— Хотите увидеть мое любимое место? — вопрос Кита застал Эллу врасплох. Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что совершенно забыла о «здесь и сейчас».
Элла кивнула, и Кит повел ее в дальний угол сада. Чем дальше по тропинке они уходили от дворца, тем более диким и запущенным становился сад. Неподстриженные, разросшиеся во все стороны кусты, деревья с низко склоненными к земле ветками, высокая некошеная трава. Это был романтический уголок, полный жизни и первозданной природной красоты.
— Тайный сад! — восторженно воскликнула Элла.
— Этого я еще никогда никому не показывал, — сказал Кит, раздвигая ветки, за которыми обнаружились старые деревянные качели. Кит жестом предложил Элле сесть на них.
— Нет, я не смогу, — возразила она.
Но принц ничего не желал слушать:
— Сможете, сможете.
Элла осторожно забралась на жалобно скрипнувшее деревянное сиденье. Кит зашел сзади и положил руки на талию Эллы.
— Можно? — шепнул он ей на ухо.
Сердце бешено заколотилось в груди Эллы, по коже побежали мурашки.
— Прошу вас, — чуть слышно ответила она.
Кит осторожно толкнул Эллу вперед. Она подогнула колени, заставив качели вернуться назад, к Киту. Качели поскрипывали, Элла смеялась. Как же давно она не каталась на качелях! Какой глупой и восторженной чувствовала она себя сейчас! Элла вспомнила, как неслась по лесу на спине Галахада и ветер точно так же, как сейчас, обдувал и холодил ее кожу.
Кит все сильнее раскачивал качели, все выше взлетала в воздух Элла. И вот на самой высоте одна из хрустальных туфелек соскользнула с ноги Эллы и отлетела в траву.
— Ой! — удивленно воскликнула девушка.
Кит бросился искать туфельку, а Элла тем временем затормозила и остановила качели.
— Она же хрустальная, — изумленно сказал Кит, осторожно вертя в руках туфельку Эллы.
— Почему бы нет? — откликнулась Элла, и в ее глазах промелькнул лукавый огонек.
Опустившись перед Эллой на колено, Кит осторожно надел хрустальную туфельку на ее ногу.
Их глаза встретились, и обоим вдруг показалось, что в саду стало тихо-тихо. Элла даже затаила дыхание, чтобы не нарушить этого сказочного безмолвия.
— Ну вот, — сдавленным голосом сказал наконец Кит и медленно поднялся на ноги.
— Ну вот, — почти беззвучно повторила Элла, вставая с качелей.
Они стояли лицом к лицу — и могли бы, наверное, стоять так целую вечность. Это был прекрасный удивительный миг — простой и чистый, нежный и романтичный. Затем Кит вновь заговорил.
— Не хотите сказать, кто вы на самом деле? — спросил он.
— Если я это сделаю, — Элла тщательно подыскивала нужные слова, — то очень многое может измениться… Наверное, даже все.
— Не понимаю, — покачал головой Кит. — Но хотя бы имя свое вы можете назвать?
У Эллы перехватило дыхание. Казалось, сердце заперто в груди. Ну вот и все. Весь сегодняшний вечер Кит был с ней открытым и честным и сейчас всего лишь спросил, как ее зовут. Что ему ответить? Элла вновь вспомнила материнский наказ: «Будь смелой и доброй».
Пора стать именно такой.
— Меня зовут, — начала Элла, чувствуя себя словно перед прыжком в пропасть, — меня зовут…
Взгляд Эллы упал на циферблат больших часов, установленных на одной из башен дворца. Обе стрелки — часовая и минутная — уже почти соединились на цифре «двенадцать».
— Я должна бежать! — испуганно вскрикнула Элла. Кит удивленно посмотрел на нее. — Это трудно объяснить. Ящерицы, тыквы…
Она не стала продолжать — на это не было времени. Элла в последний раз взглянула на Кита, повернулась и побежала прочь.
Глава одиннадцатая
Элла бежала так быстро, как позволяли ее хрустальные туфельки. Она слышала, голос Кита, просившего ее остановиться. Обернувшись и увидев его озадаченное лицо, она поняла, что необходимо что-то сказать на прощание.
— Вы были так милы, — крикнула она. — Спасибо вам за чудесный вечер. Мне он очень понравился. Весь, каждое его мгновение.
Затем она пробежала через сад, на террасу, и оттуда вверх по каменным ступеням. Оказавшись у входа в галерею, откуда началась их с Китом прогулка, Элла проскользнула в дверь и исчезла в полумраке. Быстро пробежав мимо портретов, спустя несколько секунд она ворвалась в бальный зал. Пригибаясь и уворачиваясь, она проскользнула мимо танцующих пар и тут — шмяк! — врезалась прямо в короля Фредерика.
— Ой! — воскликнула Элла. — Ваше величество!
Король кивнул застывшей перед ним красивой девушке:
— Юная леди?
— Я… О, простите меня! — сказала Элла и бросилась бежать дальше. И снова поняла, что необходимо попрощаться. Она обернулась и добавила: — Я хотела сказать, ваше величество, что ваш сын Кит — самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречала. Он такой добрый и храбрый. Надеюсь, вы знаете, как сильно он любит вас.
И она побежала дальше, оставив ошеломленного короля за спиной.
