В наступившей паузе было слышно, как тяжело дышит Торусилья, ожидая ответа сестры. Однако та безразлично мотнула головой:
– Не верю, Тори! Он даже записки не оставил!
Та пожала плечами.
– Ну, мало ли, какие бывают обстоятельства? Не успел, потерял, позабыл…
– Позабыл? – Руфусилья вскочила на ноги и взмахнула топором с такой силой, что свистнул рассечённый воздух. – Позабыл?! Ну, так и я позабыла! И давай закроем тему! Мы с тобой рубаки, сеструха, нам сердечные привязанности ни к чему!
– Давайте-ка все успокоимся, – промурлыкала Тариша. – Уважаемая Руфусилья права, иногда сердечные привязанности знатно морочат голову, а нам это сейчас ни к чему! Нам голова нужна! Нам ей думать надобно!
– Это да… – уныло согласился Йожевиж. – Яго, а откуда ты узнал про завесу?
Ягорай пожал плечами.
– Догадался. Вспомнил щит, которым укрыто то место, куда Дариан увёл Виту, и подумал про аналогичный, но в размерах целой страны.
– Зачем целой стране щит? – задумчиво вопросил Варгас.
– Щит что делает? – уточнил Дробуш. – Защищает!
– В нашем случае – запирает! – мрачно добавил Йожевиж. – Всё хотел спросить – вы-то как сюда попали? Вам тоже подсунули неисправный портальный свиток?
– Наш свиток был исправен, – возразил Яго, – просто настроен не туда, куда нужно!
– Нам помогла Вита, – Грой посмотрел на гнома, – я мало что в этом понимаю, может, Варгас пояснит?
Маг пожал плечами.
– У Вительи пока недостаточно опыта, поэтому чаще всего она действует интуитивно. Могу предположить, что она нашла возможность обойти щит буквально в последние мгновения перед ним, поскольку у меня лично ощущения от перемещения к Лималлю сохранились самые неприятные! Как будто я был на волосок от гибели!
– Точно! – поддакнула Торусилья. – Ажно кишочки в животе дружно сплясали и спели!
– А мне показалось, на меня сейчас упадёт плита, – судорожно вздохнув, произнесла Виньо и теснее прижалась к Йожу, – и я даже про себя с тобой, любимый, попрощалась!
– Ну, ты!.. – рявкнул тот, однако целуя её в макушку. – Я, как есть жених, гибнуть тебе не разрешал!
От млеющей пары остальные глаза отвели с трудом.
– Значит, так! Без Вительи и тебя, Яго, мы в Ласурию не вернёмся! – подвёл итог Вирош. – Можешь его величеству так и сказать! Пусть думает, как от нас избавиться побыстрее, с учётом только что мною сказанного!
Рю Воронн вздохнул. С единомышленниками тяжко, а с друзьями и того хуже!
– Я тебя услышал, Грой… Скажу. А вам его величество просил передать, что вы не пленники, потому можете свободно передвигаться по Круткольху, посещать производства и прочие интересные места.
– И в сокровищницу можно? – подскочил Йожевиж.
Ягорай вопросительно взглянул на Шушротту. Та всё это время была здесь, однако сидела тихо. Зато слушала внимательно.
– Думаю, можно, почтенный мастер! – улыбнулась она. – С сопровождающим лицом, конечно! Ежели интересно, завтра устрою вам экскурсию по городу.
– Мы бы посмотрели! – вскричала Торусилья. – Когда ещё доведётся побывать в городе, возрастом равном Вечной ночи?
– Вот и славно! – Шуша поднялась. – А теперь давайте я отведу вас по спальным покоям. Здесь и купальни имеются!
– С горячей водой? – почесав себя под подбородком, уточнила фарга.
– Прямо из источника! – кивнула гномелла. – Даже с пузырьками!
– И кто же потр-р-рёт мне спинку? – мурлыкнула Тариша.
Дикрай подскочил так, будто под сиденьем его стула сработала пружина.
– Я!
Тигрица с сомнением посмотрела на него.
– А ты умеешь?
Тот обиженно засопел:
– Уж с этим как-нибудь справлюсь!
– Как-нибудь мне не надо! – отрезала фарга. – Я – девушка требовательная!
– Да ты в нём не сомневайся, – хмыкнул Йожевиж, – по части спинок опыт у него огромадный!
Беловолосый оборотень украдкой показал ему кулак.
На том и разошлись.
На продуваемом ветрами пирсе архимагистр даже позволила себе замёрзнуть и не ушла оттуда, покуда кровавый рассвет не захватил полнеба, окрасив серо-стальные волны в нереальные цвета. В своих покоях в Золотой башне Никорин разбудила огонь в камине, заставив его протестующе загудеть, и села на ковёр, протянув языкам пламени озябшие пальцы.
Шесть утра. Время, когда можно поговорить с его высочеством Аркеем, не боясь помешать его сну или семейной жизни… Хотя последнее сомнительно! Лукаво улыбнувшись, Ники переместила на пол зеркало связи.
Его высочество обнаружился за заваленным бумагами столом. Впрочем, выражение его лица недовольным не было, скорее уж мечтательным.
– Добрых улыбок этим утром, архимагистр! – принц не казался удивлённым. – Что-то случилось?
– И вам побольше тёплых объятий, ваше высочество! – кивнула Никорин. Выросший на её глазах королевский отпрыск вызывал неизменную симпатию. Честно говоря, с ним и работалось легче, нежели с темпераментным папашей. – Я не стала беспокоить его величество, поскольку знаю, как серьёзно он настроен отдыхать. Мне нужно исчезнуть на некоторое время, в течение которого я буду не на связи… в том числе для него.
