Он направляется ко мне, а его отец остается позади.
– Алиса… Я, правда, не представилась? – я пытаюсь припомнить. – Как невоспитанно.
– Вы воспитатель?
Я вспыхиваю из-за неожиданного вопроса Криса, ведь это очень близко к тайной правде.
– Просто у вас голос, как у учителя, – добавляет Кристиан. – Я сразу заметил.
– Нет, Алиса Сергеевна критик, – отвечает Рубежанский, подходя к сыну. – Знаешь, что это значит?
– Конечно, знаю. А критик чего? – Кристиан смотрит на меня испытующе, мне же хочется провалиться сквозь землю, лгать этому мальчишке выше моих сил. – И сейчас говорят обзорщик, а не критик.
– Даже так? – жестких губ Матвея касается теплая улыбка.
– Да, – его сын кивает с видом знатока и продолжает серьезно. – Я смотрю обзоры игр, когда мне разрешают планшет. У меня есть любимый обзорщик, он очень крутой и снимает ролики каждый день.
– Алиса Сергеевна не так продуктивна, к счастью, – Рубежанский не может сдержать усмешки. – Но она мой любимый обзорщик отелей.
– Отелей! – парнишка переводит на меня восхищенный взгляд. – И вы не сказали мне?! Вот это точно невоспитанно!
Нет, нет, нет. Продолжать этот спектакль я не буду.
– Твой папа шутит, – я улыбаюсь Крису. – Ты угадал, я действительно учительница.
– Да?!
– Да, Кристиан.
– Так это еще лучше! Может, вы тогда замените Марию? Она мне не нравится.
Ох.
– Кристиан, – Рубежанский включает строгий тон.
– Ну, пап. Мария нормальная, но она относится ко мне как к ребенку, она никогда не слушает меня…
– Крис, не хочу тебя расстраивать, но ты и есть ребенок.
– Но не младенец же!
Кристиан выкрикивает излишне громко и сам пугается, что повысил голос на отца.
– Я не маленький уже, – произносит мальчишка тише. – И я не посылка, которую кидают туда-сюда…
За их ссорой больно наблюдать. Я прекрасно вижу, что эти два упрямца любят друг друга, но не могут найти общий язык. Как два ежика, честное слово.
– Матвей, – я оборачиваюсь к Рубежанскому. – Может, покажешь, сколько детских каналов есть в твоем отеле? А что с семейным меню? С аниматорами?
Я подмигиваю Рубежанскому, ускоряя его мыслительный процесс. Он смотрит на меня так, словно увидел все семь чудес света разом, а мне приходится подмигивать ему еще раз. Неужели, так сложно догадаться и устроить ребенку счастливый выходной? Крис же не просит ничего сверхъестественного, он просто хочет, чтобы его услышали. Заметили.
– Сейчас найдем, – Матвей, наконец, кивает и переводит взгляд с меня на сына. – Крис? Ты голоден? Давай ты сделаешь заказ по телефону. Помнишь, я учил тебя?
Глава 8
Кристиан оказывается не просто смышленым парнем, а по-настоящему умным. Я незаметно и прочно влюбляюсь в него, замечая, как он тянется к отцу. Искренняя совершенно бескорыстная любовь, она связывает их обоих и это завораживает, как бывает гипнотизирует пламя камина.
Гипнотизирует и согревает.
У меня нет своей семьи, нет мужа и детей, возраст еще позволяет не делать из одиночества драмы, но женское сердце иногда срывается на слезливые ноты. Хочется и крепкого плеча и детского смеха. Да, хочется именно этого, а не пятизвездочного отдыха. Я порвала с парнем и подумала, что крутой уик-энд на побережье поможет мне забыться, но ошиблась. Моего интереса к массажам и вип-брендам хватило на несколько часов, а рядом с Крисом и Рубежанским я бы с радостью провела много дней.
Матвей совершенно не смущается меня и открывает себя настоящего. Я вижу строгого могущественного бизнесмена в домашней обстановке и понимаю, что он обычный живой человек. Да, красивый. Да, безумно обаятельный и харизматичный. Но он точно так же реагирует на детские непосредственные шутки, точно так же пытается не упасть лицом в грязь, собирая головоломку для возраста +6, и точно так же замирает от прилива чувства, когда Крис крепко обнимает его.
Я буквально проваливаюсь в их трепетный мирок, чувствуя себя частью него. И тут напоминать себе, что я всего лишь гостья и самозванка намного труднее. Отказаться от роли известного критика было проще.
– Смотрите, как я могу, – Крис перестает изображать бывалого и дурачится, как и положено ребенку.
Он делает колесо посреди гостиной и выпрыгивает четко на стопы. Довольная улыбка зажигается на его губах, а Матвей подходит к сыну и треплет его прическу.
– Я лучше всех в спортивной секции, – говорит Крис, запрокидывая голову и смотря на отца. – Меня ставят в пример, а наш тренер, Максим Станиславович, говорит, что возьмет меня на соревнования на следующий год. Там дело в росте, мне надо подрасти еще на три сантиметре, чтобы…
Он говорит и говорит, рассказываю отцу всё то, что, видимо, не мог долгое время. Я не знаю, как часто они видятся, но очевидно, что проблема есть. Матвей тоже соскучился по сыну, он то и дело притягивает Криса к себе и не отводит от него взгляда.
