Дул легкий встречный ветер, и корабль медленно двигался к входу в гавань. Навстречу ему из порта резво бежали два буксирчика. Видно было, как люди на паруснике быстро поднимались по вантам и вдруг, будто по велению волшебника, на всех мачтах исчезли паруса. Буксиры трудолюбивыми муравьями вертелись около огромного судна. Вот они впряглись в свои «вожжи» и потащили барк через ворота в гавань. Парусник провели мимо «Алтаира» и «Ригеля» на заранее приготовленное для него место у причала. На гафеле развевался английский флаг.
На «Ригеле» курсанты окружили Нардина.
— Владимир Васильевич, как плохо он вошел в порт, не то что мы, правда?
— Мы не сможем посмотреть их судно?
— Вы заметили? Барк называется «Тринити».
— Хорошо бы их пригласить к нам.
— Пригласи. Будешь объясняться с ними на птичьем языке или как людоед — на пальцах.
— Ну уж и сказал. Кое-что и мы умеем.
— Надо было получше учить язык, поменьше за девчонками бегать.
Нардин слушал разговоры курсантов и сожалел о том, что действительно его мальчики плохо знают язык. Ну, может быть, не так уж плохо, как представлял Орлов, но в общем недостаточно. Конечно, к концу пребывания в училище они будут знать его лучше, некоторые из них даже дипломы защитят на английском языке, но пока…
«Тринити» ошвартовали недалеко от советских парусников. Теперь, когда в гавани поднимались мачты трех судов, она становилась похожей на старинную картину времен парусного флота.
Нардин спустился в каюту, вызвал к себе старпома.
— Вот что, Юрий Викторович. Возможно, к нам придут гости. Поэтому проверьте все. Кубрики, каюты, гальюны, в общем, все помещения. Мы не должны ударить в грязь лицом.
— У нас все в порядке.
— Я не сомневаюсь, но проверьте еще раз. Не помешает.
Нардин не ошибся. Вечером на «Ригеле» появился молодой английский офицер. Он передал приглашение капитана барка прибыть на борт завтра к четырнадцати часам.
— Капитан Даусон будет рад принять у себя на борту капитанов русских учебных кораблей, — сказал он на прощание. — Наверное, у вас найдется о чем поговорить. Знаете, как приятно встретить в море корабль под парусами? Для нас это настоящий праздник. Наш старик, вдобавок, патриот парусного флота.
— Благодарите капитана Даусона, я буду ко времени. Откуда вы пришли?
— О, мы пахали Атлантику. Надоело страшно. Теперь отдых. Правда, я предпочел бы один из французских портов, там веселее, но и Тронгейм нас устраивает. До свидания, капитан. Я еще должен зайти на «Алтаир».
На следующий день точно в четырнадцать часов Нардин и Шведов, в парадной форме, блестя нашивками тужурок, подошли к трапу английского парусника. Сухо поздоровавшись с Нардиным, Шведов учтиво пропустил капитана «Ригеля» вперед.
На палубе их встретил вчерашний офицер и английский практикант. Он поднял руку к синей шапочке с коротенькими ленточками и, улыбаясь, не очень чисто произнес по-русски:
— Добро пожаловать.
Офицер повел их на корму. Там по правому борту были построены ученики. Вахтенный офицер что-то скомандовал. Строй повернул головы в сторону советских моряков. Капитан Даусон шел им навстречу.
— Я рад приветствовать вас на борту «Тринити», — произнес капитан, пожимая руки Нардину и Шведову. — Прошу ко мне в каюту. Надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной?
В большой капитанской каюте, отделанной мореным дубом, стол был накрыт на четыре персоны. Сверкала белизной накрахмаленная скатерть, солнечные лучи играли в рюмках, мельхиоровых ножах и вилках. Все выглядело очень торжественно.
— Вы не будете против, если я приглашу к обеду старшего офицера? Нет? — Даусон поднял телефонную трубку.
Нардин оглядел каюту. На переборках висело несколько картин, изображавших знаменитые чайные клипера. И, конечно, «Кати Сарк», несущуюся по морю под полными парусами. На полке с книгами, под стеклянным колпаком, стояла хорошо выполненная деревянная модель «Тринити».
В каюту вошел высокий, подтянутый человек с нашивками старшего офицера.
— Майкл Вудбайн. Старший помощник. Рад приветствовать вас, господа.
Старпом представлял полный контраст своему капитану. Даусон — маленький, круглый, краснолицый, красноносый, с кустиками седых волос, обрамляющих совершенно лысую голову, меньше всего походил на капитана парусника, «морского волка». Добрый дедушка, который нянчит внуков, когда мать уходит за покупками, а отец на работе. Вот какое первое впечатление производил капитан «Тринити». Но достаточно было встретиться взглядом с его узенькими заплывшими серыми глазами, как впечатление это исчезало бесследно. Сейчас его глаза искрились радушием и весельем.
— Прошу за стол, господа, — пригласил он, отодвигая стулья. — Сюда, сюда, пожалуйста. Майк, а вы садитесь напротив. Так, хорошо. Ну, а теперь, как у вас говорят: «На здоровье!» — смешно коверкая русские слова, произнес Даусон, поднимая наполненную рюмку. — Вы не можете себе представить, как я рад, что сижу за столом с моряками-парусниками.
