— Ты о чем? — нахмурился он.
— Мне было легче сказать это на родном языке.
— Сказать что?
— Что я тебе сочувствую.
— Мы все умрем, — пожал он плечами.
— Скорбь — это нормально. — Канакаммал поняла, что Джек опять закрылся в броню.
— Отец не хотел бы, чтобы я тратил время, оплакивая его. — Джек говорил медленно, словно сосредоточивался на каждом слове. — Я помню, как умерла наша собака. Мне тогда было семь. Я проплакал ночь напролет, а отец рассердился. Он взял ее щенком и очень любил, но сказал, что ее жизнь закончилась и нет никакого смысла поднимать из-за этого шум. Отец заявил, что когда она была жива, то знала, что ее любят, а теперь ей наши рыдания не помогут.
— Хороший совет, — осторожно произнесла Канакаммал.
— Да, старушка Рози и правда знала, что ее любят. Но известно ли было отцу, что я его обожаю? Я не показывал своих чувств.
— Он знал.
— Откуда ему было знать, черт возьми? — Джек ударил кулаком об стол. — Как?
— То, что ты сейчас так оплакиваешь отца, означает, что ты его любил. Он не мог этого не понимать.
Брайант безнадежно покачал головой.
— Я был никуда не годным сыном. Если на то пошло, настолько негодным, что мать, наверное, уже похоронила отца. Очевидно, она не считала, что стоит дожидаться меня.
— Пей кофе. Наверное, твоя мать сочла за лучшее не заставлять тебя приезжать только на похороны.
Проигнорировав ее слова, он осушил чашку.
Канакаммал налила еще.
— Какие-нибудь новости от Синклеров? От Айрис? — осведомился он.
Она удивилась, что Джек вспомнил.
— Когда появилась миссис Уокер, я ушла.
— Черт возьми Неда с его ревностью. — Внезапно Брайант поднялся, держась за стол, Канакаммал тоже встала. — Не суетись, женщина. Я иду на работу.
— Разумно ли это делать? У тебя горе. Как же Нед?
— Он дурак, а отец мертв. Я не в силах изменить ни то ни другое, — произнес он со свирепой интонацией.
Джек вышел в коридор, потянулся за рабочей фуражкой, нацепил ее, кинул на жену прощальный загнанный взгляд и исчез.
Канакаммал бросилась на веранду, но он уже шагал по дороге. В отдалении, за холмистой землей, на фоне закатного неба вырисовывался одинокий силуэт шахты Топ-Риф с гигантским маховым колесом и скелетом подъемника. Провожая взглядом мужа, она положила руку на живот. Беременность была в самом начале, но Канакаммал могла поклясться, что ребенок плачет. Она чувствовала, что у нее будет мальчик, и теперь рыдала вместе с сыном, прощаясь с его отцом и своим мужем, который их покидал.
44
Это был чрезвычайно просторный кабинет с выстроившимися вдоль стен книжными полками темного дерева, на одной из которых торжественно отмеряли время старинные часы. Прочее их содержание составляли грамоты в рамках, кубки, книги и разнообразные безделушки, а также снимки человека, восседающего в этот момент за громадным письменным столом в самой середине кабинета. Стены украшали фотографии прежних старших инспекторов. Придет время, и он вот так же строго будет взирать на того, кто его сменит.
Однако в данный момент Дрэвид, старший инспектор полиции Индии в Бангалоре, размешивал в чае пальмовый сахар и смотрел на Маргарет Брент. Чай еще слегка пенился. Помощник налил его с некоторой высоты, чтобы слегка остудить.
— По-индийски, — объяснил старший инспектор.
— Как необычно, — отозвалась миссис Брент, несколько, как ему показалось, язвительно, хотя, с другой стороны, именно такого тона и следовало ожидать от женщины с белыми тонкими губами и странным мертвым взглядом.
Оглядывая офис, она всем своим видом выражала неодобрение. Несмотря на то что старший инспектор при ее появлении любезно увеличил скорость вращения потолочного вентилятора, дама беспрестанно обмахивалась веером.
— Как вы можете тут дышать? — ворчливо осведомилась она. — Здесь же нет кислорода.
— Я привык, — спокойно отозвался он, продолжая помешивать чай.
Дрэвид знал, что это ее раздражает. Англичанка ему не нравилась. Она явилась из Рангуна, чтобы дискредитировать его работников. Смерть доктора Брента была необычной, но скорее странной, чем подозрительной. Насколько он составил себе представление, она наступила от несчастного случая.
Старший инспектор беседовал с ней уже дважды. Во время первого разговора — телефонного — он чрезвычайно вежливо осведомился, зачем она добивается возобновления следствия. Она коротко ответила, что желает установить истину, но Дрэвид без особого труда догадался, что настоящая причина ее настойчивости заключается в том, что гибель Брента стала, по сути дела, смертным приговором приюту и комфортному существованию его жены в Рангуне.
В ходе второй беседы, уже в Бангалоре, всплыли подробности очень краткого пребывания Эдварда Синклера в приюте.
— Вы изучили этот вопрос полностью, как я настаивала, инспектор? — не унималась Маргарет Брент.
