Когда-то давно, в незапамятные времена, гора была расколота надвое ударом сильнейшего землетрясения. Огромные каменные глыбы, вырванные из ее склонов, до сих пор громоздились по бокам акведука. Но разлом в самом теле горы был заделан. Его прикрывала каменная стена, сложенная из тех же черных обломков и потому казавшаяся продолжением самой горы. Хотя нет, не стена. Целая крепость была втиснута в узкую щель. Хани насчитал пять ярусов высоких зубцов, поднимавшихся один над другим. Первые два яруса были совершенно гладкими, последующие три украшали приземистые широкие башни, в которых виднелись странные большие круглые окна, закрытые тяжелыми стальными щитами. Можно было предположить, что нижний ярус стены-крепости по толщине не уступал самой горе. И была еще одна странная особенность, поразившая Хани. Обычно крепость имеет ворота. Здесь же ни в одной из стен, даже в самой верхней, ворот не было.
Ториль остановилась, глядя на подсвеченную сзади солнцем черную массу крепости, казавшуюся безжизненной. Только где-то высоко, на пятом ярусе, сверкали крошечные точки шлемов часовых, как решил Хани. Но путники сразу почувствовали, что за ними следит множество глаз.
— Это Норденкалст, один из четырех входов в королевство Найклост, — сказала принцесса.
— Какой же это вход? — усмехнулся Чани. — Ни входа, ни выхода.
— Тем не менее. Обойти крепость по горам почти невозможно. А попасть во владения вечного Лоста можно, лишь пройдя через ее укрепления. Озерное королевство хорошо защищено природой. Дальше мы пойдем по тракту до Левертона, а потом повернем на восток и через Леверкалст выйдем на восточную равнину. Ну а там… Там посмотрим.
— Пока что мы никуда не идем, — иронически отозвался Чани.
— Нужно ждать, пока комендант крепости выйдет к нам.
— И когда это произойдет?
— Когда он сочтет нужным.
Чани раздраженно хмыкнул:
— Может, поторопить его? А то придется торчать здесь до завтрашнего дня.
— Бессмысленно, — покачала головой принцесса. — Напротив, к нам после этого может вообще никто не выйти. Жители Найклоста — странный народ. Не зная его обычаев, можно легко попасть впросак и навсегда испортить с ними отношения. Поэтому я прошу вас смотреть и только смотреть, не вмешиваясь в разговор, каким бы странным он ни показался.
— А может, они просто не знают, что мы ждем? — предположил Хани.
— Не сомневайся, гроссмейстер давно знает о нашем прибытии и сейчас наверняка разглядывает нас, решает, как поступить.
Громкое хлопанье крыльев привлекло их внимание. Вскинув голову, Хани успел заметить большого орла, взлетевшего с одной из башен четвертого яруса.
— Ручной орел?
— Да, — кивнула принцесса.
Тут с тихим шорохом с самой нижней стены развернулась и закачалась веревочная лестница. Три человека в развевающихся белых плащах быстро и ловко спустились на дорогу, хотя высота стены была не меньше пятидесяти локтей. Под плащами у них виднелись голубоватые стальные латы, и Хани подумал, что эти воины очень сильны, раз такая тяжесть не помешала им. На боку у каждого из воинов висел прямой меч. Их головы были скрыты глухими шлемами, напоминавшими ведра и украшенными пышными голубыми султанами.
Высокий воин, плащ которого на правом плече был скреплен застежкой в виде большого бронзового креста, шагнул навстречу принцессе, подняв в приветствии правую руку в железной перчатке. Остальные двое остались стоять, скрестив руки на груди.
— Приветствую тебя. Хвала Вечности, в Найклосте нет новостей, — глухо прозвучал из-под шлема бас воина.
— Хвала Вечности, нет и не будет.
— От века и впредь.
— Как здоровье Лоста, вечного и неизменного, в семнадцатом воплощении Флоунинга Благородного? — спросила Ториль.
— Лост здоров, как обычно.
— Приветствую тебя, доблестный командор. Я хотела бы видеть гроссмейстера Ранденшрайзена.
— Зачем?
— Хочу уверить его в неизменности мира.
Саркастический смешок отчетливо послышался из-под шлема.
— В прошлое твое появление, всего месяц назад, ты совершила страшное преступление — принесла новости в Найклост. Тебя должны были казнить, и лишь совершенно непонятное заступничество морского маршала Дреггенхайнера спасло тебя тогда. Но приговор, вынесенный Лостом, вечным и неизменным, остается в силе. Твоя нога больше не ступит на землю Озерного королевства.
— Я хотела бы говорить с гроссмейстером, — упрямо повторила Ториль.
— Нет.
Принцесса начала злиться, красные пятна выступили у нее на скулах.
— Есть вещи выше твоего понимания, командор. Твой слабый ум не в силах охватить их.
— Гроссмейстер не пожелал встречаться с тобой.
— Я все-таки прошу встречи с гроссмейстером, пусть он выслушает меня и только тогда решает.
— Новости? — зловеще спросил командор. При этом страшном слове оба воина, стоявшие за его спиной, положили руки на мечи.
— Вы пытаетесь угрожать мне оружием? — почти весело удивилась принцесса. — Повелители Огня пока не враждуют с Найклостом.
— Избави нас Вечность, — отозвался командор, махнув рукой воинам. Те снова замерли, как две железные статуи.
