— Время обедать! — рявкнул над ухом Том.
Кора словно проснулась:
— Как? Мы же всего минуту назад писали в эту… Филадельфийскую нумизматическую компанию — я правильно сказала. Бенджи? — И Кора расцвела улыбкой, даже слишком обольстительной для её пятидесяти пяти лет. — Пока ты ждёшь харчей, Том, может, сколотишь почтовый ящик? Только побольше, чем у миссис Браббам, а?
— Сгодится и коробка для обуви.
— Том Джиббс. — Она порывисто встала. В её улыбке явно читалось: «Кто не работает, тот не ест». — Я хочу очень большой и красивый ящик. Белый-белый, и чтобы Бенджи написал на нём большими чёрными буквами нашу фамилию. Я не желаю доставать моё первое настоящее письмо из картонки для обуви.
И всё было сделано, как она хотела.
Бенджи, довершая великолепие нового почтового ящика, тщательно вывел: «МИССИС КОРА ДЖИББС». Том, наблюдавший за ним, пробурчал:
— И что здесь написано?
— «Мистер Том Джиббс», — спокойно ответил Бенджи, старательно подмалёвывая буквы.
Том моргнул, полюбовался с минуту, а потом заявил:
— Я всё ещё хочу жрать! Разведёт хоть кто-нибудь огонь?
Марок в доме не было. Кора сразу осунулась. Тому пришлось запрягать кобылу и ехать в Грин Форк, чтобы купить несколько красных, зелёных и обязательно десять розовых марок с нарисованным на них важным джентльменом. Но Кора поехала вместе с ним, чтобы быть уверенной, что он не выбросит эти письма в первую попавшуюся канаву. Когда они вернулись домой, первое, что она сделала, — это с пылающим лицом заглянула в свеженький почтовый ящик.
— Ты что, спятила? — фыркнул Том.
— Проверить не вредно.
В этот вечер она ещё шесть раз ходила к ящику. На седьмой из него выпорхнул птенец вальдшнепа. Том, стоя в дверях, с хохотом колотил себя по коленям. Кора тоже рассмеялась и загнала его в дом.
А потом она стояла у окна, любуясь почтовым ящиком, прибитым прямо напротив ящика миссис Браббам. Десять лет назад леди Вдова воткнула свой прямо у Коры перед носом, несмотря на то что могла повесить его у своих входных дверей. Но это зато давало возможность миссис Браббам каждое утро проплывать, словно цветок по реке, вниз по дорожке и опустошать свой ящик, намеренно громко кашляя и шурша письмами, временами поглядывая, смотрит ли на неё Кора. А Кора всегда смотрела. Но когда её на этом ловили, она тут же притворялась, что поливает цветы из пустой лейки или ищет грибы поздней осенью.
На следующее утро Кора поднялась задолго до того, как солнце согрело клубничные грядки, а ветерок успел растрепать кудри сосен. Когда Кора вернулась от почтового ящика, Бенджи уже проснулся.
— Слишком рано, — сказал он. — Почтальон ещё не проезжал.
— Проезжал?
— В такую даль они ездят на машинах.
— О! — Кора опустилась на стул.
— Тётя Кора, вам плохо?
— Нет-нет. — Она прищурилась. — Просто я не могу вспомнить, видела ли за последние двадцать лет тут почтовый фургон. До меня только сейчас дошло: за всё это время я не видела здесь ни одного почтальона.
— Может, он проходил, когда вас не было?
— Я встаю с утренним туманом и ложусь спать с цыплятами. Я никогда раньше об этом не задумывалась, но… — Она обернулась и бросила в окно взгляд на дом миссис Браббам. — Бенджи, у меня появилось кое-какое подозрение.
Она встала и целенаправленно зашагала прямиком к почтовому ящику вдовы. Бенджи увязался за ней. Кругом в полях и горах царила тишина. Было так рано, что хотелось говорить только шёпотом.
— Тётя Кора, не нарушайте закон.
— Тс-с-с! Вот они! — Она запустила руку в ящик, словно в нору суслика. — Вот. И ещё. — Она сунула ему несколько писем.
— Но они же уже вскрыты! Это вы их распечатали, тётя Кора?
— Детка, я никогда в жизни к ним не прикасалась, — сказала она с каменным лицом. — Первый раз в жизни я позволила своей тени коснуться этого ящика.
Бенджи рассмотрел письма и, покачав головой, прошептал:
— Тётя Кора, да этим письмам уже лет десять!
— Что?!
— Тётя Кора, эта леди уже годами получает одно и то же. К тому же они адресованы вовсе не миссис Браббам, а какой-то Ортега из Грин Форк.
— А, Ортега, мексиканка из бакалейной лавки! Все эти годы… — прошептала Кора, глядя на потёртые конверты. — Все эти годы…
Они обернулись к дому миссис Браббам, мирно спящему в прохладе раннего утра.
— Так эта ловкачка затеяла всю эту возню лишь для того, чтобы умалить меня. Как она раздувалась от гордости, несясь на всех парусах читать свои письма!
Дверь миссис Браббам отворилась.
— Валите их назад, тётя Кора! Кора с быстротой молнии захлопнула ящик. Миссис Браббам медленно спускалась по дорожке, там и сям останавливаясь, чтобы полюбоваться цветочками.
— С добрым утром! — приветливо сказала она.
— Миссис Браббам, это мой племянник Бенджи.
