— Возьми это, — и протягивает мне книгу. Знакомая книга — в желтой обложке с нехитрым узором по периметру в самом верху. Я ложу ее себе в сумку.
— Это твоя любимая была в детстве, — как-то скромно улыбаясь, произнесла мама.
Я тоже улыбаюсь в ответ. Надо ведь из дома хоть что-нибудь вынести, пускай и книжку. Наш мир — это осколки нашего детства. Мы смотрим на него сквозь призму нашего опыта, но остаемся детьми, как только луч воспоминаний касается нас… Как хочется снова стать ребенком. И чтобы все были живы.
И вот я сажусь в поезд — на это раз без каких-то приключения, вагон почти что безлюден, в купе вообще никого. На этот раз поезд российский. Стандартная фраза «Железные дороги на службе у Великой России» действует как-то успокаивающе. Забираюсь на полку с ногами, включаю свет, немного задумался, тут проводница, совсем молоденькая девочка, приносит чай и печенье. Достаю и открываю книгу, которую дала мне мама. К сожалению, я не успел запастись другой литературой, и был обречен на непролазную скуку во время пути. Читаю книги я таким образом: открываю на первой попавшейся странице, нахожу ближайшую главу или абзац и начинаю с этого места читать, пока не надоест. Потом закрываю книгу и через какое-то время повторяю маневр в той же последовательности. Если кто не видит в этом особого смысла, то он прав. В этом нет смысла. Это традиция. А традиция не требует смысла, она требует исполнения.
Итак, я открыл книгу в первом попавшемся месте и начал читать:
Лесничий. Я хотел сразиться с бешеным медведем.
Мачеха. Зачем?
Лесничий. Отдохнуть от домашних дел, дорогая.
Мачеха. Я работаю как лошадь. Я бегаю, хлопочу, очаровываю, ходатайствую, требую, настаиваю. Благодаря мне в церкви мы сидим на придворных скамейках, а в театре — на директорских табуреточках. Солдаты отдают нам честь! Моих дочек скоро запишут в бархатную книгу первых красавиц двора! Кто превратил наши ногти в лепестки роз? Добрая волшебница, у дверей которой титулованные дамы ждут неделями. А к нам волшебница пришла на дом. Главный королевский повар вчера прислал мне в подарок дичи.
Лесничий. Я ее сколько угодно приношу из лесу.
Мачеха. Ах, кому нужна дичь, добытая так просто! Одним словом, у меня столько связей, что можно с ума сойти от усталости, поддерживая их. А где благодарность? Вот, например, у меня чешется нос, а почесать нельзя. Нет, нет, отойди. Золушка, не надо, а то я тебя укушу.
Золушка. За что же, матушка?
Мачеха. За то, что ты сама не догадалась помочь бедной, беспомощной женщине.
Золушка. Но ведь я не знала, матушка!
Как странно! Все это довольно странно. Да, да, да пьесы Шварца — они ведь ставлены-переставлены, а в «Золушке» сыграла бессмертная Раневская. Бесперспективно. Костюмы одни чего только стоят! Нет, даже думать не следует. Не следует. Однако. Костюмы можно позаимствовать из Гамлета. Точно. Только нашить такие громадные нарядные, даже карнавальные, шары на рукава, как их называет наш костюмер? Ах, забыл… Не важно… Нет, не вкусно. Не выйдет. Не получится. Или получится?
Главное, кто будет играть Золушку? С Мачехой нет проблем. У меня есть только одна актриса, которая может стать на приблизительно одну ступеньку с Раневской. Пусть и чуть ниже та ступенька. Нет, не так, знаете, есть такие косые ступеньки, так вот, Фаина Георгиевна стоит на самой ее высокой части, а Аля на той же ступеньке, но чуточку ниже. Во загнул… Полный бред.
С принцем все ясно. Буду приглашать… А… блядство… не дадут мне никого пригласить. Не дадут. А вот если взять паренька из театрального… Свежее лицо? И недорого обойдется. Мои-то подлецы хороши, но на принца никто не потянет. Будет в труппе разброд. А ничего. Пусть поймут, что времена настают сложные, что мировой кризис на дворе, что выживет в коллективе только сильнейший.
Передерутся. Не выйдет. Я терпеть не могу эти их свары. Нет, если коллектив станет плечо к плечу, то тут и я спасую, так нет же, начнут вместо этого кляузничать, валить друг на друга дерьмо, мазать грязью ближнего своего в полной уверенности, что ближний платит им такой же монетой. Знаете, из всех интриг самые дерьмовые интриги в театральном сообществе. Ведь что критерий актерского таланта? Звание? Аншлаги в театре? Мелькание на телеэкране? Что?