— Старший инспектор, мадам, — вежливо поправил он. — Да, мистер Синклер рассказал нам об этом, но между ними состоялся только один короткий разговор в доме Уокеров, а не в клубе.
— Его обнаружил друг мистера Синклера. Вам не кажется это странным, старший инспектор?
— Нет, миссис Брент. Нашему офицеру полиции этот факт показался совпадением, чем он и являлся. Это отражено в его отчете. Знаю, вы неоднократно просили нас найти мотив, миссис Брент, но я могу лишь в очередной раз заверить вас, что не было обнаружено никаких следов насильственного вторжения или борьбы, необъяснимых отпечатков пальцев или характерных признаков убийства, таких как оружие, кровь или подозреваемый.
Даму снабдили полным докладом, и старший инспектор надеялся, что этого будет достаточно. Однако нет, она опять сидит здесь, на этот раз вооруженная показаниями доселе неизвестного свидетеля.
«Причем весьма ненадежного, — подумал Дрэвид. — Никто не поверит его слову против слова англичанина».
Испустив долгий вздох, страж порядка согласился на третий и, как он надеялся, последний разговор с этой особой. Он хотел объяснить ей, почему лучше всего оставить это дело в покое… а тайны похоронить.
Нед, пребывающий в угрюмом настроении, предпринял это путешествие под предлогом, что оно необходимо компании, но истина заключалась в том, что ему просто надо было отвлечься. Вид Айрис в объятиях Джека Брайанта сначала вызвал у него отвращение, но вскоре это чувство уступило место мрачной, холодной ярости.
Он посмотрел на путаницу проводов и скорчил гримасу. Его коллега Верне, англо-индус, гораздо старше Неда, прибыл на встречу с ним из Бангалора. Они встретились неподалеку от города, посреди поля, в том самом месте, где хитроумные жители деревни решили отвести часть электроэнергии, предназначенной для Бангалора, прежде чем она достигнет Полей.
Нед стоял на верхней перекладине лестницы.
— На моей памяти по городу каждый вечер ходили толпы керосинщиков. Они наполняли лампы, поправляли фитили. Так освещался город. — Пожилой мужчина вздохнул. — Теперь же мгновенное включение ламп воспринимается как что-то само собой разумеющееся.
Нед был не в настроении предаваться воспоминаниям, а потому указал на мешанину проводов и заявил:
— Но слишком многие затейники представления не имеют, как работает электричество и насколько оно опасно.
— Если мы разберемся с этим, вскоре то же самое появится в другом месте.
— Согласен. — Нед осмотрелся.
Он был рад, что можно занять ум каким-то делом. Синклер ненавидел Джека, но сейчас, после того как увидел их вместе, он больше ненавидел Айрис. Она носила ребенка Неда, их браку не больше трех месяцев, тем не менее его жена опять оказалась в объятиях Брайанта.
Всего три месяца. Эта мысль преследовала Синклера. С того самого момента, как он сел за руль автомобиля, насмешливые голоса шептали у него в голове, смеялись над верой Неда, издевались над убежденностью в том, что Айрис и впрямь могла так быстро забеременеть именно от мужа.
Чтобы прогнать демонов, Синклер на мгновение прикрыл глаза и опять заговорил с Верне:
— Я над этим думал. На выходе из электростанций надо устанавливать трансформаторы и повышать напряжение до такого, чтобы деревенские не могли пользоваться током, а в месте назначения понижать его до исходного уровня.
Пожилой мужчина поскреб в затылке. Его лицо медленно расплылось в улыбке.
— Это так просто. Странно, что мы раньше до этого не додумались.
Для Неда было бы естественно ликовать — так чертовски хороша была задумка, — но он ощущал лишь странную пустоту, как будто ни из-за чего на свете больше не стоило улыбаться.
Он сумел лишь изобразить серьезность и ответственность, а потом заявил:
— Простота — самое главное. Нам необходимо что-то сделать. На карте — человеческие жизни.
— Согласен. Отлично. Ты составишь доклад. По-моему, никто не должен претендовать на твои трофеи.
— Я предпочел бы, чтобы это сделал ты. Так будет лучше, чем если я начну сам себя расхваливать. — Нед знал, что рассуждает как-то чересчур уж скромно.
— Может, и так, но если будет стоять твоя подпись, то вся честь достанется тебе.
— Мне она не нужна.
— Но это важно, сынок. Нам требуется грамотная молодежь, которая вносит в дело самые передовые усовершенствования.
Нед лишь мрачно кивнул.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — забеспокоился Верне.
Синклер вздохнул.
— Сейчас меня тревожит вот эта опасность. Давай распутаем провода!
Его коллега попятился.
— Нет, по-моему, это не наша работа.
— Но кто-то же должен это сделать.
— Не я, да и не ты тоже. Я знаю, ты разбираешься в таких вещах, но это слишком опасно. Посмотри, как там все перекручено. Ты не можешь знать, какой провод под током. Нужно вызвать команду и все детально обсудить, прежде чем они приступят к работе.
— Команду электриков? Я сам по этой части, Верне. Вполне квалифицированный специалист, способный в этом разобраться.