— Очень приятно. — И миссис Браббам, неестественно развернувшись, с демонстративной тщательностью опорожнила ящик, постучав мучнисто-белой рукой по дну, чтобы ни одно письмо не застряло, прикрывая, однако, свои манипуляции спиной. Затем она всплеснула руками и повернулась к ним, задорно подмигнув: — Замечательно! Вы только поглядите, что мне пишет мой дорогой дядюшка Джордж!
— Ну да, куда как замечательно! — сказала Кора.
Затем потянулись знойные летние дни ожидания. Оранжевые и голубые бабочки порхали в воздухе, цветы около дома кивали головками, и карандаш Бенджи дни напролёт сухо и деловито шуршал по бумаге. Рот парнишки всегда был набит чем-то вкусным, а Том мрачно бил копытами, обнаруживая, что его обед или ужин либо опаздывали, либо уже остыли, либо и то и другое вместе, а то и вообще не готовились.
Бенджи, нежно держа карандаш худыми пальцами, любовно выписывал каждую гласную и согласную, а Кора не отходила от него ни на шаг, составляя их в слова, помогая себе языком и наслаждаясь каждой секундой созерцания того, как они появляются на бумаге. Но писать сама она не училась.
— Смотреть, как ты пишешь, так приятно, Бенджи! Я возьмусь за учёбу завтра. А пока начни следующее письмо.
Они уже написали по объявлениям об астме, бандажах и магии, вступили в «розенкрейцеры» или, по крайней мере, выслали запрос на «Книгу за семью печатями», хранившую сокровенное, давно позабытое Знание и открывавшую тайны сокрытых древних храмов и разрушенных святилищ. И ещё они заказали пакетики с семенами гигантских подсолнухов и справочник «Всё об изжоге». Ясным солнечным утром они трудились над 127-й страницей журнала «Рыщущий убийца», как вдруг…
— Слышишь? — встрепенулась Кора.
Они прислушались.
— Машина, — сказал Бенджи.
Над голубыми горами, сквозь нагретые солнцем кроны высоких зелёных сосен, вдоль по пыльной дороге, миля за милей, приближался шум мотора машины, подъезжающей всё ближе и ближе, пока под конец не превратился в рёв. Кора бросилась опрометью к дверям и, пока она бежала, успела заметить, услышать и почувствовать так много всего. Но в первую очередь она уголком глаза отметила миссис Браббам, величаво плывущую по дорожке с другой стороны. Увидев светло-зелёный фургон, несущийся на полной скорости, миссис Браббам застыла на месте; а затем раздалась трель серебряного свистка, и представительный старик, выглянув из кабины, спросил подбежавшую Кору:
— Вы миссис Джиббс?
— Да! — звонко крикнула она.
— Ваша почта, сударыня, — сказал он, достав стопку конвертов.
Кора протянула было руку, но, вспомнив, отдёрнула её.
— Извините. — Она замялась. — А не будете ли вы столь любезны положить их… Ну пожалуйста, положите их в мой почтовый ящик сами.
Старик сощурился, потом искоса взглянул на ящик, потом снова на неё и рассмеялся:
— Да чего уж там! — и сделал именно так, как надо, положив письма в ящик.
Миссис Браббам ошалевшими глазами следила за ними, так и не двигаясь с места.
— А у вас есть почта для миссис Браббам? — спросила Кора.
— Нет, это всё. — И машина запылила по дороге дальше.
Миссис Браббам стояла, прижав руки к груди. Затем развернулась и, так и не заглянув в свой ящик, быстро скользнула по тропинке вверх и скрылась из глаз.
Кора дважды обошла вокруг ящика, оттягивая момент, когда она его откроет.
— Бенджи, вот я и получила письма!
Она осторожно залезла рукой вовнутрь, достала их и мягко вложила в руку племянника.
— Почитай их мне. А что, на конверте указано моё имя, да?
— Да, мэм. — Он с превеликой осторожностью распечатал одно из них и громко начал читать, нарушая покой летнего утра: — «Уважаемая миссис Джиббс…» — Он остановился, чтобы дать ей насладиться этим моментом: беззвучно шевеля губами, с полузакрытыми глазами она повторяла прочитанные слова. Бенджи повторил их с актёрскими интонациями и продолжил: — «…Высылаем вам наш рекламный проспект Общеконтинентального заочного университета, содержащий ответы на все ваши вопросы, каким образом вы сможете пройти наш заочный курс инженеров-сантехников…»
— Бенджи, Бенджи! Я так счастлива! Начни ещё раз сначала!
— «Уважаемая миссис Джиббс…»
С этого дня почтовый ящик больше не пустовал. В него устремился весь мир; в нём было тесно от вестей из таких мест, где Кора никогда не бывала и о которых даже никогда не слышала. В нём толпились дорожные расписания, рецепты пирогов со специями, и даже было письмо от одного престарелого джентльмена, мечтавшего о "леди пятидесяти лет, с мягким характером, обеспеченной, с матримониальными планами. В ответ Бенджи написал: «Я уже замужем, но всё равно благодарю вас за проявленную чуткость. Искренне ваша — Кора Джиббс».
А письма из-за гор продолжали прибывать: нумизматические каталоги, романы в дешёвых переплётах, магические гороскопы, рецепты от артрита, образчики порошка от блох. Мир заполнил доверху её ящик для писем, и она больше не была отрезана от других людей. Если кто-нибудь писал ей, например, о тайнах исчезнувших древних майя, на следующей неделе он получал от неё три письма, и формальная переписка перерастала в тёплую дружбу. Однажды после целого дня писанины Бенджи даже пришлось отмачивать руку в растворе английской соли.