– Вот как! – сказал доктор. – Вулкан стал не в ту сторону извергать. Стоило ему после этого давать рвотное!
Понятно, что под «рвотным» доктор подразумевал воды реки Руббер, введенные в «желудок» Золотого вулкана.
В виде утешения он повторял с некоторой вариацией то, что уже говорил Сумми Ским Бену Раддлу:
– Будьте философами! Философия – это самое гигиеничное в мире. Гигиена – это здоровье. А здоровье – это самый наидрагоценнейший самородок!
Бен Раддл спросил доктора об Эдите Эджертон. Но ничего нового не узнал. Доктор сообщил Жанне все, что знал, а знал он очень немногое.
В один прекрасный день Эдита внезапно выехала, обещая, но не наверняка, возвратиться до зимы. Доктор должен был примириться с этим. Примирился с этим и глубоко вздохнувший Бен Раддл.
На следующий день, рано утром, у подъезда отеля остановилась крытая повозка. Нелуто превзошел самого себя. Ни в провизии, ни в багаже, ни в оружии – ни в чем не было недостатка, не говоря уж о том, что запряженная двумя сильными лошадьми повозка оказалась очень комфортабельной.
Но если деньги, рассыпанные полными горстями, создали удобную обстановку для переезда, то они были бессильны уменьшить число километров. В прошлом году потребовалось три дня, чтобы доехать до прииска № 129, в нынешнем понадобилось лишь немногим меньше времени, чтобы снова переехать то же расстояние по несколько укороченному пути.
У форта Кудахи надо было переехать Форти-Майлз-Крик, недалеко от его впадения в реку Юкон. По сведениям, добытым от местных жителей, правый берег реки уже больше месяца был непроходим. Ввиду столь авторитетного заявления все четверо путешественников перебрались через реку на ее левый берег, по которому и продолжали путь.
На всем этом пути, и по преимуществу в Кудахи, местные жители больше всего говорили о приисках, расположенных на Форти-Майлз-Крик. Если верить им, то благодаря разведкам, произведенным в очень недавнее время, открыты такие богатые месторождения золота, о которых до сих пор ни один золотоискатель не имел и представления.
Напрасно Бен Раддл кипел нетерпением, слушая эти чудесные рассказы: лошади отнеслись безучастно к его нетерпению и не прибавляли шагу. Только 6 сентября, около часа пополудни, путешественники прибыли в местность, смежную с границей.
Эта местность была решительно неузнаваема. Большую часть своего пути они не заметили какой-либо особой перемены. Пока они ехали, все встречные пейзажи, которые они созерцали на правом берегу реки и которые встречались на левом берегу, очень мало различались между собой. Всё оставалось на прежнем месте, как до катастрофы 5 августа.
Местность была решительно неузнаваема
Но когда они выехали на высоту участка № 127-бис, в свое время разрабатывавшегося Жанной Эджертон, а затем переехали гребень хребта, шедшего с северо-востока к этому участку и дальше по низовью реки, ландшафт совершенно изменился.
Вместо того чтобы встретить, как следовало ожидать, разливы реки по участку № 129, они увидели широкое пространство твердой земли, тянувшееся по обе стороны границы, длиной около километра. На этом участке работала масса людей.
Водная поверхность виднелась на юге и казалась замкнутой между северной и южной границами прииска № 129, за которым шумно протекала изменившая русло речка. Холм, некогда отделявший владение обоих кузенов от владения Жанны Эджертон, больше не препятствовал течению речки. Мысок, который образовывал холм, исчез. Теперь на его месте проходила речка; она, дойдя до скалистой преграды, разделявшей пополам прииск № 127-бис, спускалась каскадом по ступеням; пройдя сто метров, она возвращалась в свое прежнее русло и уже не покидала его до впадения в Юкон.
Изменение местности произошло, казалось, на очень ограниченном пространстве, в котором часть речки, составлявшая окраину прииска дяди Жозиаса, теперь находилась в центре.
Повозка продолжала спускаться по дороге, сдерживаемая тормозом; сидевшие в ней могли с удивлением рассматривать необычайное зрелище. Неужели это был участок № 129? Но разрабатываемая площадь намного превосходила установленные для одного участка размеры. С другой стороны, если это был знаменитый участок № 129, который они прекрасно знали по его доходности, то кому он теперь принадлежит, и каким образом могло случиться, что его разрабатывают за счет Сумми Скима и Бена Раддла? Кем и для чего произведены необходимые расходы? Кто нанял людей и распоряжается рабочими?
Эти вопросы настойчиво рождались в их мозгу, и они не находили ответа ни на один из них, теряясь в море догадок.
По мере приближения к подошве спуска можно было ясно различить отдельные предметы. Бен Раддл вскоре увидел четыре роккера в двух группах, отстоящих одна от другой примерно на сто метров и снабженных паровым насосом, выкачивающим воду. При этих рокерах – кто копая, а кто промывая песок в разных сосудах – суетились, не замечая проезжающих, примерно двести пятьдесят рабочих.
Один из них, однако, оставил работу, когда повозка очутилась на месте разработки, и вежливо спросил визитеров, что им надобно.
– Говорить с вашим хозяином, – ответил за себя и своих спутников Бен Раддл.
– В таком случае идите за мной, господа! – ответил рабочий.
Сумми Ским, Бен Раддл и Жанна Эджертон вышли из повозки и, следуя за проводником, направились по пологому скату берега реки.
