— Говорите, — приказал дон Луис.
— Милорд может отправить прошение архиепископу с просьбой об аннулировании брака. В таких случаях, когда нет выхода, святой отец обычно не сопротивляется.
— Мне это не нравится, — ответил дон Луис с некоторой вялостью, — а каково другое предложение?
Ободренный, Перес бросился с места в карьер.
— В моей работе среди индейцев, — начал он, — я столкнулся с редким и интересным ядом (если милорд не испытывает отвращения к этому безобразному слову), который приносит быструю и безболезненную смерть, которую, к тому же, нельзя отличить от естественной. Освободившись таким образом, милорд может через короткий период траура найти себе юную и здоровую леди, которая подарит ему множество сыновей.
— Интересно, — сказал дон Луис, когда доктор закончил. — Очень, очень интересно.
Перес, заметив в его глазах холодную жестокость, только забулькал, когда железная рука графа схватила его за горло. Но Квита, стоя за дверью, не могла этого видеть. Она не стала слушать, чем закончится разговор. Охваченная страхом за судьбу своей госпожи, она со всех ног побежала к Бианке рассказать об услышанном.
— Если мой муж хочет убить меня, что же я могу сделать? — печально ответила Бианка.
— Нет! — воскликнула Квита. — Нет, миледи! Я буду пробовать вашу пищу и ваше вино. Вы не должны ничего есть, прежде чем я не попробую! Я остановлю его! Ох, почему вы не убежали с юным касиком с золотыми волосами?
— Шшшш! — мягко ответила Бианка. — Шшшш, Квита, Святая Богородица защитит меня, потому что я не совершила никакого греха!
Если бы Квита задержалась у дверей чуть подольше, она услышала бы треск опрокидываемой мебели, когда Жозе Перес попытался спастись бегством. Дон Луис продолжал одной рукой держать его за горло и при этом уложил его на пол. Когда он наконец отпустил Переса, молодой доктор был в полуобморочном состоянии и никак не мог откашляться. Дон Луис презрительно пнул его ногой.
— Вставай! — прорычал он. — И благодари всех святых, что ты все еще сохранил презренную жизнь!
Перес с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, убрался прочь.
Последующие три недели были для Бианки периодом медленного угасания от голода. Квита старалась уговорить ее хоть немного поесть, добывая для нее еду, но все это не шло впрок. Бианка находила тысячи причин, чтобы не садиться за стол вместе с мужем. Наконец дон Луис с удивлением заметил, что его жена бледнеет и слабеет, и буквально тает на глазах.
Наконец он объявил, что они возвращаются в Картахену, потому что жаркий климат Санта-Марта вреден для ее здоровья. Бианка, которая, наконец, преодолела страх и села за стол, с ужасом посмотрела на него. Неужели он может быть таким бездушным. Она поднялась из-за стола и внезапно лишилась чувств, упав к его ногам.
Дон Луис бросился рядом с ней на колени. Плеснув в бокал немного вина, он попытался влить его между ее побелевших губ. Мгновенно рядом с ним оказалась Квита. Она выхватила у него бокал и разбила его на тысячу кусочков, так что вино потекло по полу кровавой рекой.
— Убийца! — закричала она. — Я не позволю ее убить!
Дон Луис изумленно уставился на юную индианку.
— Что за сумасшествие, Квита? — прорычал он. — Кто говорит об убийстве доньи Бианки?
— Вы, — прошептала Квита, и в ее голосе слышался ужас. — Я все слышала — в тот день, когда вы договаривались с этим доктором! Он сказал, что принесет яд и что вы сможете…
Дон Луис откинул голову и засмеялся.
— Благослови тебя Бог, Квита! — сказал он. — Я должен был бы наказать тебя за твою наглость, но я прощаю тебя. Ты многое прояснила.
Он посмотрел на Бианку, которая уже открыла глаза и с удивлением смотрела на мужа.
— А вы, моя голубка, тоже думали, что я способен отравить вас?
Бианка попыталась вырваться из его объятий.
— Тише, любовь моя, — прошептал он. Потом, повернувшись к Квите, он приказал: — Налей другой бокал.
Квита заколебалась.
— Делай, как я сказал!
Индианка трясущимися руками налила вина. Взяв бокал, дон Луис поднес его к губам и отпил половину.
— Теперь вы, — прошептал он Бианке, поднося край бокала к ее бледным губам.
Бианка медленно выпила. Напиток был холодным и сладким, и в нем не было и следа горечи.
— Мое сердце разрывается от горя, — прошептал дон Луис, и в его голосе не было и следа обычной властности, — потому что вы могли такое подумать обо мне. Разве вы не знали, что Перес чуть было не расстался за это с жизнью? Так что все эти великолепные яства, которые вы отвергали, были совершенно безопасными.
Он поднялся и подхватил ее на руки, потом через плечо взглянул на Квиту.
— А ты, безмозглая дикарка, приготовь что-нибудь поесть своей госпоже, — он отнес Бианку в спальню и уложил на большую кровать.
Бианка посмотрела на него, и ее прекрасные черные глаза затуманились от слез.
— Прости меня, Луис, — прошептала она, — но ведь только я знаю, как сильно ты хочешь сына.
— Не терзай себя больше, Бианка, — ответил дон Луис. — Когда мы вернемся в Картахену, я подам прошение святым отцам, чтобы они позволили нам усыновить какого-нибудь сироту, и мы будем заботиться о нем. А сейчас ешь и отдыхай, так, чтобы набраться сил для путешествия.
