— А почему мы не улетели или не уехали? — спросил Том, глядя на картину всеобщего возвращения.
— Чтобы не терять времени на поиск транспорта. По правилам эвакуации прежде всего нужно покинуть пределы городской застройки и укрыться в лесах — от северного конца набережной до начала зарослей — рукой подать, — никто, кроме Даши ни вопроса не понял, ни ответить не смог. Все любовались чудесным видом.
В этот момент ощутимо колыхнулся воздух, и прямо на пустом месте «проявился» угловатый и бескрылый летательный аппарат. Он как раз завершал посадку, опускаясь на склон раскорячившимися опорами. Откинулась аппарель и из чрева пустого отсека вышел парнишка Хомо.
— Привет! Грузитесь — подбросим вас до города. А то, чай, натопались сегодня.
— Что это? — выпучили глаза эвакуирующиеся.
— Десантный бот Идалту…
— …Который ты у них «одолжил», — скривился в усмешке командир группы.
— Да ну вас совсем! Возвращаюсь с «подскока». Туда-то на метле долетел, а обратно они предложили меня подбросить с комфортом.
Внутри отсека вдоль стен выстроились пустующие кресла с привязными ремнями — мест хватило всем. Аппарель закрылась и через считанные минуты снова распахнулась.
— Слезай, приехали.
Группа вышла на набережную рядом со входом в гостиницу и проводила взглядами растаявший прямо на глазах бот.
— А это куда девать? — Том продолжал держать в руках котёл, медицинскую сумку, мешок крупы и пакет, полученный ещё в самом начале.
— У стены сложи рядом со стойкой дежурной. И расходитесь уже по своим номерам, — распорядился командир. — Даша — восстанови хранилище с тревожными пакетами, а мы пойдём приводить в порядок ближнюю закладку.
Собрав у жильцов так и не распечатанные свёртки, девочка принялась проверять целостность упаковки, сроки годности, и укладывать их по гнёздам. Остальные парни из местных собрали гранатомёты и ПЗРК, запасные выстрелы к ним и прочее имущество, и потащили всё туда, где взяли — то есть в лес.
— А что в этом пакете? — спросил мнущийся с ноги на ногу Том.
— Соль, спички, мыло, нож, иголки-нитки и аптечка, — как по писаному отчиталась Даша.
— Зачем? — изумлённо уставился на девочку англичанин. — Зачем всё это? Разве нельзя жить мирно и спокойно, не готовясь к разным ужасам?
— Затем, что Прерия — единственная населённая Хомо планета, подвергшаяся орбитальной бомбардировке. Люди, выжившие после этого кошмара, всё ещё среди нас. У меня дед и обе бабушки воевали, а у второго деда брат погиб, правда, он был на другой стороне… — Даша посмотрела на парня снизу вверх. — В общем, малыш, не лез бы ты не в свои дела, — и плаксиво шмыгнула носом. — И вообще — иди отсюда. У меня полно работы.
— Вы тут железные, что ли, — почесал в затылке Том. — Я после этого моциона еле ноги переставляю, а ты — скорее порядок наводить.
— Да иди уже, горе луковое, — махнула рукой девочка и подмигнула мегакоту-портье, навьюченному свёртками. Он как раз появился от входа в своей шапочке-таблетке.
Глава 16Финал по нурсикам
Финальный матч по нурсикам традиционно проводится в Новоплесецке как раз в разгар зимних каникул. На него слетаются любители этого вида спорта со всей планеты. Пляж перед набережной в этот период покрывается шатрами многочисленных болельщиков — это не считая заполненных гостиниц и ещё кучи людей, поселившихся у знакомых. Самое, наверное, многочисленное сборище народу на планете.
Трибуна — склон горы, уставленный скамейками, буквально покрыт зрителями. На плоскости спортивного аэродрома виден строй участников — это маленькие пилотажные самолёты в дальней стороне лётного поля — бипланы и монопланы самых разных конструкций. На каждом имеется по шесть направляющих для НУРС — неуправляемых реактивных снарядов, которыми пилоты должны поразить вертлявую мишень — очень подвижную тележку с установленными на ней ярко раскрашенными щитами.
Но праздник начинается ещё до старта соревнований — звучат барабаны, и вдоль кромки трибуны по гладкой дорожке марширует колонна линейных — фермики-воины в нехарактерной для них манере, чинно печатая шаг своими шестью конечностями, занимают места в редкой, на дистанции в десяток метров, шеренге, создавая таким образом чётко видимую границу, отделяющую участников от зрителей.
И тут слева приближается кавалькада по три всадника в ряду. Собственно, вместо лошадей в ней идут тоже фермики, а вот седоки на них разные. И Хомо, и мегакоты, и даже фермики классом поменьше. У большинства в руках музыкальные инструменты — гитары, трубы, аккордеон. По бокам от одного из мегакотов подвешены к крупу «лошади» котлы литавр. А некрупный рабочий, размером со стража — из тех, кого обычно считают жевунами — наяривает на какой-то незнакомой рогулине, приближая и отдаляя хватательные конечности.
Звучит бодрый мотив, и центральный всадник в первой тройке запевает:
— Наливайте братья праздничные чаши.
— Сабли чтоб не брали, пули миновали головушки наши.
Голос запевалы чистый и мощный, пробирает буквально до печёнок, а когда остальные участники повторяют хором вторую строку — кровь стынет в жилах от того, насколько грозно звучит песня. В ней слышны и «голоса» синтезаторов фермиков и мегакотов — явно над ними поработали искусные техники.
