Сумасшедший день. Скорее бы уже вернуться…хм…домой. Да-а-а. Ампелос – вот где мой дом теперь. Я поняла это ещё там, и повторно убедилась здесь. В Орске и в правду всё какое-то злое и холодное. А там у меня магия, волшебство, говорящие камни. А ещё там Рэй. Интересно, что он сейчас делает? Спит, рыщет в библиотеке, варит какое-нибудь алхимическое зелье?
Я боязливо покосилась на мешок бабушки Аглаи. Та-а-ак, где-то у нас были пакеты от покупок. В идеале сюда бы резиновые перчатки и противогаз, но их нет.
– А жаль, – озвучила я вслух и набрала полную грудь холодного воздуха, намереваясь не дыша ликвидировать всё это безобразие.
– Да, жаль, – тихо произнесли сзади.
Я аж подскочила от неожиданности и резко обернулась – на моей кровати вальяжно полусидел Алекс, подложив под спину подушку и закинув руку за голову. Весь заготовленный воздух вышел из меня словно из сдувшегося шарика.
– Жаль, что мы расстались, крошка.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я осипшим от волнения голосом. – Как сюда попал?!
– Соскучился. Иди ко мне, детка, – он призывно похлопал рукой по кровати, затем откинул назад свою отросшую светлую челку.
– Совсем офигел?!
– Нет, это ты офигела, Кристина, – прозвучал за спиной недовольный женский голос.
Я отшатнулась при виде розовых локонов бывшей подруги.
– Что… Что происходит?! Тебя уже отпустили?
Внутри у меня всё сжималось в мерзкий тугой ком. Вики только что здесь не было! Их обоих здесь не было!
– Арс… – хрипло позвала я, осознавая, что еле ворочаю языком, и голос не слушается.
– Твоего бугая с нами нет, крошка, – произнес Алекс. – Забей. Иди к нам.
– Да, иди к нам, – вторила ему Вика, кошкой забралась на кровать и верхом уселась на Алекса. Он тут же положил руки на её бедра.
– Арсссс… – вместо крика из меня вырвалось нечленораздельное змеиное шипение.
Грудную клетку сдавливали невидимые тиски, дышать становилось труднее и труднее. Ноги были словно чужие и почти парализованные. Сколько я ни пятилась к двери – она словно отдалялась с каждым шагом. Всё же я уткнулась голенью в комод. На нём стояло блюдце с засохшим пирожным, которое я вчера притащила из столовой. Руки были почти моими, сильно тряслись, но ещё слушались, поэтому десерт полетел прямиком в прелюбодейскую парочку, угодив в полуобнаженную спину бывшей подруги.
– Да ну тебя, – обиженно фыркнула Вика и рассеялась по кровати розовым туманом.
– Еда-а-а, – раздалось вдруг низкое рычание.
Цветочковые обои над изголовьем кровати треснули, лопнули и обвисли рваными лохмотьями. А из дыры вылезла огромная мохнатая лапа и сжала когтями плечо Алекса, оставляя под собой четыре стремительно алеющие борозды. Но парень этого словно не замечал и продолжал гаденько улыбаться. Зато я ощутила пронизывающую тягучую боль в своем собственном плече.
Следом за лапой из стены полезла адова пасть оборотня. По комнате моментально разнеслось тухлое зловоние, забивающее ноздри мерзким трупным запахом, и сковывающее сознание липким страхом. Длинное мгновение на меня смотрел вертикальный зрачок желтого глаза. Затем монстр не спеша разинул клыкастую пасть и легко откусил голову Алекса. Тело парня рухнуло с кровати, из среза на шее, словно фонтан крови, появились клубы красного тумана. То, что осталось от Алекса, медленно растаяло в воздухе.
Обои окончательно полопались, взрываясь пылью штукатурки и кирпичной крошкой – все, стены за кроватью больше не было. Только темная пещера, свод которой подперт деревянными, поросшими белой плесенью столбами. Зверь скалился, жевал, похрустывал костями добычи, между зубами у него застряла переросшая челка Алекса…
Помимо дикого, сковывающего страха, бешеного стука собственного сердца и тошнотворной вони, добавилось ещё и ощущение влаги на лице. Мысли в голове крутанулись, как в калейдоскопе, отчего затошнило с утроенной силой. Перед глазами возник образ плачущей жёлтовласой девочки, её слезы ручьём стекали на пол и образовывали бескрайнее море. В воде судорожно плюхал лапками белый кролик в шляпе, а в большой стеклянной банке плыл фиолетовый чеширский кот. Он улыбался, обнажая белые зубы. Слишком острые, слишком опасные, в которых застряла какая-то блондинистая мотня.
– Едаааа, – прорычал уже не кот, но оборотень. Моря вокруг не было. Только зверь, стоящий на кровати. Меня душили боль в груди и рвотные спазмы, а едкое зловоние вытеснило весь воздух из комнаты.
– Рэй, – едва слышно прошептала я онемевшими губами. – Не надо, Рэй.
– Рэ-э-эй? Рэ-э-эй? – переспросила тварь и заржала словно гиена, сквозь этот леденящий душу хохот проскальзывал визгливый женский голос.
– Жа… Жа…
– Жа-а-а… Ага… Еда-а-а…
Зверю до меня осталось каких-то пара метров. Если бы он хотел, то в полпрыжка покрыл это расстояние. Но он не спешил. Словно играл с добычей, словно знал, что бежать некуда.
