рмирован кавалерийский отряд, который блестяще показал себя в сражениях с германцами.
– Вы мне потом как-нибудь расскажете про вашу историю, Рустем Бакирович. Очень хочется знать про те ошибки, которые были сделаны в не столь далеком будущем. Да, кстати, на днях в Оренбург прибыло тайное посольство бывшего афганского эмира Дост Мухаммеда, свергнутого англичанами и находящегося в данный момент в индийском городе Лодиане. Эмир, как я понял, подчинился британцам для видимости и ждет, когда в Афганистане начнется восстание, его младший брат Шах Шуджа – марионетка англичан – будет свергнут, а оккупанты изгнаны из Кабула.
– Именно так все и произойдет, – кивнул Султанов. – Уже восстали племена гильзаев и дуррани. В сентябре афганские племенные вожди соберутся вместе и примут решение начать восстание против британцев и Шах Шурджи. А в начале ноября кабульцы штурмом возьмут дом британского резидента Александра Бернса. Сам он будет растерзан, а его охрана перебита. Шах Шурджа укроется в кабульской цитадели Бала-Хиссар, а англичане стянут все свои войска в укрепленный лагерь. В Кабул торжественно вступит с многочисленным народным ополчением сын Дост Мухаммеда Акбар-хан.
– А что будет потом? – поинтересовался Даль.
– А потом будет полное истребление британского экспедиционного корпуса. Из шестнадцати тысяч выступивших из укрепленного лагеря в сторону границы Афганистана и Британской Индии до цели доберется только один человек – израненный и измученный голодом военный врач Брайден.
– Афганцы перебили их всех? – изумленно воскликнул Даль.
– Кому-то посчастливилось попасть в плен, – ровно, почти равнодушно произнес капитан Султанов. – Владимир Иванович, Афганистан – это такая страна, в которую легче войти, чем выйти из нее. Так было всегда, что в девятнадцатом веке, что в двадцатом, что в двадцать первом.
Потрясенный рассказом Султанова Даль лишь покачал головой.
– Рустем Бакирович, а как нам быть с тайным посольством Дост Мухаммеда? Ведь, как я понял, он прекрасно справился с англичанами и без нашей помощи.
– Дело в том, что в 1842 году незадачливый эмир Шах Шурджи умрет, и британцы сами предложат занять освободившийся престол в Кабуле Дост Мухаммеду. Правда, перед этим они проведут карательную экспедицию в Афганистане, залив кровью Кабул и разорив по дороге десятки селений.
– Англичанам все же удалось завоевать Афганистан?
– Нет, они пытались управлять им с помощью своих ставленников. Но получалось как-то не очень. Внук Дост Мухаммеда Абдур-Рахман хан, после поражения британцев во второй Афганской войне, вступил на престол в 1880 году и сумел подписать мир, по которому Афганистан добился ограниченного суверенитета. А его внук Аманулла-хан в 1919 году провозгласил полную независимость Афганистана.
– Я думаю, Рустем Бакирович, что нам нужно встретиться с посланцами Дост Мухаммеда. Как мне кажется, их появление именно сейчас, когда отряд генерала Перовского отправился в поход на Хиву, не случайно. Афганцы будут вести переговоры не спеша, по-восточному, ожидая известий о результатах нашего похода. В случае полной нашей победы афганцы могут предложить нам немало интересного. Но с азиатами следует держать ухо востро…
– Владимир Иванович, не забывайте, что я тоже азиат, – рассмеялся Султанов. – Впрочем, вы правы – на востоке договоры действуют, пока они выгодны тем, кто их подписал. А если что, то о них можно забыть. Взять, к примеру, договор с Хивой, который в нашей истории в 1842 году подписал полковник Данилевский. Когда же в 1858 году о нем напомнит хану русский посланник полковник Игнатьев, то служащие ханской канцелярии без всякого смущения заявят, что «не помнят такого договора», а на просьбы найти его в канцелярии, ответят, что, дескать, «искали его, но не нашли»…
– Да, Рустем Бакирович, – улыбнулся Даль, – как вы любите говорить: «Восток – дело тонкое». Тут я с вами полностью согласен. А пока мы будем молить Бога о том, чтобы поход наших воинов на Хиву закончился благополучно.
– Иншалла! – произнес Султанов, подняв глаза к потолку и перебирая нефритовые четки. – На все воля Аллаха, милостивого и милосердного…
Великому князю Константину Николаевичу иногда казалось, что с того удивительного момента, когда он с бьющимся от волнения сердцем шагнул в будущее через изумрудную арку портала, ему вот уже какой день подряд снится какой-то удивительный сон. Слишком много на него обрушилось новых впечатлений.
Из Петербурга он и его спутники попали сразу на Камчатку, куда, как рассказывал Константину его наставник, Федор Петрович Литке, обычно приходилось добираться по полгода, а то и поболее. А тут не прошло и минуты, как вся их честная компания, что называется, не запылив штиблет, оказалась на другом конце света.
Что ему пришлось увидеть и услышать там, Константину еще предстояло осознать. Да что говорить про него, если даже адмирал Литке, который вдоволь попутешествовал по свету и побывал там, где до него еще ни один из европейцев не был, не мог прийти в себя от удивления.
