частке дядюшки Джосайаса. Оно-то и пригодится нам для разработки недр сто двадцать девятого участка на Фортимайлз. Так что не о чем беспокоиться, кроме как о доставке собственных персон.
— Но это тоже кое-что! — ответил Самми Ским. — И они стоят того, чтобы позаботиться об их защите… особенно от холодов!.. Брр! Я уже сейчас чувствую себя сосулькой.
— Полно, Самми! Когда мы приедем в Доусон, лето будет в разгаре.
— И как бы хотелось вернуться до наступления зимы.
— Будь спокоен! — произнес Бен Реддл. — Даже зимой у тебя будет все: и хорошая одежда, и хорошая пища. Ты возвратишься еще более упитанным, чем сейчас.
— Ну, на этом я не настаиваю, — произнес Самми Ским, окончательно смирившись с неизбежностью. — Но предупреждаю: если ты не гарантируешь, что мне удастся набрать более десяти килограммов, я остаюсь дома.
— Ты можешь шутить, Самми, сколько душе угодно, но будь уверен…
— Разумеется, уверенность — прежде всего!.. И второго апреля — не так ли? — мы отправляемся в путь, как настоящие золотоискатели-эльдорадцы!
— Да, второго апреля. Этого срока мне вполне хватит, чтобы все приготовить.
— Что же, дорогой Бен, поскольку у меня имеются две недели свободного времени, я проведу их на природе.
— Будь по-твоему, — ответил Бен Реддл. — Но помни, что погода в Грин-Вэлли еще плохая.
Самми Ским мог бы сказать в ответ, что, во всяком случае, она там не хуже, чем в Клондайке, и хотя зима еще не кончилась, он с удовольствием проведет несколько дней со своими фермерами, навестит поля, пусть даже белые от снега, а также замечательный лес, покрытый инеем, речушки, замершие под ледяною броней, и ледяные заторы, словно плотина, перегородившие реку Святого Лаврентия. Кроме того, несмотря на морозы, всегда удается подстрелить что-нибудь этакое, в перьях или в меху, не говоря о медведях, пумах и прочих хищниках, бродящих по окрестностям. Самми Ским как бы намеревался нанести прощальный визит всем этим хозяевам Зеленой долины. Он уезжал, и, быть может, надолго. Кто мог сказать, когда он вернется?
— Бен, — сказал Самми брату, — было бы хорошо, если бы ты поехал со мной.
— Ты думаешь? — ответил инженер. — А кто займется подготовкой к отъезду?
Уже на другой день господин Ским сел в купе поезда, доставившего его в Грин-Вэлли, а там занял место в дилижансе и до наступления вечера уже был на ферме.
Нетрудно догадаться, что его приезд удивил рабочих ровно так же, как и обрадовал, — уж поверьте! Этот прием, как всегда, тронул Самми Скима до глубины души. Однако ж, узнав о причине столь раннего появления хозяина, люди откровенно приуныли.
— Да, друзья мои, — сказал господин Ским, — мы с братом едем в Клондайк, к черту на рога, в эти владения дьявола, которые так далеко, что на дорогу лишь в один конец уходит четыре месяца.
— И все лишь затем, чтобы пособирать золотишка! — проговорил один из крестьян, пожав плечами.
— Если оно там есть, — добавил другой престарелый философ, неодобрительно покачав головою.
— Надо еще постараться не свалиться, — сказал Самми Ским. — Подняться не всегда удается. Что вы хотите, друзья мои, время от времени на мир обрушивается что-то вроде лихорадки или повальной болезни… и всякий раз гибнет бездна народу…
— Так надо ли туда ехать, хозяин? — задал вопрос самый старый работник.
Самми Скиму пришлось объяснять, как они с кузеном получили в наследство от дяди Джосайаса Лакоста участок земли и почему Бен Реддл считает их поездку в Клондайк необходимой.
— Да, — продолжил разговор старик, — мы наслышаны о том, что происходит на границе доминиона, особенно о том ужасном положении, в каком оказались тамошние люди. Так что, господин Ским, вам незачем там оставаться! Продавайте свою болотину и поскорее возвращайтесь!
— Непременно, друзья мои! Но, поскольку не все зависит от нас, на улаживание дел уйдет пять-шесть месяцев, то есть все теплое время года!.. Подумать только — пропадет целое лето!..
— Если лето пропадет, то и зима покажется хуже горькой редьки, — проговорила стоявшая в толпе старуха и, перекрестившись, добавила: — Храни вас Господь, хозяин!
Проведя в Зеленой долине неделю, Самми Ским засобирался в Монреаль, где ему надо было приготовить кое-что самому. Прощание с работниками было трогательным. Подумать только — всего через несколько недель над долиной засверкает апрельское солнце, из-под снега появится первая травка, и если бы не этот треклятый Клондайк, то можно было бы, по обыкновению, приехать в Грин-Вэлли и провести в собственном особнячке все лето, вплоть до первых заморозков!.. В глубине души Самми Ским надеялся, не придет ли из города письмо, в котором кузен извещал бы, что поездка отменяется. Увы, оно не пришло. Все оставалось по-прежнему. Отъезд состоится в назначенный срок. Господин Ским прибыл на вокзал и тридцать первого марта, ранним утром, уже стоял перед неумолимым двоюродным братом, всем своим обликом изображая вопросительный знак:
— Ничего нового?
— Ничего, Самми. Разве только то, что приготовления закончены.
