Тут дети принялись кричать, что им обещаны компьютеры и без компьютеров им не на чем играть и раскладывать пасьянс.
— Дети хотят учиться, — сказал директор.
Но к его изумлению дети закричали, что они вовсе не хотят учиться и никогда не будут больше учиться, что нет у них к этому охоты…
— Вот именно, — произнес Минц, которому такие детские крики весьма не нравились. — Дети нашей страны потеряли страсть к знаниям!
— Нет, — отрезала библиотекарша, — никакой рыбки вы не получите!
— Тогда вы отправитесь прямиком в тюрьму, которая давно по вам плачет, — заявила Ираида. — В вашем распоряжении три минуты, чтобы принять решение.
— Можно потрачу желание? — спросил Удалов. — Так хочется!
— Не жалко? — блеснул черным глазом волшебник.
— Не все вам, волшебникам, побеждать в спорах.
— Давай, — сказал Минц, у которого рыбки не было, но равнодушным к событиям он, конечно же, не оставался. — Дерзай, Корнелий!
Удалов приоткрыл клапан верхнего кармана, в котором таилась баночка с заветной рыбкой, и быстро пошептался с ней.
— Будет сделано, — ответила рыбка и захихикала. Ведь у рыбок есть элементы свободы воли и своеобразное чувство юмора.
Близко поднеся часы к глазам, Ираида уставилась на циферблат.
Она не заметила, как рядом тормознула машина на воздушной подушке. Из машины вышел стройный офицер Фельдъегерской службы, красавец мужчина, он помог встать на ноги библиотекарше и директору, отряхнул им коленки белой перчаткой и вручил директору пакет с сургучной печатью.
— Это еще что такое! — не разобравшись, рявкнула Ираида. — Да я вас!..
И осеклась, напоровшись на официальный взгляд фельдъегеря.
И фельдъегерь сказал:
— Во исполнение государственной программы заботы о сиротках, Президент Федерации выделил ассигнования на капитальный ремонт Гуслярского детского дома № 1. И лично просит вас, Ираида Тихоновна, не мешать этому благородному делу.
После этого фельдъегерь протянул Ираиде другой пакет и добавил:
— Вам же вручается повестка в суд ввиду возбуждения против вас уголовного дела по разбазариванию средств на ремонт детского дома.
Дети кричали и прыгали, потому что поняли: им купят компьютеры для детских игр.
Фельдъегерь уехал, и куда-то исчезла Ираида Тихоновна.
На что волшебник сказал:
— Ничего хорошего из этого не получится.
— Почему? — возмутился Удалов.
— Потому что Ираида Тихоновна, как и положено, фигура непотопляемая. Ей и три президента не страшны. Отбрешется, откупится, оправдается, но детскому дому этого не простит. Подберется к нему и сменит нелюбимых сотрудников.
— Ну, это мы еще посмотрим! — возразил Удалов. — Пока что ремонт есть, компьютеры будут, справедливость восторжествовала!
— Ну, что это за справедливость, — вздохнул волшебник, — если для ее торжества нужны золотые рыбки?
— А я полагаю, — завершил очередную порцию споров Минц, — что ничего от этого не изменилось. В конце концов, все равно ремонт бы сделали и компьютеры купили. А Ираида как была на своем сытном месте, так и осталась…
И они отправились дальше, завершая путешествие по городу, в котором ажиотаж по поводу золотых рыбок уже утихал.
Посреди сквера у Параскевы Пятницы бил фонтан. Только не водяной, а пивной. Кто хотел, подходил и черпал ведрами. Вокруг фонтана ходила чья-то невеста в белом платье и спрашивала, не видел ли кто Васю. А Васю не видели. Он ушел играть в футбол.
Громадный, страшного вида червь, лежавший в кустах, открывал и закрывал пасть, словно ему нечем было дышать.
— Пришелец? — предположил Удалов. — В «Бреме» такого нету.
Из пасти чудовища с трудом вывалился Никодим в кожаном костюме, попорченном желудочным соком чудовища. Он прильнул губами к морде червя.
— Ах, вот кто во всем виноват! — закричал Удалов. — Вы — инопланетянин?
— Отстаньте, — попросил Никодим, — я еще переживаю сладость свидания с супругой и детьми.
— Вы резидент? — еще строже спросил Удалов.
— Да отстаньте, туземец!
— Вы решили погубить Землю? Планету, которая дала вам хлеб и кров?
— Она все равно погибнет, — отмахнулся Никодим. — Население ее настолько примитивно и эгоистично, что ему и жить не следует. И чем скорее это случится, тем скорее я вернусь домой.
— А зачем этот червяк вас кушал? — спросил волшебник.
— Это не червяк, — откликнулся Никодим. — Это моя жена. Я ее вызвал сюда на свидание.
— Личное желание? — спросил Удалов.
— Да!
— И ваше начальство об этом предупреждено?
— Это вас не касается.
— Зато вас касается. Если вы сейчас же не отмените те безобразные желания, которые приказали выполнить золотым рыбкам, мы будем вынуждены информировать ваш Центр.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Никодим, но не очень уверенно.
— Боюсь, что там у вас строгие правила для предателей.
— Я не предатель. Я вашу Землю лишил чувства плотской любви, я лишил подрастающее поколение стремления учиться! Я выполнил задание на все триста процентов.