– Мне следует знать – зачем? – спокойно спросил Аркей.
Заданный подобным образом вопрос оставлял ответ на усмотрение собеседника.
Ники покачала головой и мягко заметила:
– Если понадобится – я сообщу… И, конечно, сразу же свяжусь с вами, едва это можно будет сделать!
– На какой срок мы лишаемся удовольствия видеть вас? – улыбнулся его высочество.
И улыбка, и вопрос делали его ужасно похожим на отца.
– Не могу знать, – пожала плечами архимагистр. – Однако я смогу почувствовать, если здесь что-то пойдёт не так, и вернусь.
– Договорились. Удачи! – коротко кивнул Аркей, и Ники прервала связь.
Приятно поговорить с деловым человеком!
Мимолётно вспомнив Лихая и выкинув из головы приключение, которое постельным никак нельзя было назвать, скорее – подворотным, она спустилась в основание Золотой башни. Нет, тело помнило – мышцы сладко ныли, промежность сжимали тёплые, волнительные, сытые волны. Но архимагистр ради дела умела забывать ненужные эмоции. Стоя перед столом своего секретаря, она задумчиво разглядывала богатый рисунок на паркете и выглядела юной школьницей, которую отчитывает строгий учитель. Однако, как всегда в случае с Ники, всё это было только видимостью!
– Меня какое-то время не будет ни для кого, – сказала она.
– А его величество Ласурский король? – оторвавшись от своих бумаг, изумился гном.
– И ты, Брут! – вздохнула Ники. – Я предупредила его высочество Аркея о необходимости… побыть одной. Он не столь нервно воспринимает мою недоступность, как Редьярд.
Суровый Бруттобрут улыбнулся одними глазами. Они с Ники так давно знали друг друга, что полунамёков вполне хватало для полного понимания.
– Хорошо, архимагистр. А где я смогу найти вас в случае необходимости?
Гном неспроста выделил «я». Ники никогда не снимала с руки перстень связи с его величеством, однако и для венценосца бывала недостижима. Но только не для своего помощника!
– Я буду на Острове, Брут…
– Всё так серьёзно?
– Более чем! Надеюсь, ненадолго!
– Буду ждать, – кивнул Бруттобрут и вновь склонился над отчётами.
Кому-то он показался бы грубияном, а Ники в нём души не чаяла. Не удержалась: подойдя, непротокольно поцеловала в макушку и отправилась в свои покои. Нужно было подготовиться.
Скалистый клочок земли лежал в океане, гораздо севернее Весеречских берегов. На нём царил такой холод, что камни промерзали до основания, а стены пещер покрывались изморозью, напоминавшей белёсые лишайники. В одной из них был оборудован накрытый мехами подиум, находился запас дров и непортящейся еды. У стены стояли прозрачные кубы льда, вырубленные Бруттобрутом прямо из-под снега, лукошко с рубиновыми шариками брусники и бочонок мёда – горячий морс прекрасно восстанавливал силы. От обилия наложенных на пещеру защитных заклинаний её стены искрились в темноте.
Это не было убежищем, скорее схроном. Местом, которое Никорин использовала, когда не была уверена в результате применения собственной Силы. Здесь она испытывала влияние безграничной маны на определённые магические плетения, здесь тестировала новые изобретённые ею заклинания. Да, обстановка для лаборатории архимагистра была скудноватой, однако магической мощи это место поглотило более, чем многие аномальные зоны Тикрея.
Спустя несколько минут после появления Ники в пещере морозный воздух перестал студить зубы при вдохе. Заблестели повлажневшие стены, из-под снежного узора показались настоящие лишайники, больше похожие на слюдяные пластинки, чем на растения. В выложенном кирпичами очаге перед подиумом заиграл костерок, даря приятное тепло ладоням и коленям придвинувшейся к нему волшебницы. Архимагистр бесхитростно поулыбалась огню, сдвинулась в центр подиума и легла на спину, сложив руки на груди. Отчего-то поза мертвеца всегда приводила её в благодушное настроение.
Тело-предатель и благодушие деловому настрою не способствовали.
– Работаем, Ники! – строго сказала она себе.
Любая магическая процедура начиналась с воссоздания в сознании волшебника точной картины желаемого. Маги называли этот процесс преамбулой, подразумевая не только начальный этап, но и некую квинтэссенцию общей идеи. Для того, что собиралась сделать архимагистр, нужно было всего лишь вспомнить увиденное в мороке.
– Раз, два, три, четыре, пять, – закрывая глаза, забормотала Ники детскую считалочку, – адептка ан Денец, я иду тебя искать!
В чертогах всегда было тихо. Йожевиж часто скучал по этому безмолвию – плотному, обволакивающему, возможному только под толщей земли. Кому-то оно показалось бы гробовым, но не гному! В отведённой им с Виньо комнате стояла как раз такая тишина, и в неё хотелось зарыться, как в пуховую подушку. Уютное сопение гномеллы, утомлённой бурной ночью любви, являлось тем самым сладким, завершающим картину штрихом, что заставлял почтенного мастера… не спать и глупо улыбаться, глядя в потолок. Проворочавшись без малого час, но так и не сомкнув глаз, он поднялся, тихо оделся и вышел в коридор, стараясь не обращать внимания на массивные фигуры стражников. Широкоплечие, в тяжёлых доспехах из матового, с наростами, материал