Исполняя куплет за куплетом, колонна проходит перед трибунами. Певцы и музыканты наряжены в «эскадронном» стиле. Солист одет в панцирь из хитина — явно работы фермиков, на голове у него лихо сдвинутый на затылок тактический шлем, а на груди висит АКМ с потёртым деревянным прикладом — сразу видно, что не игрушка. На плечах — погоны с тремя буквами «Э» — эвакуирующий.
В конце дорожки группа сворачивает на самый край поля, где стоит небольшой шатёр с пристроенной у входа эстрадой.
— Землянка Ливи Беско и группа «Братишки», — объясняет диктор, едва смолкает песня.
— Ли-ви, Ли-ви! О-то-жги! — скандируют трибуны.
И Ливи отжигает — она исполняет «Тачанку» — в это время, запряженные четвёрками уже настоящих лошадей по дорожке одна за другой действительно несутся тачанки. Возницы в будённовках сосредоточенно правят своими «квадригами», а пулемётчики строчат из «Максимов» очередями разноцветных мыльных пузырей, стаями взлетающих вверх и лопающихся.
«Ух и голосище! — изумляется Даша. — Даже не поймёшь, он это, или она! Хотя, сказали „землянка“, значит — она. То есть — женщина».
Тем временем исполняется «Роспрягайте хлопци коней», а на дорожке появляется новая процессия. Это снова тачанки, но совсем другие. В упряжи у них вставшие на четыре лапы подростки Идалту. И тоже четвериками идут, тащя за собой детские ванночки, из которых младшие пушистики обстреливают трибуны цветными конфети — ужас, как насорили, безобразники, и разрушили весь апофеоз. Кстати, ванночки не волоклись, а парили над дорожкой — явно на антигравах.
Сразу вслед за нахулиганившей командой «снежных человечков» в воздухе появляется пилотажная группа верхом на мётлах. В знакомых зелёных, отделанных серебром мантиях они, сохраняя строй плотного треугольника, имитируют классический штопор, который у самой земли меняет вектор движения на обратный — группа теперь не снижается, а набирает высоту, непрерывно находясь в вираже. Поднявшись метров до трёхсот, пилоты выпрямляют полёт и проделывают «кобру Пугачёва». Нет, понятно, что это лишь имитация, демонстрирующая прекрасную маневренность и слаженность совместных действий.
Проходит это выступление под незнакомую Даше песню со словами «Птицы — не люди» — снова потрясающе звучит глубокий сильный голос Ливи.
— Пилотажная группа «Караколь», — представляет комментатор. — А теперь соревнования открывает команда «Цыплятки» из Желтиково. Чемпионы прошлого года выступают вне зачёта.
С противоположной стороны поля после коротких пробегов взмывают четыре чёрненьких чумазеньких биплана. Чумазеньких потому, что покрыты пятнами камуфляжной раскраски. Мастера, управляющие ими, веером расходятся в разные стороны, скрываются из виду — столь низко ведут они свои машины — и проводят атаку в стиле «Звёздный налёт» — заходят с разных сторон, буквально выныривая из-за складок местности, но у безумно мечущейся по полю мишени оказываются одновременно. Сверкнув вспышками реактивных струй, из под крыльев вырываются ракеты и втыкаются носами в щиты, установленные на повозке. Выглядят они словно пестрые стрелы, выпущенные из огромного лука.
— Двадцать одно попадание, — докладывает комментатор. — Простите, судьи меня поправляют — одна из ракет угодила в колесо, — двадцать два попадания. А, пока заменяют машину-цель, Ливи споёт нам… Что ты споёшь, Ливи?
«Угонщицу». Я её только что разучила и ещё ни разу не исполняла, — отвечает певица ужасно знакомым Даше голосом. Женщина успела переодеться — теперь она в красивом смелом платье. И песня звучит очень смело. Трибуны в восторге.
Потом начались собственно соревнования. Стремительные выступления финалистов, среди которых не было мазил, привели к переигровке — две команды, добившиеся двадцати попаданий, поднялись в воздух во второй раз и… двадцать один и двадцать два — отменные результаты.
Сидящий рядом с Дашей Том аккуратно поставил на место отвисшую челюсть и поинтересовался:
— Кто оплачивает расходы спортсменов? Мы же не покупали билеты сюда. Вход был свободный.
— Не знаю, — честно призналась девочка. — Наверное, сами ребята — мы ведь тут люди не бедные — можем позволить себе разные фантазии. Хотя… это ещё и отбор в истребители орбита-атмосфера. Жалко, что мне нельзя участвовать — до одиннадцати лет детям вообще не разрешают пилотировать. А в школьную программу это включено аж с тринадцати.
Таша заглянула к своей бывшей маленькой начальнице вечером. Даша сидела на кухне и чистила крыжовник, поглядывая на колдующую у плиты Камиллу.
— Ой, Дашенька! Ты мне не поверишь! Оказывается вся, наша банда — один сплошной обман. Мы неделю, как глухонемые, обносили чьи-то черносмородиновые плантации, чистили, мыли, варили, разливали по банкам, толкнули какому-то барыге — неплохо заработали, кстати. А потом я вижу наше варенье в обычном магазине. И на этикетке русским по зелёному написано: «Производитель — банда Не меченных». То есть мы не воровали ягоды, а просто тупо пахали как папы Карло. Обидно, слушай! Как деток малых развела нас твоя бабка.