— Может быть, вы нас и погубите, — заметил волшебник, — но мне кажется, что все три желания у вас истрачены. А как вы намерены возвращать домой супругу?
— Как? — растерялся Никодим.
Оказывается, даже крупные агенты могут совершать ошибки.
— И ваша жена останется здесь в качестве вещественного доказательства вашего преступления! — сказал профессор Минц.
Никодим только тряс головой и ничего не мог придумать в ответ.
А Минц продолжал:
— К тому же вреден ей воздух нашей планеты. Вам это известно?
— Это так? — обернулся Никодим к жене.
— Я задыхаюсь, — ответила она на одном из космических языков.
— Что делать? — заплакал Никодим. — Помогите мне! Я улечу и никогда больше не вернусь сюда.
— Что делать? — волшебник обернулся к Удалову.
— Но у меня только два желания осталось, — сказал Удалов.
— Решай. Твои желания или судьба планеты, — заметил Ходжа Эскалибур.
И Удалов сказал рыбке:
— Чтобы и следа от Никодима и всей его вредной деятельности на нашей планете не осталось.
Лопнул пузырь воздуха.
Исчез агент, и его семья исчезла.
А девушка в белом, которая бегала вокруг пивного фонтана, закричала:
— О, мой возлюбленный! Груди мои полны страсти! Пальцы ждут прикосновения!
С другой стороны площади, так и не переодевшись снова в черный костюм, в футбольной форме мчался с распростертыми руками ее жених Вася.
— И дети наши будут учить теорию относительности, — заметил Удалов.
Они пошли обратно, на Пушкинскую.
Когда вошли во двор, Минц спросил:
— Корнелий, а что ты будешь делать с последним своим желанием?
— Надо будет какой-нибудь пустячок завести, — улыбнулся Корнелий Иванович.
— Отдай желание Ксении, — посоветовал Минц.
— Вряд ли это приведет к добру, — заметил волшебник. — Если надо что-нибудь купить или сделать, то лучше за свои деньги, в крайнем случае меня попросишь. Но к рыбкам, умоляю, не обращайся, пойми: себе дороже.
Удалов отмахнулся от слов волшебника, но не пропустил их мимо ушей. Он и сам побаивался возможных последствий. Мало ли что пожелает Ксения — чувства ее бывают необузданны.
— Лучше потрать желание на себя, — предложил Минц. — Все равно это не изменит твоей жизни.
Удалов пожал плечами. Он не мог придумать ничего достойного.
— Может, пройтись по экологии? — спросил он. — Экология у нас паршивая.
— Экология не может быть паршивой, как не может быть паршивой история или математика. Экология — это наука, а ты имеешь в виду природу.
— Хотя и природа паршивой быть не должна, — добавил волшебник.
— Ну, я имел в виду рыб в озере Копенгаген и в речке Гусь. Совсем мало осталось. Пусть вернутся крокодилы в наши водоемы.
— Вот и представь себе, — сказал волшебник, — что появятся в озере крокодилы. И первым делом сожрут всех рыб.
— Ну, уж не всех!
— Затем примутся за рыбаков.
— Устроим там заповедник. Никаких рыбаков…
— Значит, крокодилы возьмутся за купальщиков, и когда погибнут первые дети из оздоровительного лагеря, тебя, Удалов, выловит милиция.
— А потом, — добавил Минц, — твои крокодилы выберутся на берег и начнут охотиться на грибников.
— Кончайте пугать! — Удалов уже не настаивал на крокодилах.
— Найди что-нибудь безвредное, — сказал Минц.
— Знаю! Кассету с кинофильмом «Волга-Волга». Ее давно в торговой сети нет.
— Надо подумать, — сказал волшебник. — Какой может быть вред от нарушения пространства и времени… с помощью одной кассеты.
— Масса вариантов, — сказал Минц. — Неограниченное поле для локальных возмущений.
— Придумал, — воскликнул Удалов. — Я желаю, чтобы вы, рыбки, исполнили самое ценное для себя желание и немедленно отправились метать икру в Саргассово море.
— Ты отдаешь желание нам? — послышался рыбий голос.
— Этого ведь еще никто не делал? — спросил Удалов.
— Ну, вы гений! — сказал волшебник. — Даже я до такого догадаться не смог.
— И это не принесет вреда? — хитро спросил Удалов.
— Принесет, но не нам, а вернее всего, рыбьему племени.
— Помолчите, люди, — попросила рыбка. — Мы проводим телепатическое селекторное совещание.
— Ох, чего мы сейчас увидим, — с некоторым страхом в голосе прошептал Лев Христофорович.
Удалов хлопнул себя по карману.
— Ушла, — сказал он, — вместе с баночкой.
— Значит, все они ушли.
— А что же они загадали? — спросил Минц.
— Справки получите у Нептуна, — ответил Ходжа Эскалибур.
…Они еще постояли на дворе.
Город удовлетворенно затихал.
Все желания, которые можно было выполнить, уже были выполнены. Если кто чего и не успел спросить, то уже никогда и не спросит.
Некоторые пожилые люди полагают, что Великий Гусляр, как и вся Россия, стал хуже, и народ в нем испортился, и нравы никуда не годятся. Чепуха все это!
Тридцать лет назад водки не хватало, сейчас — долларов.