Их отвезли на причал, у которого стоял огромный, похожий на гигантского кита корабль. Это была подводная лодка – ничего себе лодочка! – которая, как рассказал им сопровождавший их офицер в чине капитана 1-го ранга, могла под водой обойти весь земной шар, без захода в порты за провизией, водой и топливом. А про вооружение этого чудо-корабля, носившего имя святого и благоверного князя Александра Невского, было сказано такое, что адмирал Литке не выдержал и выругался. Граф Бенкендорф, который, похоже, уже был знаком с оружием потомков, лишь кивнул головой и вздохнул.
А потом они, переночевав на берегу в гостинице, позавтракали, и быстроходный катер доставил их на сторожевой корабль, который должен был отправиться к месту открытия портала, чтобы из XXI века снова попасть в XIX век. Там они дождались появления уже знакомого им изумрудного шара, превратившегося в арку, и через нее отправились в свое время…
И вот на горизонте замаячила огромная, с белой ледяной шапкой гора. Это был пик Святого Ильи. Значит, до столицы Русской Аляски – Ново-Архангельска – оставалось, что называется, рукой подать. Мерно гудел двигатель сторожевого корабля, острый форштевень рассекал серые волны. Скоро в сильный бинокль стали видны причалы и стоящие у пристани корабли, в основном под флагом Российско-Американской компании.
– Все в порядке, – сказал подошедший к нему и адмиралу Литке полковник Щукин. – Мы по радиостанции сообщили капитану 1-го ранга Этолину о нашем прибытии. Он должен встретить нас на пирсе.
Встреча высоких гостей прошла скромно, хотя и сердечно. Главный правитель РАК Адольф Карлович Этолин почтительно приветствовал великого князя Константина Николаевича и адмирала Литке. Ну а граф Бенкендорф крепко обнял своего горячо любимого племянника.
После знакомства с полковником Щукиным и его очаровательной дочерью – при виде женщины в мужской военной форме у бедняги Этолина глаза стали размером с медный пятак – все направились к резиденции правителя, над которой развевался трехцветный флаг. Там прибывших уже ждал вкусный обед, приготовленный под присмотром супруги Адольфа Карловича.
За обедом по знаку, поданному воспитателем, Константин встал и торжественно, ломким юношеским голосом зачитал рескрипт императора Николая о том, что отныне территория Российско-Американской компании считается частью Российской империи, и в самое ближайшее время, после окончательного определения ее границ, она будет преобразована в Аляскинское наместничество.
Погрустневшему Адольфу Карловичу Константин сообщил, что император желает поздравить бывшего правителя РАК, а ныне наместника государя, чином контр-адмирала. И генерал-адмирал флота Российского лично вручил расстроганному Этолину золотые эполеты с черными орлами. Причем поверх орлов были вышиты золотой канителью царские вензеля. А это означало, что новоиспеченный контр-адмирал причислен к свите императора. Адольф Карлович теперь имел право свободного прохода в царский дворец и мог подавать рапорты на имя императора.
Адмирал Литке, как старый сослуживец Этолина, предложил выпить за здоровье нового контр-адмирала. Что все присутствующие, за исключением дам и генерал-адмирала, с удовольствием сделали.
На следующий день Константин в сопровождении блиставшего новыми эполетами Этолина, адмирала Литке, графа Бенкендорфа с племянником и полковника Щукина с дочерью начал знакомиться с Ново-Архангельском и прилегавшей к нему местностью. Великий князь раньше уже бывал в диких местах – к примеру, на Севере, в районе Колы. Там жили лопари, кочевавшие по тундре со стадами оленей. Но местные индейцы… Алеуты и камчадалы – еще куда ни шло. А вот колоши…
Увидев первого же встречного обитателя здешних мест, Константин вздрогнул. Нет, его удивили не полосы черного, белого и красного цвета, пересекающие лица индейцев во всех направлениях. И не нечесаные космы черных волос, торчащие во все стороны. Великого князя изумил и ужаснул обычай индейцев украшать свои губы деревянными колобашками.
Став взрослыми, колоши, как мужчины, так и женщины, делают себе надрез на нижней губе. Они втыкают в разрез кость. Диаметр кости все время увеличивается, пока не достигнет требуемого размера. В образовавшееся отверстие вставляют колюжку – кусок дерева с утолщениями в обоих концах, овальный в сечении. У самых знатных дам колюжка достигает четырех дюймов в длину и три в ширину. Часто наружный край нижней губы настолько выпячивается вперед, что видны нижние зубы. Наружный край губы, окаймляющий колюжку, становился темно-синим и тонким, как веревка. При быстрой ходьбе губа раскачивалась вверх и вниз, касаясь, то носа, то подбородка.
Контр-адмирал Этолин пояснил, что у колошей, живущих в глубине полуострова, колюжки были еще больше, а женщины, которые могут прикрыть своей нижней губой все лицо, считаются у колошей неотразимыми красавицами.
– После колюжек, ваше императорское высочество, – рассказывал Адольф Карлович, – проткнутые ноздри и уши – это просто баловство. Колоши – народ воинственный, они храбро сражаются и между собой, и со своими соседями. Они не боятся ни жары, ни холода. Зимой они часто ходят обнаженными по пояс, купаются в проруби, словно наши мужики на водосвятие.