Рафаэль Гаязович Юсупов, напротив, оказался лакомством для пиявок, хотя его худое тело навевало скорее противоположные мысли. Будучи от кожи до костей ученым-физиологом, Рафаэль Гаязович относился к проблеме пиявок философски, приговаривая что-то наподобие того, что любое божье создание имеет право на питание, предопределенное природой. Мокнуть под дождем он не хотел и всегда шел с цветастым зонтиком в руках, которым, видимо, и стряхивал с кустов на себя пиявок.
Рафаэль Гаязович был убежден, что в процессе приобретения спортивной формы организм человека нуждается в большом количестве воды и жирных кислот, настоятельно рекомендуя много пить и есть масло.
— Меня от воды с маслом тошнит уже, — в сердцах сказал как-то Селиверстов, — мне каши с хлебом хочется.
— Ты не понимаешь ничего, Сергей Анатольевич, — обычно говорил Рафаэль Юсупов, — жирные кислоты, вступая в процесс расщепления в цикле Кноопа, нуждаются в хорошей гидратации. Тогда перенос электрона по цепочке цитохромов осуществляется легко и формируется энергоемкая аденозинтрифосфатная кислота, так необходимая для сокращения мышечных волокон. Поэтому запомни, Сергей Анатольевич, — вода и масло — вот, что нужно туристу. А воду надо пить всегда впрок. Впрок. Понял? Обладая природной выносливостью, Рафаэль Юсупов, тем не менее, не выносил ситуаций, когда возникала неопределенность, и трудно было рассчитать силы. Однажды, когда мы поднялись на гребень очередного ущелья, я опытным взглядом определил, что высота противоположного гребня, куда мы тоже должны были подняться, лишь на 100— 200 метров выше нашего гребня. После спуска на дно ущелья я объявил, что подъем продлится 40-50минут. Через некоторое время нам встретились два непальца, идущих вниз в ущелье. Рафаэль перекинулся с ними несколькими словами и тут же занервничал.
— Скажи-ка, Эрнст, сколько времени еще идти до верха? — спросил он.
— Максимум 30 минут, — ответил я.
— А непальцы сказали, что до верха идти 2 часа! Скоро, ведь, темнеть начнет! Может здесь, где-нибудь, ночевать будем?
— Какой два часа! — возмутился я. — Противоположный склон по высоте только чуть-чуть ниже этого склона, на который мы лезем. Я видел это. Посмотри горизонтально, — видишь, что мы уже поднялись больше, чем на половину. Мало ли, что сказали непальцы! Идти 20-З0 минут!
И в самом деле, через 20 минут мы оказались на вершине гребня.
— А я ведь не поверил тебе, — обратился ко мне Рафаэль. — Я весь мобилизовался, чтобы выдержать двухчасовой подъем. Я включил в своем организме стрессовую систему Ганса-Селье; эх, сколько адреналина зря выделил…
— Масло, то есть… жирные кислоты, все зря сжег, — язвительно добавил Селиверстов. — Силы для Тибета надо поберечь, там будет труднее.
— Да уж…
— Непальцы, наверное, подумали, что мы слабаки, — радостно сказал Равиль.
Рафаэль Юсупов еще и наблюдателен, находя даже в банальных ситуациях какой-нибудь аспект.
— Посмотрите «пирамидальный Селиверстов» сидит, — закричал как-то он, показывая на Сергея Анатольевича в дождевике, который на его теле принял такую форму, что он и в самом деле был похож на какое-то треугольное создание природы.
Далее Рафаэль Гаязович стал рассуждать на тему пирамидальности многих анатомических структур, включая части белка коллагена и части ДНК и даже дошел до того, что йоги целенаправленно принимают специальные позы, чтобы тело имело пирамидальный характер.
— Мы еще насмотримся на пирамиды, — заметил Селиверстов, скинув дождевик.
Равиль Мирхайдаров относится к той категории людей, которых в народе называют живчиками. А еще, таких как он мужчин, называют жилистыми. Главная особенность Равиля — это то, что он умеет терпеть, сильно терпеть, будь то физически, будь то морально. Возникает такое ощущение, что Равилю всегда хорошо: когда давит рюкзак — он радуется тому, что способен его нести, когда идет дождь — он доволен тем, что трусы еще пока сухие, когда на душе плохо — что в жизни бывает и хуже и так далее. Лицо его всегда светится, а голос в любых ситуациях бывает бодрым. Равиль умеет плакать и делает это так, как могут делать только добрые, сильные и романтичные мужчины, те самые — которых любят женщины.
Мне было приятно наблюдать его искреннюю романтическую радость, когда он фотографировался на фоне Анапурны. Первый раз за границей все же, да еще где — в Гималаях! Я еще не знал, что этот молодой деревенский парень там, в поднебесном Городе Богов, покажет не только свою жилистость, но и окажется разумным человеком, способным анализировать ситуацию при встрече с загадочным и неизвестным.
