К сожалению, когда габариты нашей квартиры стали позволять приглашать в гости друзей, силы уже не те. И все же большая радость – готовиться к приходу близких. Правда, мы с Володей всегда сильно нервничали перед приемом. Я все-таки не такая хорошая хозяйка, как хотелось бы, а всегда приятно, чтобы все было красиво, вкусно и чтобы люди, навестившие нас, чувствовали, что они желанны. Когда приходили друзья, все забывалось, нам хорошо, весело, уютно.
Конечно, в моей жизни было да и есть много тревог и даже страхов. Все мои близкие или сильно состарились, или больны, а многих уже нет на этой земле. Долгие годы, пятнадцать лет, я заботилась о своей тяжело заболевшей сестре – Антонине, Тошеньке. Любила ее и очень жалела. За ней ухаживали оплачиваемые мною женщины, но постепенно сестра моя теряла рассудок – склероз сосудов мозга, – и все труднее становилась моя жизнь. Летом я привозила ее в Серебряный Бор, подышать воздухом. Я понимала, что сестра моя всем не в радость, и старалась выкраивать для нее отдельное время, чтобы никому не мешать. Мы ходили по аллеям, любовались на красоту деревьев, и я радовалась ее бесконечно повторяемой фразе «какая красота!». Были моменты, когда мне приходилось мыть ее, несмотря на ее сопротивление, и убирать за ней, как это делают нянечки в больнице за душевнобольными. Это было непросто, непривычно, но, оказывается, если очень надо, человек может делать даже то, что казалось невозможным. Когда у нее отнялась речь, пришлось положить ее в больницу.
Последнюю встречу с моей Тошенькой я никогда не забуду. Как я хотела, чтобы сестра хоть на минуту улыбнулась мне, но она меня не понимала; я гладила ее руки, говорила ласковые слова, и вдруг она протянула свою руку и ласково, медленно погладила меня по лицу. Я ушла с этим добрым прощальным прикосновением, точно она поблагодарила меня и попрощалась со мной, а утром на следующий день мне сообщили, что ночью во сне она умерла…
Возраст дает о себе знать не только плохим самочувствием, но и той пустотой одиночества, которая все больше образовывается от потерь близких людей, от их болезней. Заболел мой любимый брат Васенька, которого в детстве я нянчила и всегда очень любила. Он перенес инсульт, но, слава богу, потом все было относительно благополучно, благодаря его чудесной жене Аллочке и его удивительно сильной натуре. Я всегда считала Васю большим жизнелюбом, он был не прочь выпить, хотя никогда не был пьяницей, но выпив немного водочки, становился неотразимо обаятельным и остроумным и всегда был любимцем в любой компании. Высокий, с чудесным добрым и умным лицом, полный радости жизни… и вдруг инсульт. Я приехала к нему в больницу, чтобы попытаться добиться для него лучших условий. Он лежал в палате на шесть человек. Его глаза, такие детские, с затаившимся печальным испугом, который он скрывал и от меня, и от себя, пронзили мне сердце, стало страшно, но каждый из нас бодрился и даже шутил. Условия в наших больницах для простых людей жуткие… Как больно за людей, у которых нет денег, чтобы купить себе человеческие условия, человеческое внимание. Но не буду больше об этом…
Брат мой теперь на пенсии, жена его умерла, но с бытом он справляется сам и пишет замечательные добрые стихи.
Весь лес наполнен ароматом
Опавшей осенью листвы,
Но это запах не утраты,
В нем нет прощальной пустоты.
Напротив, это праздник жизни.
Листва, как будто на парад,
Одела перед зимней тризной
Всю землю в красочный наряд. <…>
И лес напитан ароматом
Листвы, крутящей хороводы,
Но нету горечи утраты,
Есть восхищение природой!
Друг мой дорогой, можно было бы и не писать о горестях и трудностях, которые сопровождают старость, но мне хочется быть предельно искренней и правдивой. Ведь я пишу свои воспоминания как самый обычный человек, живущий в это время, в нашей такой противоречивой действительности. Да и зрители, читатели видят только парадную сторону жизни артиста, а она, моя жизнь, такая, как у всех. Но у меня есть самое большое счастье – мое призвание быть актрисой.
На вид, да и на самом деле, моя жизнь прекрасна, но есть в ней та сторона, что знакома каждому – те житейские, бытовые и психологические трудности, а иногда и трагедии, без которых, к сожалению, не бывает. Годы, проведенные вместе с мужем, сблизили нас, и постепенно мое чувство, наполняясь большей заботой, становилось словно материнским, лишенным женского эгоизма, избалованности, капризности и других черт, присущих счастливым женщинам, которых холят и лелеют. Я все больше воспринимала себя в жизни материальной и моральной опорой, потому что только я могла всем помочь в сложных ситуациях. Я уже говорила, что театральная судьба моего мужа сложилась более чем скромно, но, живя рядом со мной, он не пытался изменить что-либо в своей артистической карьере, а радовался моим успехам, печалился моими проблемами. Его родные, находясь в маленьком городе Алексине, часто нуждались в нашей материальной поддержке, мои родные тоже, и я помогала и помогаю всегда безотказно. Шли годы, старели мы, старели наши родные, наши друзья. Появились серьезные болезни у моего мужа, и я вдруг почувствовала, что в трудные минуты совсем одна и ждать помощи неоткуда.
