— А дон Луис? Как насчет него?
— Я исполню свой долг, — просто сказала Бианка.
— Я вижу, — ответил Кит.
Бианка посмотрела на него, в ее черных глазах была нежность.
— Я думаю, что мир еще узнает о вас что-то великое, — прошептала она. — Я думаю, что вы станете принцем. А я совершу свое последнее путешествие из Картахены — и из вашей жизни, мой Кит. И стану доброй и послушной женой великого гранда. И я буду проводить свои дни, вспоминая вас. А потом настанет день, когда мне удастся справиться с этим. Вы знаете, когда это случится, Кит?
— Нет, — сказал Кит. — А когда это будет, Бианка?
— Это будет день моей смерти, — прошептала она.
Кит протянул мускулистую руку и прижал ее к себе.
— Не терзайте себя понапрасну, — сказал он. — Я совсем не тот человек, за кого вы меня принимаете. Помните, что я морской бродяга, жестокий, плохо образованный, а моя душа попадет прямиком в ад за пролитую кровь и совершенные убийства, и что я не стою и кончика вашего пальца. Помните только об этом и забудьте тот несчастный случай, который причинил вам столько боли.
Бианка выпрямилась.
— Нет, никогда! — воскликнула она.
Бернардо тронул Кита за руку.
— Он сейчас подойдет, — сказал он. — Я думаю, что лучше всего отвести девушку и ее женщину за холмы, до тех пор, пока это дело не завершится.
— Да, — сказал Кит. — Джим отведет их. Я встречусь с этим кровавым идальго лицом к лицу.
Бианка повернулась, подошла к донье Елене и они вместе пошли через пляж к подножию гор под присмотром ирландца. Кит недолго смотрел ей вслед, а потом повернулся к лодке, пробирающейся через прибой.
Он и его компания, состоящая из Бернардо, Патрисио, Смитерса и Дюпре, подошли к кромке воды. Без колебаний дон Луис дель Торо спрыгнул в воду, не обращая внимания, что вода попадала в его черные лайковые сапоги или плескалась на прекрасные шелковые чулки. Он был одет во все черное, согласно моде, принятой среди испанской знати.
Дон Луис дель Торо, хотя и не был так высок, как Кит, все же был выше среднего роста. Он был крепко сбитым мужчиной, чье тело, даже в спокойном состоянии, дышало громадной силой. Скрытые под широкими рукавами черного бархатного камзола, его руки были такими же большими, как у Бернардо, а плечи такими же широкими, как у самого Кита. Его нос гордо выступал на словно высеченном из гранита лице, подбородок был украшен небольшой бородкой, по моде, заведенной Габсбургами. Его карие глаза, спрятанные под широкими бровями, впились в лицо Кита.
— Где она? — требовательно спросил он по-английски.
— Сперва позвольте мне увидеть цвет вашего золота, — сказал Кит на чистейшем кастильском.
Дон Луис подошел поближе, пытливо вглядываясь в лицо Кита.
— Я уже видел вас раньше, — проворчал он. — Но где?
— Много лет назад, в Кадисе, — ответил ему Кит, — когда вы отхлестали мою мать плеткой. В гавани Кадиса, после того как ваши люди убили ее. Вы видели меня в Порт-Ройале, когда претендовали на роль спасителя. И вы видите меня снова. Но довольно об этом. Где деньги?
Дон Луис кивнул одному из одетых в шлем и панцирь солдат, сопровождавших его. Человек вышел вперед, неся увесистый дубовый сундучок. Когда его открыли, присутствующие увидели слабый отблеск тусклых, грубо обработанных монет. Кит взял несколько тяжелых монет, отчеканенных в Лиме, в Перу, похожих на простые бруски золота. Почти все они были одного веса, или даже немного тяжелее.
— Приведи девушку, — сказал он Бернардо.
Все это время пристальный взгляд дона Луиса не отрывался от его лица. И все это время в лице гранда гнева было меньше, чем раскаяния.
— Ты именно такой, каким я ожидал тебя увидеть, — сказал он, — зная твое происхождение. Но Кристобаль, я не отдавал приказа мучить твою мать. Напротив, я просил судей о милосердии. Но городские власти были слишком усердны. За это я прошу у тебя прощенья и еще раз говорю, что я неповинен в этом.
— Ты лжешь! — воскликнул Кит.
Дон Луис пожал плечами, как бы подчиняясь неизбежному.
— Этот щенок зубаст и ядовит, я должен знать это, — сказал он тихо, обращаясь скорее к самому себе.
Но в этот момент его темные глаза заблестели, потому что на пляже появилась Бианка, ее лицо было бледным и лишенным ярких красок, а губы не улыбались.
Кит видел, как дон Луис раскрыл ей навстречу свои огромные ручищи. «Мне это абсолютно безразлично», — думал он, но постепенно его стало охватывать чувство, похожее на зубную боль Он почувствовал некоторое удовлетворение, когда Бианка отвернула голову, так что гранду не удалось поцеловать ее в губы.
— Он не причинил вам вреда? — прорычал дон Луис.
— А если я сделал это? — фыркнул Кит.
— Ты умрешь, — просто сказал дон Луис.
В его тоне не слышалось никаких сильных эмоций — казалось, он говорит о погоде, но тем не менее сердце Бианки забилось сильнее.