Так быстро Элла не бегала еще никогда. Она взбежала по ступеням ведущей в бальный зал лестницы, а оттуда вниз, в длинный холл. Пронеслась мимо гостей, вышедших подышать свежим воздухом. Сумела обогнуть маленькую собачку, подъедавшую что-то с пола, но не увернулась от подноса со сладостями, пробегая мимо державшего его слуги. Поднос грохнулся, Элла хотела остановиться и помочь собрать упавшие сладости, но поняла, что на это у нее нет времени — если, конечно, она хочет до полуночи попасть в свою карету.
Наконец она оказалась на верхней площадке лестницы, ведущей вниз, во внутренний двор дворца. Увидев неподалеку от крыльца свой экипаж, она облегченно вздохнула и помчалась вниз по ступеням. Неожиданно одна хрустальная туфелька — та самая, что улетела в кусты, когда Кит качал ее на качелях, вновь соскользнула с ее ноги. Элла хотела вернуться за ней, но заметила появившихся на верху лестницы стражников. Бросив последний взгляд на свою чудесную туфельку, Элла сбежала вниз.
Один из ее лакеев — бывшая ящерица — стоял, прислонившись к стенке кареты, и пытался поймать муху. Увидев Эллу, он стремительно обернулся к кучеру, моментально забыв про муху. Кучер схватил вожжи, и Элла вскочила в свою карету уже почти на ходу. Кони рванули и понеслись в ночь.
Тяжело переводя дыхание, Элла откинулась на спинку сиденья. За окном кареты промелькнула фигура Кита. В одной руке он держал ее хрустальную туфельку. Элле не было жаль потерянной туфельки — ее сердце было готово разорваться при виде лица принца. Оно было таким печальным! И все из-за нее!
Когда карета выкатила за ворота дворца, Элла услышала, как часы начали отбивать полночь. Еще она услышала стук копыт позади и поняла, что за ней гонятся стражники-гвардейцы. Это означало, что Кит не хочет отпускать ее, но девушка не могла этого допустить. Только не сейчас, когда волшебство вот-вот закончится! Элла видела, что ее лакей успел закрыть за каретой ворота, поэтому, когда гвардейцы подскакали к воротам, им пришлось задержаться, чтобы снова их открыть. Это позволило карете Эллы немного оторваться от них.
Вновь ударил колокол. Элла выглянула в окно и увидела, что хвосты ее лошадей начинают превращаться в мышиные хвостики, а стенки кареты начали менять свой цвет, становясь оранжевыми. Колокол на часах продолжал мерно звонить, и с каждым новым его ударом что-то менялось. Нос кучера вытянулся и вновь превратился в клюв, а сам кучер беспокойно загоготал.
Сзади, совсем близко, гвардейцы продолжали гнаться за каретой, не подозревая обо всех этих чудесах. Отряд преследователей возглавляли Эрцгерцог и Капитан. Они оба хотели догнать загадочную принцессу, правда цели у каждого были разными. Эрцгерцогу хотелось уличить самозванку — он был уверен, что принцесса не настоящая, а Капитан… Капитану просто хотелось сделать своего друга Кита счастливым.
Сидя в карете, Элла с ужасом считала удары колокола. Времени почти не оставалось, нужно было куда-то спрятаться от гвардейцев, иначе будет поздно.
Уши лошадей закруглились, их морды вытянулись и стали узкими мышиными мордочками. И вот кучер уже полностью превратился в гуся, ливрея свалилась, опутав его перепончатые лапы. Карета затряслась, превращаясь обратно в тыкву, а стоявшие на запятках лакеи снова стали ящерицами.
Луна зашла за облако, и в этот момент карета загрохотала по мосту, унося беглецов дальше от погони и приближая их к дому. Но превращение продолжалось, и с девятым ударом колокола элегантная карета стала тыквой с неровными стенками и торчащим наверху коротким твердым черешком.
С десятым ударом колокола лошади превратились в четырех мышей, которые, испуганно пища, разбежались в стороны от катящейся на них тыквы. Гусь слетел на дорогу, громко гоготнул, расправил крылья и полетел к дому. Одиннадцатый удар. Двенадцатый. Волшебство кончилось, растаяло.
Когда затихло эхо последнего удара колокола, Элла обнаружила, что сидит на обочине, а рядом с ней лежит расколовшаяся на куски тыква. С тихим шорохом улетели превратившиеся в светлячков бриллианты, а платье… Увы, прекрасное платье Эллы вновь стало рваными лохмотьями. Единственной вещью, которая не изменилась, была хрустальная туфелька. Одна. Элла поднялась на ноги и поспешила прочь, но тут раздался цокот копыт и затих рядом с ней. Элла посмотрела вверх и встретилась глазами с холодным оценивающим взглядом Эрцгерцога.
— Назовись, кто ты, — сказал Эрцгерцог.
На мгновение девушка оторопела, потом поняла, что Эрцгерцог ее не узнал. Впрочем, что в этом странного? Ведь сейчас он видел перед собой не загадочную принцессу, очаровавшую принца, а всего лишь какую-то деревенскую девчонку-служанку, стоящую на пыльной обочине.
— Меня называют Золушкой, — ответила Элла, радуясь, что может сохранить в тайне свое настоящее имя. Что ж, вот и прозвище, которое дали ей «родственницы», на что-то сгодилось.
Эрцгерцог спешился, обошел вокруг Эллы, рассматривая ее, словно корову на рынке. К счастью, она успела спрятать хрустальную туфельку в складки своего рваного платья.