Я же с невероятным трудом переместила негнущуюся, ставшую чужой ногу в сторону, этот шаг позволил, наконец, достичь неуловимой двери. Глядя в глаза надвигающемуся оборотню, я пыталась крутить замок за спиной одеревеневшими пальцами, но заветные щелчки не раздавались. Рук я уже почти не чувствовала.
Снова калейдоскоп завертелся. Перед глазами всё ещё была зловещая пещера, только вот вокруг толпились зелёные сундуки, доверху набитые золотом и дорогими тканями, а рядом метался нарядный мужик в чалме с возгласами: «горох открой дверь, овес открой дверь, ячмень…»
– Сим-сим, – хрипло прошептала я, – сим-сим, открой дверь.
Ничего. Теперь даже не было слышно стука сердца. Похоже, оно не выдержало, похоже, я уже умерла. Дерьмо. Гадина, достала-таки. Долбанная тварь! Долбанная дверь! Если бы только она открылась, Арс бы помог! Если бы только! Жардина, сволочь! Её пасть уже была прямо перед моим лицом, скалилась, подхихикивала и утробно порыкивала, истинно наслаждаясь моим страхом.
– Да чтоб тебя блохи в аду сгрызли, тварь! – почти беззвучно послала я оборотню проклятие, преисполненное злобным отчаянием.
За спиной раздался треск, словно сотни рук раздирают на лоскуты хлопчатобумажную ткань. Зверь в этот же миг дернулся вперед, а я инстинктивно вжалась лопатками в дверное полотно, но его там… не было. По инерции я просто вывалилась в гостиную, будто куль с мукой. Перед глазами все поплыло, завертелось, и больше я не могла сдерживать тошноту.
– Кристина! Кристина, отпусти!
Звучал вдали знакомый голос, а в ушах у меня словно застряла тонна ваты, хлопка и зловонной шерсти.
– Выброси, говорю! Кристина! Твою-то мать!
Резкая простреливающая боль пронзила плечо, локоть, кисть.
– Аа-а-а! – я с трудом осознала, что пытаюсь орать.
А потом всё схлынуло. Мерзкий тугой ком внутри лопнул, тиски разжались, пропуская воздух в легкие, вонь исчезла, потолок и пол вернулись на свои места, не было больше ни рычания, ни гиеньего хохота, ни оборотня – только пустая комната с кроватью, виднеющаяся сквозь проём. А вся дверь, вернее то, что от неё осталось, щепками и трухой валялась вокруг.
– Вот выпей. Давай-давай, – Арс поднёс мне к губам стакан холодной воды. Стало легче.
– Я так рада видеть вас, лорд Ливарелл! – прошептала я, уткнулась в его мощную грудь и разревелась.
А потом пришла сильная боль в руке. Нет, не та резкая, а медленная, нарастающая и жгучая, словно мою кисть неторопливо варили в котле с кипящим маслом. Я взглянула на свою руку – через всю ладонь проходила розово-красная полоса, а в середине с трудом можно было разобрать надпись: «МНЦЦ1-50».
– Цена ложки рубль пятьдесят, – хрипло озвучила я.
– Нет, Кристина, теперь эта ложка стоит в тысячи раз больше.
Глава 9
Лорд отнёс меня в ванну и прямо в одежде посадил под струи тёплого душа, смывая рвоту, сопли, слёзы и кровь из носа. Меня лихорадило, боль в руке не унималась.
–Извини, пришлось вывернуть тебе руку, – лорд помассировал мне плечо. – Иначе ты не выпустила бы ложку.
– Да что не так с этой ложкой, чёрт бы её побрал! – я потрясла горящей ладонью.
– С ней всё нормально… Было. А вот не так как раз-таки с тобой, Кристина.
– А точнее можно?! Давайте без ваших интриг и недомолвок обойдемся, пожалуйста, – здоровой рукой я вцепилась в его широкую ладонь и жалобно заглянула в холодные голубые глаза. – Просто объясните, что, блин, это было?!
– Кристина из Орска, – Арс потер переносицу и тяжело выдохнул, – ты – артефактор.
– Это как? В смысле, артефактор? – я всё старалась удержать его за руку, но он отстранился и вышел из ванной.
– Сделаю нам чай.
Все те минуты, что я пыталась привести себя в порядок в ванной, в голове вертелось это слово – артефактор. Человек, создающий артефакты. Как такое возможно?
– Они же вымерли! – обмотанная в полотенце я ворвалась в гостиную, . – Профессор Ялинская на лекции рассказывала, что артефакторов больше не существует.
– Это верно, – лорд подал мне чашку горячего чая и усадил на диван. – Поэтому сами артефакты очень высоко ценятся. Сколько их есть, столько и есть. Предметы, усиливающие магию, не производились уже более двух веков, с тех пор как умер последний артефактор – старик ди Манльерос. До сегодняшнего дня.
– Но почему я?!
– Откуда мне знать? Выясним, когда вернемся. У нас большой провыв в твоём деле, Кристина. Так что беру свои слова обратно, не зря дед затеял эту командировку. Но никому, слышишь, никому не рассказывай о своих способностях. Иначе жить тебе до конца дней в исследовательском институте и производить магические предметы во благо страны и на потеху богатеньким пижонам. Артефакторы ведь не сами по себе вымерли. История такие подробности умалчивает, но по неофициальным источникам их замучили до смерти, требуя всё больше и больше волшебных игрушек.
– А что делает моя игрушка? – указала я здоровой рукой в сторону ложки, лежащей перед нами на журнальном столике.
– Очевидно, ломает двери, – небрежно кивнул он на щепки в проёме. – Ты что, забыла, как замки открывать? Заклинило? Почему меня не позвала?