— Нет, Луис, — быстро сказала она, — он не причинил мне никакого вреда. Незачем отрицать, что он был очень учтив.
Дон Луис взглянул в лицо Кита так, как будто хотел запечатлеть его в памяти.
— Ты получил свое золото. Теперь мы можем уехать?
— Да, — ответил Кит. — Уезжайте и будьте прокляты!
На лице дона Луиса промелькнула улыбка.
— Мы еще увидим, на чью голову падет это проклятие, — спокойно сказал он. — Пойдем, Бианка.
Он повернулся, все еще продолжая обнимать Бианку. Но в последний момент она высвободилась одним движением и побежала к тому месту, где стоял Кит.
Она встала перед ним, а из ее черных глаз катились слезы.
— Прощай, Кит, — прошептала она. — Бог поможет в твоих поисках, направит тебя и подарит счастье.
Потом она повернулась и побежала обратно к ожидающему ее дону Луису, чье лицо было черным, как грозовая туча.
Кит не сказал ни слова. Вместо этого он повернулся к своим товарищам и коротко приказал:
— На «Морской цветок». Это дело сделано.
Испанский корабль все еще был виден на горизонте, когда лебедки «Морского цветка» освободили якорь из плена голубых волн. Его паруса наполнились бризом, и бригантина начала медленно выходить из гавани Кал-де-Сак, оставляя за собой белый пенистый след.
— Ты все хорошо сделал, — сказал Бернардо. — За одно это дело ты обогатил нас больше, чем за все наши последние плавания.
Кит ничего не ответил, он вглядывался в испанский корабль, дрейфующий по течению по неподвижному, залитому солнцем морю. Потом он нахмурил брови.
— Да, — коротко ответил он, — но мы еще не добрались до дома с нашими сокровищами. Смотри, Бернардо.
Бернардо устремил пристальный взгляд туда, куда указывал ему Кит.
— Дьяволовы дети! — воскликнул он. — Я же знал, что этим испанским собакам нельзя доверять.
Кит показывал на выход из гавани, где двойной линией стояли военные корабли, перекрывая бухту между длинными голубыми пальцами гор. В одной линии стояло четыре корабля, а в другой — три. Потом он спокойно отдал приказание Смитерсу, который стоял рядом.
— Поднять все паруса, — приказал он. — Пушкарям занять свои места. Готовьтесь отразить абордаж.
— Если нам удастся прорваться в открытое море, — пробормотал Бернардо, — у нас может появиться шанс. Но если нас поймают здесь, мы погибли! В этой душегубке нам не поможет наше превосходство в скорости.
— Если бы нам удалось прорвать эту линию, — начал Кит.
— Они не дураки, — взорвался Бернардо. — Ловушка была хорошо обдумана, и приманка сработала.
Смитерс поднялся на полубак и обратился к Киту.
— Прошу прощения у капитана, — начал он, — но у меня есть идея.
— Тогда говори!
— У этих кораблей осадка в два или три раза больше, чем у нас. Если мы повернем обратно в гавань, они пойдут за нами. А когда они там сядут на мель, мы ускользнем от них.
Кит покачал головой.
— Это линейные корабли, Смитерс, — сказал он. — Они могут очень долго стоять на месте, ожидая удобного момента.
— Но с этого расстояния они не смогут напасть на нас, — возразил Смитерс.
— Даже если нам удастся выбраться отсюда, — мрачно заметил Бернардо, — они пошлют нам вслед бортовой залп из всех своих шестидесяти четырех пушек, Кит. Четыре таких залпа потопят нас. В темноте, возможно…
— Это наш единственный шанс, — воскликнул Кит. — Но надо молить бога, чтобы не было луны!
Смитерс отдал приказание рулевому, и «Морской цветок» развернулся параллельно испанским кораблям. Сделав еще пол оборота, корабль направился обратно в гавань. Когда они достигли мелководья, каждый человек на борту затаил дыхание. Рулевой снова сделал поворот, и корабль встал поперек гавани, снова параллельно испанцам, но в этом месте было так мелко, что они не могли последовать за ним.
Кит знал, что сейчас настало время для сражения. Если бы испанцы были настоящими моряками, они могли расправиться с «Морским цветком» за несколько часов. Весь вопрос был в том, захотят ли они подвергать себя опасности. У них были длинные пушки, стреляющие маленькими зарядами, но обладающие большой пробивной способностью. На «Морском цветке» была только одна такая пушка, установленная на носу и используемая во время преследования, в то время как семеро испанцев могли противопоставить ей более пятидесяти таких пушек. Если испанцы начнут до наступления ночи, бригантина будет обречена.
Кит испытал огромное облегчение, когда они не разорвали свою линию, а продолжали патрулировать вход в гавань с прежней невозмутимостью, курсируя между гаитянскими холмами.
Смитерс приказал раздать команде порции рома, но ни Кит, ни Бернардо не притронулись к нему. День тянулся невыносимо медленно. Красное, как кровь, солнце медленно садилось за горизонт. Незаметно на испанские корабли опустилась тень, похожая на черную паутину. Темнота сгущалась все больше и больше.
Кит повернулся к Смитерсу, чтобы отдать приказание, но в этот момент услышал вздох Бернардо. Кит еще раз обернулся вокруг.
«Возможно, этой ночью мы встретим смерть», — подумал он. Обернувшись к Смитерсу, он приказал: