Пока, до сей поры, меня все устраивало - маленький бизнес с харчевней, маленькое хозяйство, которое я не собиралась увеличивать до фермы, ибо нам для пропитания хватало. Небольшая деревенька и городок. Налоги небольшие с них, но мне бы хватало. А тут все резко поменялось, и рано или поздно, мне придется выходить в большой мир, в светское общество. И придется менять и образ жизни, и подход к делу, потому что может и не хватить этих доходов.
Вот обо всем этом я раздумывала, с комфортом двигаясь из дома в сторону дороги и мини- харчевни. Хотя зима и была здесь вполне полноценная, с холодами, ветрами, метелями, но большую дорогу не переметало, поэтому вполне можно было ездить на колесах. На полозья кареты и телеги ставили лишь в самом предгорье, где всегда снега было больше.
На площадку я приехала вовремя, скандал начинал набирать обороты. Харчевня работала, на площадке стояли, как минимум два обоза. В общем, народу полно. Но сейчас никто не обедал. Все, побросав свои миски, столпились в середине площадки, оттуда слышались вопли одного человека. Голос был мужской, но с какими- то бабьими подвизгиваниями. Я решительно направилась в толпу. Кучер Ганс, правильно поняв мои намерения, тут же ввинтился в толпу передо мной, освобождая мне проход. Народ ворчал, но оглядываясь, и видя меня, замолкал и расступался.
Некоторых обозников я даже узнавала. Вон, наш любимый дед- чахенец, который самый первый раз активно начал покупать наши гамбургеры, потом оставил нас без обеда, создал ажиотажный спрос на вязаные изделия и стиральные доски... Я уважительно кивнула ему, приложив руку к груди. Аништа сказала, что у них так принято здороваться с уважаемыми людьми. Дед расплылся в довольной улыбке.
Наконец, я пробилась в круг. Интересная картина там была. Почти посередине стояла растерянная наша фру Клара, а вокруг нее бегал яростно сопящий, невысокий мужик, какой- то перекошенный, что ли. Я пригляделась внимательнее, да, у него одно плечо выше другого. Сколиоз, что ли? Мужик показался мне смутно знакомым, видела его где- то вроде. А что он там орет? Клара молчит, теребит в руках край передника, выскочила из ларька, только накинув кожушок, не застегивая.
А мужик разорялся, играя на публику, заводя самого себя на истерику. Видала я такой тип людей. Дурак - самовзвод называется.
- Нет, вы посмотрите, люди добрые! Ведь разорила же, подчистую разорила! Последнего куска хлеба лишила! Детушек малых голодными оставила! Харчевню пришлось закрыть! Кухарку переманила, а та все мои рецепты заветные украла и теперь вот тут торгуют моим кровным! Нет, вы посмотрите, посмотрите, хоть бы слово сказала! Бесстыжая! Я ж ночей не спал, все придумывал, как народ вкусней накормить, а они все спокрали! Я найду на тебя управу! Вот как пойду к бургомистру, так он живо заставит все вернуть взад, и место это тоже заберу за мои страдания через то!
В толпе послышались смешки, видимо, они тоже узнали трактирщика. Я его вспомнила после слов о кухарке и закрытой харчевне. Это тот самый мужик, что выгнал персонал, в том числе и Аништу, решив продавать харчевню. Но при чем здесь я? Мы ещё и не начали работать, когда он закрылся. И какие рецепты могла украсть у него Аништа, когда она там посудомойкой была? Видимо, мужик решил просто за счёт наглости, как говорили в девяностые у нас, "на хапок", отнять неплохо поставленный бизнес. Но слышал звон, не понял, где он. Почему- то решил, что хозяйка - Клара и давит на нее. Бургомистр тоже ни за что против меня не пойдет, ему своя шкура ближе к телу.
Когда мне этот цирк надоел, я вышла в середину и громко сказала:
- Вас что не устраивает? Вот я хозяйка этого заведения, мне и говорите! Фру Клара, идите к себе, у вас работа стоит. Уважаемые люди сейчас кушать захотят, а представление окончено.
Крикун растерялся. Не намеревался он соперничать с богато одетой, по здешним меркам, дамой, приехавшей в настоящей карете и за спиной которой стоит дюжий охранник, недвусмысленно перекидывавший ружжо из одной руки в другую. Поэтому сбавил накал страданий и забормотал.
- Так я что, я ниче, только вот так, человека нищим оставили, детки малые.
И тут из толпы выкрикнули:
- Да не ври, ты, Зайнц! Отродясь у тебя никаких деток не было!
В круг вышел и дедок - обозник, с промасленным бумажным кульком в руках, откуда он что- то доставал и бросал в рот, смачно хрустя. И веско сказал:
- Не возводи напраслину на госпожу Ленни, Зайнц! Ты уж закрылся, когда они начали работать! И отродясь у тебя таких вкусностей не было, как здесь подают. Если бы у тебя такое готовили, то закрылся бы не ты, а твои соседи! Езжай, давай отсюда, а то в следующий раз мы тебя ещё побьем, чтобы не возводил напраслину на честных людей!
В том, что дед бросал в рот, я с удивлением опознала наши чипсы. В мое отсутствие девчонки столько наделали чипсов, что ли? Там вроде картофеля немного оставалось, надо бы заказать зеленщику. Народ расходился, кто- то уже уезжал, кто- то спешил заказать себе еду и шел с дымящимися паром с горячей едой мисками от ларька. Я поспешила внутрь. Там, на раздаче, суетилась Марта, а Клара, бледная и испуганная, пила горячий чай.