Равиль Мирхайдаров в Гималаях почти не ел масло, рекомендованное Рафаэлем Юсуповым, он предпочитал так называемый далбат — основную пищу непальцев. Далбат представляет собой блюдо, состоящее из риса с добавками из овощей (маис, лук, травы), растительного масла и дала — мелких зернышек, по вкусу напоминающих сою или чечевицу. Он умудрялся съедать целый тазик этой простонародной пищи с не очень эстетическим названием, приговаривая, что непальцы не зря остановили свой выбор на этом блюде. Даже Сергей Анатольевич Селиверстов, способный съедать по 100 пельменей зараз, пасовал перед количеством далбата, который в путевых гостиничках нам подавали непальцы.
На одной из стоянок мы встретились с двумя американками и разговорились с ними. Одна из них рассказала, что она — писательница и сейчас работает над книгой о «вьетнамском синдроме» в Америке, когда у многих американцев появился комплекс неполноценности из-за проигранной войны. Она четко понимала, что проиграли они нам — русским. Я в ответ рассказал ей об «афганском синдроме», имеющем такую же подоплеку.
Обе американки были крупны, — как говорится «широкая кость», к тому же, они обе очень любили далбат. По ходу маршрута мы, раза два или три останавливались вместе на ночлег, где они неизменно, как и Равиль, заказывали на ужин и завтрак только далбат.
— Далбат ис вери гуд, вери гуд (далбат очень хорош, очень хорош), — с вкусными интонациями в голосе приговаривала более крупная из американок, та самая, которая писательница.
— При таком количестве углеводов, входящих в этот самый далбат, — нередко приговаривал Рафаэль Юсупов, — на их широкие кости нарастет столько сала…
— А сколько там будет жирных кислот! — обычно подковыривал его Селиверстов.
— Где? — В сале.
В одной из путевых гостиниц, где как я помню, было очень много ночных бабочек, мы с Селиверстовым разговорились о числе 108. Сергей Анатольевич около полугода собирал на эту тему литературу, а некоторые цифровые заметки у него были записаны в тетради. Отогнав от себя бабочку, Селиверстов сказал: — Ты помнишь угол 108°, который получился между линией «Кайлас — Пасхи» (через египетские пирамиды) и линией «мексиканские пирамиды — египетские пирамиды»?
— Помню, — ответил я.
— В литературе я нашел очень много любопытных данных в отношении числа 108, которое, оказывается, является константой во многих разделах науки. Российский ученый Сергей Борисович Проскуряков в своей монографии очень подробно описал загадку числа 108. Так, в отношении математических закономерностей строительства египетских пирамид он отмечает следующее: сторона основания пирамиды Миккерина составляет 108 м , пирамиды Хефрена-108x1,0810 м.
— Интересно, — проговорил я.
— Он же, то есть Проскуряков, приводит следующие данные в отношении астрономии и физики, — Селиверстов перелистнул свою тетрадь. — Вот посмотри: скорость света в вакууме — 108х1010 м/час масса Солнца — 108х109 то объем Земли — 108х1010 км3 скорость движения Земли вокруг Солнца — 108х 103 км/час расстояние от Венеры до Солнца — 108х106 км время полета вокруг Земли по наиболее устойчивой орбите — 108 мин.
— Интересно, — как автомат проговорил я и смахнул двух бабочек с головы Селиверстова.
— Смотри, сколько их набралось! — воскликнул Селиверстов, показав на окно, о которое с нашей стороны и в самом деле бились сотни бабочек, невесть каким образом попавшие в комнату.
Я быстренько сбегал за горничной гостиницы (мужского пола!), который, не растерявшись, грубо метлой вымел бабочек на улицу и почему-то извинился за них перед нами.
— Жалко бабочек, — грустно сказал Селиверстов. — А если бы нас, людей, вымести метлой на улицу? А они, бабочки, может быть, летели к мечте своей жизни — свету?!
Я посмотрел на обломки крыльев бабочек, оставшиеся на полу и тоже грустно попросил Селиверстова продолжить рассуждения о числе 108.
— Число 108 является константой в биологии и медицине, — продолжал Селиверстов. — Сергей Проскуряков пишет, что отношение длины туловища к длине черепа человека составляет 108x10"', а отношение длины нуклеотидной пары спирали ДНК любого живого организма на Земле к — 108х — 1010 см .
Любопытно!
Известно, что число четок должно быть равно 108, а в буддистских монастырях колокола в Новый год должны бить 108 раз, — проговорил Селиверстов.
Мы оба замолчали, уставившись в окно, рядом с которым опять появились бабочки.
— Послушай, перебил молчание Селиверстов, — а почему бы не разделить 360, то есть окружность, на число 108? Что из этого получится? Так, так… Получится число 3,33. Что бы это могло означать?
— В правительстве России несколько лет назад существовал отдел ясновидения, который возглавляла одна женщина, — начал вспоминать я. — Она мне говорила, что знает древнее я, которое было другим и не равнялось 3,14. Не является ли число 3,33 древним я?
— А почему бы и нет? — задумался Селиверстов. — Вполне возможно, что до Всемирного Потопа было другое я; нельзя исключить того, что в те давние времена были иные пространственные измерения, и было другое течение времени. В подтверждение этому можно привести тот факт, что древние люди жили значительно дольше нас. Я убежден, что математические характеристики пространства и времени оказывают влияние на константу я. Это трудно осознать сейчас, трудно доказать современным математикам, но… если бы эти математики пожили в пространственном измерении, имеюще