— Новостей нет, — сказала Ториль. — Все старо как мир. Морской Король. Передай эти слова Ранденшрайзену.
Командор отрицательно качнул шлемом:
— Нет. Найклост вечен неизменностью. Нет новостей — хорошая новость. И бури, несущиеся над миром, огибают горные стены королевства. Чистыми и светлыми остаются воды Голубого озера. Мы не вмешиваемся в дела мира и не позволим миру вмешиваться в наши дела. Это слова гроссмейстера.
— Последние слова?
— Да.
Ториль тяжело вздохнула.
— Вы берете на себя страшную ответственность, ты и гроссмейстер. Черные горы кажутся вечными, но вспомни о каменной буре, расколовшей этого великана. Она может повториться. И тогда новости придут в Найклост, страшные новости. Голубое озеро замутится и покраснеет от крови. И это будет лежать на твоей совести.
— Мы, дети Лоста, вечного и неизменного, только выполняем его веления, — возразил командор. — Мне приказал гроссмейстер, ему приказал маршал Нетцльбек, а тому приказал великий магистр, устами которого говорил сам Лост.
— Ну, прощай, командор. Но помни мои слова. Несокрушимым кажется Норденкалст, но рушатся не только стены, а даже горы.
— Лост вечен, — упрямо повторил командор.
Глава десятаяЧЕРНЫЙ ТУМАН
— Это сильно затруднит наш путь, — ворчала принцесса, ловко перепрыгивая с камня на камень. — Обход совсем не входил в мои планы, но кто же мог знать, что они так перепугаются?
— Чего? — спросил Чани, подхватывая ее под локоть, когда булыжник повернулся и принцесса едва не упала.
— За моей галерой гнался Морской Король, я приказала зайти в Брискоуп. Ну и там все поняли.
— Трусы.
— Нет, — усмехнулась Ториль, — Просто они слишком ценят неизменность.
Теперь вместо дороги им пришлось брести по узкой тропинке, прилепившейся над обрывом. Она, причудливо извиваясь, медленно ползла вверх. Путники шли, сняв плащи на меховой подкладке и расстегнув куртки, так как от жары и усталости пот ручьями струился по спинам. Тропинка по краям заросла густыми и колючими кустами ежевики, продраться сквозь которые не было никакой возможности. Впрочем, если даже это и удалось бы, склон горы был так крут, что двигаться по нему пришлось бы ползком. Когда они переваливали через один хребет, перед ними немедленно вырастал второй, еще более высокий и крутой, на который опять нужно было подниматься.
— Надоело. — Хани остановился. — Мы почти не двигаемся вперед.
— Попробуй быстрее, — предложил Чани.
Хани почесал затылок, посмотрел на поднимающуюся перед ним серую стену, кое-где украшенную редкими колючими кустами, в которых запутались клочки черного тумана, потрогал стену рукой. С тихим шорохом вниз просыпалась струйка мелких камешков.
— А что? И попробую, — неуверенно сказал он.
Хани раздвинул колючки и приготовился было нырнуть в них, чтобы подобраться к самой скале, но Чани дернул его за рукав:
— Перестань дурачиться.
Хани отмахнулся от него и шагнул вперед, ветки, качнувшись, сомкнулись за ним, больно хлестнув Чани по щеке. Он отер выступившую капельку крови и вернулся к принцессе. Хани попытался вскарабкаться на скалу, ему даже удалось подняться немного, но потом камень вырвался из-под руки, и он, увлекая за собой ворох щебня, съехал вниз, прямо в гущу колючек.
— Что, съел? — поинтересовался Чани, пока брат, поохивая и постанывая, выдирал острые твердые шипы из рук.
Хани только вздохнул, глядя на изодранные в клочья рукава, и не ответил ничего. Ториль, следившая за происходящим, холодно спросила:
— Позабавились? Достаточно? Тогда вперед!
Хани подхватил свой мешок и первым зашагал дальше по тропинке. Чани, недовольно поморщившись, пошел за ним, пробурчав под нос, что самое легкое на свете — это командовать. Ториль сделала вид, что не замечает его бурчания.
Они поднимались все выше и выше, но вершины гор по-прежнему сверкали ослепительно белыми точками в синем небе, ничуть не приближаясь. Наоборот, они вроде бы даже становились все дальше. Воздух постепенно делался холоднее и холоднее. Ежевику сменила какая-то жесткая черная колючка, царапины от которой были особенно болезненны и долго кровоточили, в чем Чани убедился, неосторожно влетев в самые заросли. Тут и там в кустах виднелись лоскутки того же странного тумана, словно кто-то, продираясь сквозь них, оставил клочья одежды. Ториль озабоченно хмурилась, глядя на туман, но пока ничего не предпринимала.
Постепенно исчезла и колючка, лишь дряблые полосы скользкого серо-зеленого мха трепыхались на ветру, который из теплого и ласкового там, внизу, превратился в холодный и резкий. С пронзительным свистом он хлестал путников по лицу, выскакивая неожиданно из расселин. Туман оседал на камнях каплями мороси, и ноги начинали скользить еще сильнее. Камни, с шумом выскакивая из-под сапог, падали в пропасть. Даже небо изменилось. Из голубого оно превратилось в густо-синее, слегка фиолетовое, глубокое и прозрачное. Хани показалось, что он различает звезды, хотя был день.