— У вас, кажется, все судно говорит по-русски, — засмеялся Шведов. — Курсант у трапа тоже сказал нам русскую фразу.
— А что будешь делать? — комично развел руками англичанин. — Последнее время все больше и больше в обиход входит русский язык. Уже во многих странах можно встретить людей, говорящих по-русски. Понятно, конечно. Большая страна — большая торговля. Я, правда, знаю очень немного: «Пожалуйста», «До свидания», «Дай мне» и еще несколько крепких слов.
— Да, Россия торгует со многими странами. У вас очень вырос торговый флот. Мы часто встречаем советские суда. Великолепные, — сказал Вудбайн, прожевывая сэндвич.
— Да, да, прекрасные. Молодой флот, — подхватил Даусон. — Жаль, что парусное дело умирает. В Англии уже многие считают, что молодежь надо учить на современных судах. Но мы твердо держимся убеждения, что только парусное плавание выковывает настоящих моряков. Правда, Майк?
Старпом согласно кивнул головой.
— Мне кажется, что вы правы. Польза таких плаваний неоспорима, — сказал Нардин. — К сожалению, и у нас не все это понимают.
— Я не согласен с вами. Не хочется спорить и доказывать, но считайте меня противником вашей точки зрения, — улыбнулся Шведов.
— О, капитан «Алтаира» наш противник? Я хотел бы видеть в нем союзника. Почему же вы плаваете на баркентине? — спросил Даусон.
— Так пришлось. Но надеюсь скоро уйти на моторное учебное судно…
Обед проходил непринужденно. Когда подали кофе, все перешли к маленькому столу. Капитан «Тринити» предложил сигары.
Начались рассказы о плаваниях, воспоминания, интересные случаи, смешные истории. Наконец Шведов и Нардин собрались уходить, несмотря на возражения капитана Даусона. Они пробыли на «Тринити» более трех часов.
— Мы просим вас посетить наши парусники, — любезно пригласил Нардин. — Всех, кто захочет. Курсанты с удовольствием встретятся с вашими мальчиками. Я надеюсь, что вы, капитан, и мистер Вудбайн тоже будете нашими гостями.
— Непременно.
Попрощавшись, капитаны советских судов сошли на берег.
Первая группа английских практикантов пришла на «Ригель» на следующий день. Их встретил Моргунов и принялся водить по судну. Скоро ему это занятие надоело, и он передал гостей курсантам. Тут исчезла всякая официальность. Кое-кто сел играть в домино, некоторые рассматривали книги и учебники, обменивались значками, сувенирами. Мешало слабое знание языка, но улыбки, жесты и желание во что бы то ни стало понять друг друга восполняли пробел. Героем дня стал Батенин. Оказалось, что он неплохо знает язык. Учился в средней английской школе. Его окружили практиканты.
— Спроси его, Сашка, ну спроси, — приставал к Батенину Курейко, похлопывая по плечу высокого светловолосого парня, — нравятся ему наши суда?
— Очень нравятся. Мне кажется, на маленьких плавать лучше. Нас на «Тринити» очень много и на руль или в рубку мы попадаем раз в две недели.
— Нет, ты лучше спроси его, что он читал из советской литературы.
— «Тихий Дон» читал. А Диккенса вы знаете?
— Ого! Еще бы. Скажи ему, что Теккерея, и Шекспира, и Оскара Уайльда. Как его зовут?
— Чарли Стенет.
— А футбол он любит?
Англичанин оживился:
— Да, да. Я был на матче, когда советская команда приезжала в Англию.
— Девушки у них красивые?
— Молодые девушки везде красивые.
— Какой спорт больше всего любят на «Тринити»?
— Греблю и пинг-понг. Мы часто устраиваем состязания. Возим с собою две лодки для академической гребли.
— А нам гребля осточертела. Очень много учений.
— Давайте устроим гонки на вельботах?
— Прекрасно. Мы все равно вас обгоним. У нас гребля — национальный спорт.
— Посмотрим. Последнее время мы столько тренировались, впору любому чемпиону. Скажи ему, Батенин, пусть присылают вызов.
Вечером перед сном в кубриках «Ригеля» обсуждали посещение англичан.
— Что я говорил? — смеялся Орлов. — Тхе офике. Так и получилось. Двух слов не могли связать. Иес, ноу, тенк-ю и пальцы вдобавок. Хорошо, Сашка Батенин выручал. Говорил, как лорд.
— Кончил Кембриджский университет с отличием, — поклонился Батенин.
— Слушайте, парни, — закричал Курейко, — давайте постановим: меньше четверки по языку не иметь. Между собой разговаривать только по-английски. Кто нарушит, с того штраф.
— Предложение дельное. Обсудим, когда вернемся в училище, — сказал Орлов. — Как мы сначала объясняться будем? Знаками?
В кубрике захохотали.
— Ладно. Обсудим. А пока надо набрать гребцов на вельбот.
— Хватит, хватит болтать. Завтра подберем. Гуд найт, слип вел, — проговорил Орлов, отворачиваясь к переборке. — Видите, я уже приступил к выполнению курейкиного предложения.
Капитан Даусон со своим старпомом тоже посетили «Ригель» и «Алтаир». Они обедали на судне. Старику понравилась Зойка. Он с удовольствием смотрел на нее, когда девушка в своих черных брючках и белой кофточке ловко накрывала на стол.