Я стараюсь не вмешиваться и беру на себя общение с официантом и другими работниками отеля. Приносят обед, потом шарики, потом приходит помощница Рубежанского, которую я разворачиваю в дверях и прошу не мешать до утра.
– Это же никак не связано с Михаилом Аксановым? – я спрашиваю у нее, припоминая грозное имя конкурента Матвея.
– Нет, – растерянно протягивает помощница.
– Вот и отлично. Остальные дела подождут, – я взмахиваю ладонью в направлении двери. – До свидания.
Девушка покидает номер, а на ее место приходят двое работников в черных жилетах. Они приносят целых замок из лего-кубиков, из которых можно собрать что угодно. Хоть зоопарк, хоть истребитель последнего поколения. Правда, Криса хватает лишь одно крыло цвета хаки, он утыкается лбом отцу в плечо и прикрывает глаза.
– Устал, – произношу шепотом. – Слишком много впечатлений за день.
– И поздно уже, – добавляет Рубежанский.
Время и правда пролетело незаметно.
– Откроешь дверь?
Рубежанский показывает подбородком на дверь в спальню. Я киваю, вставая с дивана, а Матвей аккуратно обнимает сына крепче и поднимается с ковра, на котором рассыпаны сотни разноцветных деталек.
– Осторожнее, – шепчу. – Это чертовски больно, если наступить. А ты босой.
Я подхожу ближе и расчищаю ему дорожку. После чего театральным жестом показываю, что путь совершенно безопасен. Матвей усмехается с дьяволятами в темных глазах, но губами складывает вежливое “благодарю”.
Он относит Криса в спальню и долго не возвращается. Любопытство берет верх, так что я заглядываю в комнату и чувствую, как сжимается сердце от умиления. Кристиан что-то шепчет сквозь полудрему, отказываясь ложиться спать. Он не может открыть глаза от усталости, но продолжает спорить из последних сил.
– Не хочу, – бурчит он. – Утром тебя не будет рядом, ты уйдешь по своим делам.
– Мама отпустила тебя на три дня. Сегодня только первый, Крис.
– И он еще не кончился. Еще рано…
– Ты спишь, – Матвей целует сына в макушку, заодно прижимая его к подушке.
– Нет, не сплю.
– Хорошо, ты не спишь, но я вот точно скоро вырублюсь. Мне нужно отдохнуть, чтобы завтра провести с тобой день. Ты же не хочешь, чтобы я весь день ходил сонным? Тебе будет скучно со мной, Крис.
Крис задумывается. Он прикидывает, что ответить, а Матвей использует затишье. Он снимает с сына джинсы и укрывает одеялом, дотягивая его до самого носа Криса.
– Спи, упрямый, – произносит едва слышно Рубежанский.
Крис ничего не отвечает. Он уже спит.
А мне бы уже проснуться…
Я так очаровалась ими обоими, что испытываю болезненный укол в сердце. Это ведь не моя семья. Не мой сын и не мой муж.
Не моя жизнь.
Я возвращаюсь в гостиную и бросаю взгляд на часы. Странно, что там не двенадцать ночи, это было бы очень иронично.
Глава 9
– Спасибо, что помогла, – произносит Матвей, прикрывая дверь спальни. – Я не очень понял, что это было, но я оценил.
Он смотрит испытующе, а я пытаюсь найти безопасную точку на стенке. Я слышу его шаги, понимаю, что он подходит ближе, а внутри бьется два противоположных желания. Уйти побыстрее или остаться. Узнать его ближе или перестать, наконец, играть в опасную игру.
Это ведь не доведет до добра.
Я уже чувствую, что смотрю на Рубежанского иначе. Словно накопилась летальная доза его присутствия. Все его уверенные жесты, развороты мускулистых плеч, сексуальные полуулыбки и хитрые усмешки. И он оказался заботливым отцом, а это вообще против правил! Ни одно женское сердце не устоит перед таким.
– Ты не разговариваешь со мной? – он подшучивает, замечая, что я по-прежнему стою к нему спиной. – Или хочешь поговорить о деле?
Его голос становится серьезным. Холодным, как в том лифте… Я разворачиваюсь, не желая разговаривать с ним, как с врагом. Я выдавливаю легкую улыбку и замечаю, что он расстегнул еще одну пуговицу на груди. А рукава закатал так высоко, что они тесно обтягивают налитые загорелые руки.
Детали, детали… Их становится слишком много, словно уставший бармен подмешивает всё больше алкоголя в фирменные коктейли. Я как будто пьянею, оставаясь наедине с Рубежанским. Тем более успело стемнеть, и номер наполнился мягким полумраком с желтоватыми бликами. Они идут от торшеров, которые включены на половину мощности.
– У тебя чудесный сын, – я заговариваю о Крисе, чтобы разогнать непозволительные мысли. – С ним опасно долго находиться рядом, он совершенно покоряет.
Матвей кивает с теплой родительской улыбкой. Ему приятно, как отцу, но в глазах с новой силой зажигается вопрос. Конечно, он не понимает моего поведения. Я же здесь, чтобы сломать его бизнес.
– Я окончательно запутался, Алиса, – он неожиданно напрямую произносит то, что стоит между нами. – Сначала я ждал подставу, потом искал, как понять твои слова о книге по психологии, потом позвонил твой босс…
– Что он сказал?
Я перебиваю Матвея, пугаясь. Я до сих пор не знаю, как они поговорили с Аксановым.