— Итак, ты…
— Приготовил все, кроме провианта, который закупим в Ванкувере, — ответил Бен Реддл. — В основном я занимался одеждой; что до оружия, то у каждого из нас имеется свое. Оно в отличном состоянии, и мы к нему привыкли. Два хороших ружья плюс полное охотничье снаряжение… Но поскольку рынков на Клондайке нет и пополнять гардероб там будет невозможно, — вот что мы возьмем с собой: на каждого четыре фланелевых рубашки, пару шерстяного нижнего белья, толстую вязаную кофту, вельветовый костюм, пару драповых брюк, пару полотняных кальсон, костюм из синего полотна, кожаную куртку на меху с капюшоном, непромокаемый морской комбинезон с таким же картузом, прорезиненный плащ, полдюжины носков своего размера и столько же размером больше, меховые рукавицы, кожаные перчатки, подкованные охотничьи сапоги, высокие ботинки, снегоступы, а также дюжину носовых платков и салфеток.
— Ого! — воскликнул Самми Ским, воздев руки горе. — Этого хватит на десять лет!
— Только на два года!
— «Только», Бен. Это «только» приводит меня в ужас!.. Ведь всего-то и надо, что продать дядюшкин участок и вернуться домой!
— Разумеется, Самми… Но при условии, что нам за него дадут столько, сколько он действительно стоит.
— А если не дадут?
— Тогда мы подумаем…
Не рассчитывая на другой ответ, господин Ским притих и, будто неприкаянная душа, двое суток, остававшихся до отъезда, слонялся между домом на улице Жака Картье и конторой мэтра Снаббина.
И вот, утром второго апреля, братья приехали на вокзал, заблаговременно отправив туда багаж, который пока что большим не был, но таковым ему предстояло стать, пополнившись в Ванкувере.
Покидая Монреаль, Самми Ским и Бен Реддл могли бы взять билеты на пароход, идущий в Скагуэй, если бы они захотели воспользоваться услугами компании «Кэнэдиен Пэсифик», но старший из кузенов все еще размышлял о том, как им следовало добираться до Доусона: то ли плыть по Юкону (от его устья до столицы Клондайка), то ли, достигнув Скагуэя, далее продвигаться по горам, долинам и озерам Британской Колумбии.
В конце концов братья отправились в путь, увозя один другого: первый был тверд и самоуверен, второй олицетворял покорность и смирение. Путешествие их должно было протекать с комфортом, а именно в вагоне первого класса — и в самом деле, кому не захочется иметь все необходимое, когда предстоит пробыть в пути шесть суток, проехать четыре тысячи семьсот километров — расстояние между Монреалем и Ванкувером?
За первые три дня поезд пересек ту часть доминиона, что включала в себя столь разнообразные области востока и центра. Проехав насквозь район Великих озер, он проник в малонаселенную и местами пустынную область, прилегающую к Колумбии. Напомним, что Самми Ским и Бен Реддл оказались в этой части Северной Америки впервые.
Погода стояла хорошая. Воздух был прозрачен. Легкие облака покрывали небо. Столбик термометра то поднимался над нулевой отметкой, когда влажность бывала низкая, то опускался ниже нуля, если вдруг налетал снегопад.
До самого горизонта простирались белые от снега поля, которым предстояло через несколько недель зазеленеть, как многочисленным «рио» освободиться ото льда. Мчавшиеся на запад птичьи стаи то и дело обгоняли поезд. По обеим сторонам железнодорожного полотна можно было заметить отпечатки лап хищных и иных животных, скрывавшихся в синеющих вдали лесах. Вот бы пойти по этим следам — наверняка дело кончилось бы славным ружейным выстрелом! Судите сами, как страдал господин Ским. Лишенный возможности удовлетворять свои охотничьи инстинкты, он чувствовал себя арестантом в уютном вагоне!
Но о какой охоте могла сейчас идти речь? Если и были охотники в этом поезде, державшем путь на Ванкувер, то лишь охотники за золотом. А их собаки, купленные в Монреале, предназначались не для погони за зайцами или перепелами и не для травли медведей и косуль! Нет! Им предстояло таскать сани по льду озер и рек той части Колумбии, что находилась между Скагуэем и Клондайкским округом.
Итак, в числе пассажиров, выехавших из Монреаля или подсевших на той или иной станции Канадско-Тихоокеанской железной дороги, находились переселенцы, крестьяне и горожане, которые, бросив вызов чудовищным страданиям, холодам и болезням, отправились на поиски удачи в болота Юкона.
Да, золотая лихорадка набирала силы. Не прекращали поступать сообщения об открытии многочисленных залежей в Эльдорадо, Бонанзы, Хантера, Бэра, Голд-Боттома — всех этих притоков реки Клондайк, чье русло вытянулось в длину не менее чем на двести сорок километров. Болтали об участках, где старатели намывали золота на полторы тысячи франков. Вот почему поток эмигрантов постоянно усиливался. Они набрасывались на Клондайк, как в свое время на Австралию, Калифорнию, Трансвааль, и транспортные компании задыхались от перегрузки. Впрочем, ехавшие в этом поезде не являлись представителями синдикатов и компаний, организованных при поддержке американских или европейских банков; они не были этими отменно экипированными агентами, уверенно смотревшими в будущее и непрерывно получавшими одежду и провиант от специальных служб. Нет, в нем находились только бедняги, которых согнала с места нужда и которым, надобно признать, не давала покоя надежда на подарок судьбы. Увы, средств для открытия собственного дела у них не было. Они могли только продать свой труд владельцам приисков, где работы чаще всего не велись именно из-за отсутствия рабочей силы. Да, платили там много: до семидесяти — восьмидесяти франков в день, но при этом цены в Клондайке превышали все допустимые нормы и за предметы первой необходимости приходилось платить в двадцать раз больше, чем где-либо. Воистину, быстро разбогатеть там можно было только при крупном везении.