- Фру Клара, не расстраивайтесь так! Такие люди бывают, ничего не поделаешь. Отобрать или украсть всегда легче, чем самому создавать! Это бывший хозяин Аништы, что закрыл свою харчевню, а работников выгнал на улицу, ещё и не заплатил им за работу. Вы же понимаете, что никакого отношения к нашим блюдам он не имеет. Успокойтесь, фру Клара, все хорошо. Вы мне скажите лучше, как пошли чипсы в продажу? Картошку дополнительно заказывали?
Клара слабо улыбнулась, приходя в себя и настраиваясь на деловой лад.
- Чипсы очень хорошо пошли, второй день ими торгуем. Мало только. Мы и так их все вечера делали. А картошку… нет, мы у зеленщика не брали. Девочки наши, Бринна и Линда, поговорить с вами хотят, но стесняются. У Бринны семья занимается выращиванием картофеля, потом продает урожай тому же зеленщику, а он вам, только уже дороже. Бринна и предложила покупать у них напрямую, дешевле очень даже получается и им везти ближе. А у жениха Линды отец мельницу держит, можно муку у него брать, тоже дешевле. Они сами и привезут. Вы поговорите с девочками, сами- то они стесняются, госпожа баронесса!
Я обязательно поговорю с ними, смотри, какие молодцы! И о выгоде семьи заботятся и о том, чтобы мне, как их работодателю, было выгодно. И тогда я впервые стала задумываться о расширении бизнеса. Пора выходить из уровня ларька и начинать заниматься чем- то более масштабным. И привлекать для таких проектов не моих несколько человек домашних, а вот свободных людей из Нойфельдорфа.
"Например, чипсы делать!" - хихикнул мой внутренний голос. А вот и чипсы делать - тоже серьезный бизнес, между прочим! Надо только найти теплое помещение, домой я не пущу производство этих снеков, и составить план. И вперёд!
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ В БЕЛЛИНЕ.
Королевская семья ужинала, когда вошёл чуть запыхавшийся и немного опоздавший Иоганн. Извинившись за опоздание, поцеловал мать в щеку, сел на свое место. Отсутствовал только Фридрих с женой, они все ещё гостили в Нойфеле. Ансельм о чем- то тихо переговаривался с отцом. Магда сидела с мечтательно- отсутствующим видом, то ли о принце грезит, то ли очередную пакость готовит, по ней не поймёшь, она и то, и другое делает с удовольствием. Королева Вероника с лаской поглядывала на свою семью.
Обычный семейный ужин, каких сейчас много по всей Саксонерии, от простого бюргера до королевской семьи. Ни королева Вероника, ни король Карл не слишком любили пышные сборища дворцовых бездельников и предпочитали обычные блюда в кругу своей семьи. К этому же приучали и своих детей. Ещё в начале своего правления Карл, под влиянием своей жены, избавился от всех дворцовых приживалов. Теперь во дворце проживали, кроме семьи, положенные по урезанному штату фрейлины и прислуга. Ну и преподаватели для Магдалены.
Всем остальным было предложено проживать в своих домах в столице. Конечно, на периоды балов, открывались гостевые покои во дворце, но и количество гостей было ограничено и время их проживания тоже. Ещё слишком свежи были в памяти события в соседней Франкомерии, где безудержная, показная роскошь, постоянные увеселения и прожигание жизни привели к бунтам и казни короля и королевы. Тогда пришлось вмешаться всем королевским домам Европы, чтобы остановить кровавое безумие, катившееся по стране. На трон возвели наследника младшего брата короля, отличавшегося благоразумием. И теперь страна до сих пор медленно приходит в себя.
И, для того, чтобы зараза заговоров, бунтов и других внутренних проблем не накрыла и их спокойную Саксонерию, работал Иоганн. Его мысли прервал голос матери, обращавшейся к нему.
- Иоганн, надеюсь, ты привезёшь свою супругу хотя бы на закрытие Зимнего сезона балов. Ты же понимаешь, что далее скрывать ее будет неприлично, да и разговоры всякие пойдут.
- Да, мама, обязательно, я так и сделаю. Но Елена предпочитает жить тихо и непублично в своей деревне.
Король тоже добавил свое - Иоганн, ты уже подобрал охрану для Елены?
- Да, папа, они сегодня уже уехали в Нойфельдорф.
Опять мама, да что же это такое, поесть дадут или нет?
- Иоганн, я полагаю, надо открыть городской особняк Нойфель. Пусть хотя бы до приезда твоей жены там чистоту наведут, и прислугу найми. Все остальное - менять обстановку, заниматься содержанием дома - будет хозяйка. Вы, конечно, можете жить и здесь, но мне кажется, что Елена лучше будет чувствовать себя в собственном доме, учитывая ее независимость.
Этот совет матери Иоганн не стал пропускать мимо ушей, он точно полезен и к месту. Хватило ему головомойки от матери, когда он рассказал о своем бракосочетании. Мать негодовала о таком небрежном, непродуманном обращении с девушкой, удивлялась, как она ещё не бросила его возле алтаря. Хотя бы за то, что не обеспечил невесту подходящим нарядом. То есть, родная мать была уже полностью на стороне неведомой ещё невестки. Но именно такую свою маму Иоганн и любил. И очень надеялся, что когда- нибудь и у него будет такая семья.