Он нежно поцеловал ее и вышел, встретив на пороге Квиту, которая вернулась с подносом, заставленным блюдами. Квита опустилась на колени рядом со своей госпожой. Но она успела дать Бианке только немного горячего бульона. Бианка отвернулась и задышала ровнее. Квита осторожно поднялась на ноги и на цыпочках вышла из комнаты, оставив Бианку спящей на большой кровати.
ГЛАВА 24
Добравшись до Магдалены, Кит и Бернардо выбрались на берег, чтобы немного отдохнуть. Потом Бернардо предложил Киту тоже взяться за весла, так что они продолжали свой путь с хорошей скоростью.
Достигнув побережья Карибского моря, они сохранили достаточно золота, позаимствованного из сундуков дона Луиса. Золото было необходимо для того, чтобы приобрести мулов и другое снаряжение. Для их целей его было более чем достаточно, но к своей радости они обнаружили, что их пирога пропускает так мало воды, что они могут добраться на ней до Санта-Марты.
Так и случилось, что на второй день февраля 1897 года, после двух лет плена и страданий, они снова оказались на свободе и перед ними снова есть выбор — побег, месть, любовь.
«Любовь?» — задумался Кит. Нет, любовь утонула в море вместе с «Морской ведьмой» в дыму и пламени. Множество людей никогда не знали любви, а довольствовались только дружбой и уважением, так что это подойдет и для него. Этим объясняется и то, что он так легко дал Бианке торжественное обещание не жениться на другой, пока она жива…
Они очень быстро нашли дом Франсиско Мендозы, потому что в Санта-Марте любой мог показать этот дом, так велика была любовь народа к этому доктору. Слуга доктора осмотрел Кита и Бернардо и пустил их без всяких вопросов. Годы практики развили у Мендозы необычайную проницательность по отношению к тем людям, которые пользовались его услугами. Эти двое принадлежали к людям такого сорта, который особенно ему нравился: доктор всегда любил послушать рассказы бывалых моряков.
Когда их ввели в его кабинет, доктор окинул своих гостей быстрым изучающим взглядом. Взглянув на Бернардо, он сразу же прочел на его лице добродушие и верность. Но увидев Кита, он почувствовал профессиональный интерес: у этого человека, несомненно, были проблемы.
— Принеси вина, — обратился доктор к своему слуге, но Кит жестом остановил его.
— Боюсь, что у нас нет времени для церемоний. Я прошу прощенья, уважаемый сэр, но информация, которую я хочу от вас получить, чрезвычайно важна. Что вы знаете о местонахождении графа дель Торо и его супруги?
Мендоза слегка нахмурился, но потом это выражение внезапно исчезло.
— Вам никто не говорил, — поинтересовался он, — что вы удивительно похожи на графа?
— Я задал вам вопрос, сэр!
Доктор пожал плечами.
— Они вне вашей досягаемости, — серьезно ответил он. А потом, как бы себе, добавил: — Донья Бианка, возможно, вне досягаемости любого человека.
Кит шагнул вперед.
— Что вы имеете в виду? — потребовал он. — Она не умерла?
— Нет, не умерла и даже не при смерти. Но я не имею права говорить с вами об этом. Для врача тайна пациента превыше всего. Но почему вы спрашиваете о ней? Вы любите ее?
— К чему расспрашивать меня, — прорычал Кит, — когда вы не ответили на мой вопрос?
Мендоза улыбнулся.
— Полегче, мой мальчик, — ответил он. — Вы обезумели. Я не отвечаю вам только потому, что в глазах дель Торо или любого другого гранда, доверившего мне свои секреты, не стоит и пиастра, если я разглашу их. Я мало дорожу собственной жизнью, но от этого могут пострадать жизни других. Садитесь и выпейте вина, а я расскажу вам то, что смогу.
Бернардо взглянул на Кита и выразительно кивнул головой.
— Кажется, — ответил Кит, — у меня нет выбора.
Мендоза подождал, пока слуга нальет красного вина гостям и уйдет.
— Ваш приход, — обратился он к Киту, — очень кстати, потому что позволит более полно поставить диагноз. Но прошу прощенья, я понимаю ваше нетерпение.
— Тогда, во имя любви к нему, скажите мне, где они!
— Они вернулись в Картахену. Я боюсь, что сильно разочаровал графа дель Торо, потому что ничего не смог сделать для его жены.
— Неужели она так больна? — спросил Бернардо.
— Она вовсе не больна, — ответил Мендоза. — По крайней мере, не в обычном смысле этого слова. Вот почему я сказал вам, что не могу нарушить их доверие. Она нуждается не во враче, а возможно, в священнике. Я не знаю.
Кит, который уже было собрался в Картахену, остановился, чтобы дослушать.
— Эта причина таится в ней самой, — продолжал Мендоза. — В ее сознании. Но это еще не все. Все дело в настроении. Она не может делать того, что хочет. Не потому, что этому мешает муж, а потому, что это идет вразрез со всем тем, чему ее учили всю жизнь. Сейчас она уже знает, чего хочет, — больше всего на свете она хочет убежать, убежать туда, где больше не будет хлопот. Когда я осматривал ее, она рассказала мне, что разговаривала с ангелами. Я опасаюсь, что это может превратиться в навязчивую идею.