Глава шестнадцатаяДорога с приключениями
Наверное, не стоило бы рассказывать об обратной дороге, если бы не сон. Знаете, я верю, что во сне приходят какие-то решения наших насущных проблем. Решения, которые мы ищем при дневном свете очень часто приходят именно ночью. И ожидание такого вещего сна я называю настоящим вещизмом. Кстати, о моем личном вещизме. Вещие сны приходят не всегда. Они приходят только тогда, когда я о них прошу Высшие силы. Наверное, по пути в Киев я несколько раз произнес это прошение. Наверное, это было именно так. Я не могу догадываться о том или ином предначертании, пока оно (предначертание) не стает пред моими глазами. И вот оно сбылось. Просьбу услыхали. Я только-только заснул в купе вагона, который нес меня в Питер. Достаточно странное чувство — заснуть после такого пережитого стресса. Но тут сказались часы, которые я провел за рулем. Практически до Киева мы остановились только один раз, чтобы поесть. При этом Саша боялся выйти из машины и ел в ней, он боялся остаться в машине один, и ему стоило огромного мужества отпустить меня с Темой поесть в кафе. Правда, Тема вернулся к зятю уже через пятнадцать минут, и они принимали пищу вместе. Я же не отказал себе поесть в нормальных условиях. Тем более, что у меня закончился запас кофе собственного приготовления, поэтому двойной (по крепости) эспрессо оказался как нельзя кстати.
Я загрузился в поезд почти через час после того, как очутился на Киевском центральном вокзале. Говорят, что многие не замечают всей красоты этого массивного здания, что же, я тоже принадлежу к их числу. Мне хочется, чтобы такое здание было старинным, с колоннами, портиками, скульптурами по всему периметру крыши. А что? Имею я право на такую фантазию? А тут… торжество утилитарного буржуазного стиля. Массивная кривобокая фигура современного мира, вывернутая наизнанку. Такой уродливой трансформации реальности и сам старик Дали себе позволить не мог.
Нет, это не мои размышления. Это мой сон. Это был сон о поездке. И знаете, куда приехал поезд? Вы абсолютно правы — в волшебную страну. Я это понял, когда увидел именно тот вокзал — маленький патриархальный вокзал моей мечты, где колонны увивались роскошным декоративным плющом, на перроне стояли продавцы воздушных шариков, предлагая всем желающим альтернативное путешествие по воздуху, где на привокзальной площади было тесно от экипажей аристократии и вольных извозчиков, а поезд превратился в старинный паровоз с огромной фигуристой трубой, из которой валил абсолютно черный дым.
Тут из кабины машиниста ловко спрыгнула невысокая девушка с перемазанным углем лицом, я ощутил, не понял, а именно ощутил, что это была она — Золушка. Золушка подмигнула мне, как старому знакомому и тут же замахала рукой какому-то парню в парчовом плаще, который стоял на площади в окружении трех молодых лоботрясов. Одеты они были уморительно. Наверное, даже в сказочной стране принцы одеваются поприличнее. И что же? Золушка бросилась на шею принцу? Отнюдь. Она бросилась на шею огромному питекантропу в форме железнодорожника сказочной страны. Никогда еще не видел, чтобы на железнодорожнике было навешано столько побрякушек.
И тут поезд выпустил клубы пара, которые заполнили перрон, и я почувствовал, что начинаю задыхаться.
Задыхаться я не люблю. Я не понял, что происходит, но понял, что что-то происходит. Не понимаю почему, но я, еще не открывая глаз, умудрился нащупать бутылку с минеральной водой, смочить водой платок, приложить его к лицу и выскочить в проход. Там уже стоял сосед по купе — он открыл окно и дышал, высунув голову из вагона наружу. Рядом, совсем рядом, тем же занималась проводница — молоденькая высокомерная девочка из Белоруссии. Вообще, вся бригада была белорусская. Эта девица впорхнула в купе и долго требовала от меня исключительно зайчиков. Рубли и остатки гривен за постель не принимала. И уперлась, и ни в какую. Дошло до того, что женщина из соседнего купе разменяла мне по божескому курсу немного рублей на те злополучные зайчики [5] (правда мне лично купюры с зайчиками не попалось). Чай девица принесла с таким видом, как будто мы ей еще должны и за то, что мы имеем счастье ее лицезреть. Странно… Теперь она висела в открытом окне точно так же, как и мы с соседом. После того, как первый шок прошел, сосед пошел в купе проводников, я же зашел в соседнее купе, где ехали две женщины. Они сидели в переполненном газом купе с выпученными глазами. Я прохрипел им, что лучше бы они вышли в проход. Потом, шатаясь, пошел к проводнице. Рядом обливался в туалете водой второй проводник — молодой парень.
— Что случилось? — я почти кричу, не уверенный, что меня услышат. Тут подтягивается и сосед по купе, нависая над девицей-проводницей.
— Баллончик…
Девица держится за горло.
— Какой баллончик? — встревает сосед. Девица молча протягивает баллончик, это перечный газ.
— Упал, разбрызгался… — я показывала Вадиму… — и она зашлась кашлем, потом снова высунула голову в окно.
Наверное, из-за мокрого платка я был в состоянии чуть получше, чем другие. Насколько я понял, газ попал в вентиляционную систему и стал расползаться по вагону. Из купе, одного за другим стали вываливаться пассажиры. Видок у них был тот еще. Вот так и я выглядел, наверняка. Сосед уже выстроился за моей спиной. Помогите! Кто-то звал на помощь, или мне показалось?
Нет, не показалось. Это у женщины из соседнего купе начался астматический приступ. У нее оказался такой список аллергенов, что удар по легким, нанесенный перечным газом, она уже могла и не перенести.