ичем она произносила это слово с презрением. Но только я поняла, что ничего оскорбительного в этом слове нет, что так живут те, кто не может обходиться без вкусной еды, дорогой одежды и изысканного интерьера. Так живут люди, которые в состоянии ощутить особый вкус к жизни и получать от всего, что их окружает, истинное наслаждение.
Я и сама не заметила, как уснула. Ближе к обеду врач принялся готовить мою выписку, а я не выдержала, подошла к телефону и позвонила Сашке на работу. Когда его подозвали к телефону, я виновато проговорила:
— Саш, меня уже выписывают.
— Как выписывают? — опешил он. — Почему ты мне вчера ничего не сказала? Я бы с кем-нибудь поменялся и тебя встретил.
— Зачем бы ты меня встретил?
— Затем, что когда людей из больницы выписывают, их кто-то встречает.
— Чудной ты. И куда бы ты меня повез?
— Придумали бы что-нибудь, — окончательно растерялся Сашка, но тут же героически вышел из положения: — С ребятами бы поговорил, чтобы ты у нас на кухне пожила. Кухня большая. Там можно запросто раскладушку поставить.
— Думаешь, твои ребята согласились бы? Вы же в складчину за квартиру платите. Какого черта им нужно, чтобы на кухне жила беременная баба?!
— Ну зачем ты так? Но у меня нет возможности снять отдельную квартиру. Светка, а может, на Украину ко мне махнем? Точно, поехали на Украину!
— Куда?
— На Украину.
— Ты с ума сошел?
— Там прожиточный минимум меньше и квартиру дешевле снять. У матери свой сад. Все свежее: яблоки, груши, персики. Ну что, едем?
— Саш, ты о чем? У тебя сегодня высокая температура?
— Нет.
Куда едем-то? Я знала, что ты ненормальный, но что до такой степени… В качестве кого ты собрался меня на Украину везти?
— В качестве невесты.
— Что ты сказал?
— Что ты слышала.
— И все-таки, Саня, у тебя сегодня температура.
— Света, я тебя как невесту привезу, а матери скажу, что я отец твоего будущего ребенка. Ты не представляешь, как они тепло тебя примут, как обрадуются своему внуку. Если тебе понравится, то мы можем у меня дома жить. У нас большой дом, свой участок. Если не хочешь, то отдельный дом снимем. Ты по хозяйству будешь хлопотать, а я работать пойду. Со временем денег подкопим, и я собственный дом построю. Сам, своими руками. Красивый, со ставнями. Светка, поехали!
— Нет, Сашенька, не поедем.
— Почему? — недоумевал тот.
— Потому, что в тебе сейчас жалость говорит, а нельзя планировать свою дальнейшую жизнь, руководствуясь чувством жалости. Саша, ты с Украины уехал, потому что тебе Москва нужна, и я очень хорошо это знаю. Она тебе нужна так же, как и мне.
— Да и черт с ней, с Москвой.
— Ты сейчас и себя, и меня обманываешь. Саша, спасибо тебе за все. Ты знаешь, мне еще никто и никогда не говорил подобных вещей, тем более в этом городе. Мне было очень приятно это услышать. Да только я не могу тебе позволить распрощаться со своей мечтой из-за жалости к беременной бабе, неудавшейся самоубийце.
— Ну как же так? Куда ты поедешь? — не находил себе места Сашка. — Почему ты раньше мне ничего не сказала? Теперь меня даже с работы никто не отпустит, — растерянно пробормотал он.
— И не надо. Ты и так на этом месте на честном слове держишься. Я позвонила, чтобы сказать тебе спасибо. Сашка, как только я разберусь со своими проблемами, то обязательно объявлюсь. Я тебе обещаю: я позвоню. Вот увидишь, позвоню. У меня есть твой телефон, я его не потеряю.
Подумав о том, что разговор с Сашкой может быть бесконечным, я повесила трубку и пошла в палату для того, чтобы собрать свои вещи. В палате никого не было. Постояв у больничного окна, я внимательно посмотрела на двор больницы, скользнула взглядом по припаркованным на больничной стоянке машинам и, открыв сумочку, вытряхнула на кровать ее содержимое. Увидев, что на подушку упала визитка, я тут же взяла ее в руки и прочитала фамилию, имя и отчество совершенно незнакомого мне человека. Под фамилией значилось замысловатое название известной корпорации и должность: «президент».
— Президент… — Я улыбнулась и вспомнила того мужчину на мойке, которому я танцевала приват-танец и который положил в мои трусики тысячу долларов вместе с этой визиткой. А еще он сказал: «Позвони».
— Позвоню! — решительно произнесла я и, взяв в руки визитку, направилась к телефону.
Глава 23
На том конце провода долго не снимали трубку, и мне показалось, что прошла целая вечность.
— Здравствуйте, — вежливо сказала я.
— Слушаю, — грубый мужской голос ввел меня в состояние ступора, но я тут же собрала в кулак всю свою волю и томно заговорила:
— Лев Борисович, добрый день. Это Светлана.
— Какая еще Светлана? — безразлично спросил мужчина на другом конце провода.
— Мы с вами почти незнакомы.
— Тогда какого черта вы сюда звоните?
— Подождите, только не вздумайте положить трубку. Я вас очень прошу. Помните, вы мыли свою машину на мойке?
— Я?!