Пройдя шагов пятьсот, провожатый остановился перед небольшим домиком, построенным у подножия западных склонов высот, вдоль которых следовала повозка, и, взявшись за привешенный молоток, постучал в дверь.
Дверь тотчас же отворилась. На пороге показалась молодая женщина, которую встретили восклицаниями изумления.
– Эдита! – воскликнула Жанна Эджертон, сразу узнав ее и бросаясь в ее объятия.
При встрече с кузиной взгляд Эдиты Эджертон обратился на лица прибывших вместе с ней и остановился на Бене Раддле, который подходил к ней первым.
– Мисс Эдита! – вскрикнул в высшей степени удивленный инженер.
– Господин Раддл! – воскликнула Эдита тем же тоном.
Всем присутствующим было видно, как загорелся ясный взгляд молодой девушки и как ее бледное лицо покрылось легким румянцем.
Когда кончились взаимные излияния радости по случаю встречи, прекратились горячие пожатия рук и стих шум, так как все говорили сразу, тогда Бен Раддл первым обратился к Эдите с вопросом:
– Не объясните ли вы нам?..
– Сейчас! – прервала его Эдита. – Прежде всего, потрудитесь войти. Я думаю, у нас найдется достаточно стульев, чтобы усадить вас.
Они вошли в домик, настолько скромно и просто меблированный, что эта простота смело заслуживала эпитета «спартанской». Сундук, служивший комодом, матрас, набитый сухой травой, стол и несколько стульев – вот и все. Зато вся мебель отличалась изумительной чистотой.
– Мое объяснение будет донельзя просто, – начала Эдита, когда все уселись. – Вечером двадцать четвертого июля Лорик узнал совершенно случайно, что верховье Форти-Майлз-Крик стало ареной гораздо большего по сравнению с последним годом наводнения. Говорили, что большинство участков покрыто водой. Каким путем могла так быстро дойти эта новость, каким образом могла пройти она за одни сутки расстояние, которое при самых лучших условиях можно пройти в срок не меньше трех дней, я этого не знаю. Но новость передавалась из уст в уста и распространялась, как масляное пятно по поверхности моря. Спустя несколько часов после того, как Лорик был оповещен, все в Доусоне знали об этом так же хорошо, как и он.
– Как же тогда поступил Лорик? – спросил Бен Раддл.
– Он в тот же вечер пришел меня об этом уведомить, – продолжала Эдита. – Так как господин Раддл и господин Ским находились в отсутствии, то приходилось посылать им извещение, а пока – делать все то, что они стали бы делать, если бы находились на месте. Я была свободна – летом у нас в госпитале почти нет больных. Не нуждаясь в деньгах благодаря доверенности господина Раддла, выданной Лорику, мы отправились с ним в путь с раннего утра следующего дня, скрывая из осторожности цель нашего путешествия.
– И вы здесь с того времени?
– Да, с двадцать седьмого июля. Слух оказался правдивым. Как вы можете убедиться, старые прииски не выступили из-под воды, а, напротив, наводненные в первый раз поднятием ложа Форти-Майлз-Крик, снова подверглись еще большему наводнению благодаря новому передвижению почвы. Мы теперь работаем в самом русле речки, так как она окончательно избрала новое ложе и течет по местам, где находились прежние участки.
– В таком случае, – заметил Бен Раддл, – многое становится ясным.
– Подождите, – прервала Эдита, – вы сейчас поймете все. Когда мы сюда прибыли, мы были первыми; никто нас не опередил. Как вам известно, концессия на речном прииске представляет право эксплуатации реки до берегового контура. Следовательно, часть русла, выступившего наружу, принадлежит концессионерам. Это узаконенные правила, известные всему округу и всегда всеми строго соблюдавшиеся. Мы явились на место, и нашей первой заботой было водвориться там, чтобы тотчас же соединить части, принадлежавшие приискам номер сто двадцать семь и сто двадцать девять, а также и части, принадлежавшие на востоке прииску номер сто двадцать семь, и на западе, по другую сторону границы – прииску номер сто тридцать один. Сделав это, мы приступили к разведкам этой девственной почвы на прежних и новых участках.
– Я знаком с результатами этих изысканий, – перебил Бен Раддл, – есть от чего смутиться воображению!..
– Не останавливаясь на подробностях, – продолжала Эдита, – перехожу сейчас к тому выводу, к которому привело нас наше поверхностное исследование. Мы немедленно узнали, что вся поверхность, еще накануне покрытая водой потока, оказалась изумительно богатой месторождениями золота, хотя и неодинаково на ней распределенными. Нам легко было убедиться – и это подтвердилось при начале разработки, – что золотоносный песок повсюду в изобилии, но тем не менее, по мере удаления от центра к окружности, обозначенной у нас кольями, количество содержащегося в песке золота уменьшается. В самом же центре, то есть как раз напротив старого прииска номер сто двадцать девять, мы были буквально поражены нашими первыми опытами. Что произошло в этой местности? Я недостаточно учена, чтобы ответить. Быть может, понижение почвы было причиной образования в течении Форти-Майлз-Крик водоворотов, которые способствовали отложению золота. Во всяком случае, достоверно то, что в этом месте мы встретили словно склад золотого песка; это месторождение имеет форму эллипса, площадью приблизительно в тридцать пять метров на двадцать; глубина его, как я полагаю, должна быть огромная, но она нам неизвестна.