Патрик тихим, но уверенным шагом перешел заграждение, а вместе с ним, пользуясь им как прикрытием, перешел его и Сумми Ским.
Едва они вышли на равнину, как направленные на них выстрелы раздались из-за выступа вулкана. Патрик и позади него Сумми шли, пятясь, к техасцам. И что могли сделать пули против такой оригинальной брони? Патрик и Сумми продолжали продвигаться туда, где лежала Жанна Эджертон.
Им понадобилось всего несколько минут, чтобы дойти до того места, где находилась молодая девушка. Здесь Патрик остановился, а Сумми Ским склонился и поднял на руки Жанну Эджертон.
Теперь предстояло возвратиться. Это было нелегкой задачей. То направление, в котором приходилось возвращаться, заставляло Патрика и Сумми идти лицом к противнику: «щит» Патрика не представлял собой особенно надежного прикрытия; приходилось лавировать и всячески изворачиваться, удлиняя путь в три, если не в четыре, раза. Но наконец Патрик и Сумми Ским, каждый со своей ношей, достигли канала и перешли его через плотину. Все это совершилось на виду у техасцев, которые, придя в неистовство, подняли вой.
Дойдя до плотины, Сумми Ским и Патрик встретили двух своих товарищей, которые ползли за прикрытием с намерением заделать брешь в баррикаде, что быстро и исполнили. Между тем оба спасителя, смело продолжая свой путь, достигли беспрепятственно опушки леса.
Здесь Патрик освободился от оригинально придуманной им «брони». Теперь только можно было воочию убедиться в ее надежности. Больше двадцати пуль застряло в трупе коня! «Броня» оказалась прекрасного качества и имела лишь тот недостаток, что не каждому приходилась по плечу.
Что касается Сумми, то он весь отдался самому заботливому уходу за Жанной Эджертон. Она, по-видимому, не была ранена. Ее обморок, по всей вероятности, был вызван сильным сотрясением при падении.
Ей несколько раз спрыснули лицо холодной водой. Она открыла глаза и пришла в себя. Сумми поспешил перенести ее к палаткам. Небольшой отдых должен был вполне восстановить ее силы.
В это время обе стороны продолжали сохранять занятые ими позиции. Канадцы удерживали за собой канал, откуда их карабины не позволяли техасцам выйти на равнину. Последние, в свою очередь, укрывшись за выступом вулкана, продолжали держать в неподвижности своего противника. И выход из этого положения казался невозможным.
Так прошел весь день. Наступили сумерки, а за ними и ночь.
Темнота дала некоторую свободу действий обеим сторонам. Бен Раддл и его компаньоны покинули канал. Трое людей заняли их места, четвертый стал на сторожевой пост на северной стороне леска для предупреждения на случай возобновления атаки со стороны реки Руббер. Остальные люди расположились в лагере, где их ожидал ужин и где они могли отдаться сну на несколько часов.
С наступлением зари канадцы были уже на ногах, быть может, несколько утомленные, но в полном составе.
Когда начало светать, взоры всех обратились к югу.
Воспользовались ли техасцы темнотой, чтобы оказать помощь своему предводителю? Не изменилось ли, хотя бы несколько, положение обеих сторон?
Там, за выступом Золотой горы, было совершенно тихо. Несколько канадцев, идя в обход реки Руббер, рискнули пробраться на несколько сот метров на равнину с целью осмотреть все подножие вулкана. Им пришлось убедиться, что позиция была покинута.