— Ну да — вы.
— Я никогда не мою свою машину на мойке, — резко отрезал тот. — Это делают мойщики.
— Простите, я просто неправильно выразилась. Это не совсем обычная мойка, и вашу машину мыла я. Это «Бикини-Мойка». Я танцевала для вас танец, а вы сунули в мои трусики тысячу долларов. Я и подумать никогда не могла, что такие деньги можно заработать всего за один танец. Представляете? Вы сказали мне, чтобы я вам позвонила. Вот я и звоню.
— Значит, ты мойщица с мойки? — Узнав, что он разговаривает с мойщицей, не раздумывая ни минуты, мужчина перешел на ты.
— Да, меня зовут Светлана.
— Светлана, позвони через несколько дней. Мне сейчас не хочется развлечений. — Грубость и циничность мужчины меня сразу шокировали, но я понимала, что должна воспринимать это как должное.
— Подождите, что значит — не хочется развлечений? — мило заворковала я. — Я могу развеять вашу тоску, и при встрече со мной вы почувствуете, что все ваши проблемы отходят на второй план.
— Сегодня мне некогда, и настроение не то.
— Лев Борисович, все это легко исправить. Такая нежная девочка, как я, готова приложить все усилия, чтобы такой сладенький мужчина, как вы, остался доволен. Дело в том, что завтра я уезжаю к себе на родину. Рано утром. У меня больше нет никаких шансов встретиться с вами, и я не смогу перезвонить вам через несколько дней. Я буду уже далеко, а хочется таких красивых воспоминаний, таких бурных эмоций и ощущений, которые способен подарить только такой красивый и импозантный мужчина, как вы.
— Ты что, уволилась, что ли, с мойки, если завтра утром домой уезжаешь?
— Меня уволили. Администратор увидела, как вы сунули в мои трусики визитку, и тут же вынесла свой вердикт. У нас с этим строго: никаких контактов с клиентами.
— Так тебя из-за меня, что ли, уволили?
— К сожалению, да.
— Я еще и виноват.
Я ни в коем случае вас не обвиняю, я всего лишь прошу вас уделить мне совсем немного вашего драгоценного времени. Самую малость.
— Ну, если тебя из-за меня уволили, тогда это меняет дело. Ты подзаработать, что ли, хочешь перед отъездом? Что, пустая совсем?
— Лев Борисович, я не понимаю, о чем вы. Я с вами о высоком, о духовном, а вы со мной о насущном.
Мужчина рассмеялся и, уже более оживленно, сказал:
— Ладно, твоя взяла. С тебя танец. Я голодный, собираюсь перекусить. Подъезжай в ресторан. Сейчас я тебе продиктую, где он находится. У тебя ручка под рукой?
— Лев Борисович, а вы не могли бы за мной заехать?
— За тобой? Я как-то не привык…
— Я понимаю, что уже давно прошли те времена, когда мужчины хоть как-то ухаживали за женщинами, но так хочется верить… Лев Борисович, я прошу вас заехать за мной.
— Я пришлю водителя.
— Я бы так хотела, чтобы вы приехали сами. С меня тогда сразу два танца. Дело в том, что меня нужно забрать из больницы.
— Откуда?
— Из больницы.
Видимо, мужчина подумал, что ослышался, и на всякий случай переспросил еще раз:
— Из больницы?! Я правильно понял?
— Правильно. Меня выписывают из больницы.
Я слегка приболела. Я буду ждать вас в холле на первом этаже. Вы приедете?
— Хорошо, приеду. С тебя три танца, — засмеялся мужчина и спросил номер больницы.
Я положила трубку и почувствовала, как пылают мои щеки. Через час я уже сидела на первом этаже больницы и нервно передергивала плечами. В холле появилась милейшая женщина, мой лечащий врач, она не смогла пройти мимо и, сев рядом со мной, осведомилась о моем самочувствии.
— Соседка по палате говорит, что у тебя сегодня ночью сильный приступ истерии был, — осторожно спросила она. — Ты опять жить не хотела?
— Было такое, — кивнула я головой.
— Девонька, держись, а еще лучше — домой поезжай. Москва Москвой, а тебе ребенка вынашивать надо. Кто за тобой приедет-то?
— Родственник по материнской линии, — соврала я и увидела входящего в холл импозантного пожилого мужчину, окруженного плотным кольцом телохранителей.
— Важная птица к нам залетела, — не могла не заметить врач. — Видно, какой-то у нас высокопоставленный пациент лежит.
— А я и есть этот пациент, — глухо проговорила я и, встав со своего места, сделала шаг навстречу ищущему меня мужчине.
— Лев Борисович, я здесь!
Увидев меня, мужчина встал словно вкопанный и посмотрел на меня ничего не понимающими глазами. Оно и понятно. Тогда, на мойке, он видел перед собой привлекательную, стройную, длинноногую девушку в ярком купальнике и в туфлях на высоком каблуке. На щеках этой девушки играл румянец, в глазах читался вызов и страсть. А теперь… Теперь перед ним стояла бледная, белая, совершенно невзрачная девушка с черными синяками под глазами. Глаза этой девушки были какие-то потухшие, взгляд совершенно ничего не выражал, а сама она была живым воплощением безысходности и душевной боли.
— Света? — Мужчина опешил, но тут же взял себя в руки и переспросил: — Я не ошибся?