Однажды зимой, когда в очередной раз мой муж лежал в больнице, которая находилась очень далеко, я еле шла с тяжелыми сумками, с приготовленной мною для него диетической едой, по темной заснеженной улице. Была ужасная погода, под ногами из снежного месива торчали кусочки льда, по которым было ужасно тяжело идти в намокших сапогах. Снег с дождем летел в лицо, текли слезы, потому что дул пронзительный ветер, я надвинула на лицо шапку, чтобы она не слетела, так что меня было не узнать. Не было сил чувствовать или роптать, в голове было только одно: скорей бы добраться, не опоздать, чтобы он не волновался, что меня так долго нет. Машину я не вожу, а брать такси в такую даль я тогда не могла себе позволить, ведь актерская зарплата очень скромна.
Вдруг кто-то бережно взял меня за локоть, я оглянулась – передо мной была высокая, хорошо одетая девушка с чудесным русским лицом. Голубые глаза с длинными ресницами, маленький вздернутый носик и пухлые, еще детские щечки. Она ласково сказала: «Позвольте, я вам помогу», – и взяла мою тяжелую сумку. Вместе со мной она доехала до больницы (и потом даже проводила до дома). Потом я ее не видела, но в душу мне запало это очаровательное создание – благородство, доброта, неназойливость, интеллигентность.
Может быть, вернувшись домой в тот холодный и неуютный вечер, я впервые почувствовала боль от того, что у меня нет детей, нет ни души, кто взял бы на себя труд помочь мне в жизни, кто успокоил бы меня тем, что не только я должна всем помогать и обо всех думать, но и обо мне кто-то может заботиться и если не избавлять, то хотя бы делить со мной трудные жизненные ситуации.
Прошли месяцы, наступила весна, и однажды я получила удивительно умное, доброе письмо, написанное девушкой по имени Даша.
Я ответила так же искренне, как почувствовала, читая серьезные и добрые размышления о моем творчестве, моей жизни. Я захотела увидеть свою незнакомку…
И когда после спектакля мы встретились у театра, я узнала в ней ту самую девушку, которая в тот страшный зимний вечер бережно подхватила меня и, оберегая, помогла добраться до больницы и домой. Я поняла, что Дашенька из очень хорошей семьи, впоследствии я познакомилась с ее родителями и сестренкой и была очарована ими. Даша получила отличное воспитание и образование. Она окончила два вуза: филологический факультет Университета дружбы народов и юридический факультет МГУ, защитила диссертацию и стала кандидатом наук, знает два языка – английский и французский, прекрасно водит машину, может и умеет делать все и делает превосходно.
Я обрела дочь, которая подарила мне чувство защищенности перед жизнью. Я никогда ни от кого не видела такой нежности, заботы, внимания, такого подкрепленного действиями желания оградить меня от трудностей, сберечь мои силы, помочь моим близким. Отныне на гастроли я стала ездить со спокойной душой, зная, что Дашенька проявит заботу и о моем муже, и о моей сестре.
Я делюсь с ней всеми своими мыслями, мечтами, печалями, сомнениями и всегда чувствую ее понимание.
Однажды, приехав из путешествия в Иерусалим, я привезла освященный в святых местах крестик, надела на нее и с тех пор считаю ее своей духовной крестной дочкой.
Во всех моих затеях, да не только в затеях, а и в трудностях, помогает мне, радуется со мной моя любимая Дашенька. Уже много лет как я нахожусь под таким надежным крылом, и мне трудно даже поверить, что это не родная дочка, а та повзрослевшая девочка, что в детстве полюбила мой голос, мои сказки по радио, потом увидела меня в театре и полюбила меня на сцене, а потом узнала меня в жизни и разделила со мной все заботы и тревоги, связанные с моими родными.
Я ни разу не сопровождала мою сестру во все больницы без Дашеньки. С ней я обретала покой и веру, что сделаю все возможное для моей сестры, для моего мужа, и это давало мне силы. Сейчас Дашенька – умная, самодостаточная, состоявшаяся женщина, очень хорошенькая, сильная и волевая, с натурой лидера. Все ее молодые подруги полны внимания ко мне, даже в мои дни рождения они радостно изобретают, как провести поинтереснее этот праздник. Я познакомилась и бесконечно полюбила Дашенькиных родителей, профессоров университета. Светлана Кирилловна и Игорь Григорьевич воспитали свою дочку так, как хотела бы быть воспитанной я. Поражает ее культура, знание языков, нашей русской классики в музыке и литературе, уважение к старшему поколению, чувство справедливости, воля к самосовершенствованию.
За что мне Бог послал такого человека? Не знаю… Но благодарю Его за это и очень хочу, чтобы Дашенька была счастлива сейчас и потом…
Она принесла в наш дом и чудесный комочек счастья – котенка Филимона, который четырнадцать лет потом согревал, радовал и веселил нас.