Сочтя совет бывалого путешественника за разумный, мы так и сделали. Здесь было холоднее, чем у нас, в южных районах Саксонерии, весна только вступала в свои полные права. Но вымощенный булыжником тракт был сухим и чистым, так что доехали мы до Дармштадта без остановок и приключений. Нигде не застряли, никто на наш караван не напал.
В город приехали к вечеру, но королевская резиденция, а по сути - средних размеров городской особняк, имеющийся в каждом крупном городе, был готов к нашему приезду. Абель отправлял верхового нарочного с письмом от Иоганна к местному бургомистру. Так что на крыльце особняка, на вечернем холодном ветру, с покрасневшими носами, маялись дворецкий, бургомистр и пара каких- то важных чиновников из бургомистрата. Как ещё не расстелили красную дорожку, да каравая с солонкой не хватало до полноты картины.
Хорошо, что мы прихватили более теплую одежду, чем ту, в которой уезжали из Нойфельдорфа, я тогда сделала соответствующие выводы из рассказов Ульрики. Бургомистр вещал что- то типа того, как он безумно счастлив лицезреть принца с супругой, а в его лице счастливо все население города. И тому подобная протокольная мура. Иоганн, привычный к этому делу, сохранял бесстрастное выражение лица, я очаровательно улыбалась присутствующим, надеясь в душе, что моя улыбка не очень походит на оскал Динки.
Собачка сидела у меня на руках, скалилась на бургомистра со свитой и одновременно пыталась поглубже зарыться ко мне в пальто. Кстати, Иоганна она приняла благосклонно, то есть укусила только один раз, когда он нечаянно присел в то кресло, где изволило почивать в тот момент животное. Наконец, нас запустили в теплое помещение, и я перевела дух. Иоганн ещё о чем- то беседовал с градоначальником, видимо, обсуждал планы на завтра, а я стояла и мечтала только о двух вещах - помыться и спать. Именно в таком порядке. Слово "ужин" из этого списка я исключила, ибо решила отдать врагу. Как там - завтрак съешь сам...
Проснулась я рано утром, потому что приходила служанка, затопить печь, и приоткрыла двери. И до моего обоняния донёсся просто одуряющий, невыносимо соблазнительный запах жарящихся блинов. Вот что животворящий вынужденный вечерний пост с человеком делает! Аништа уже на боевом посту! Рядом сонно завозился Иоганн.
- Душа моя, рано ещё, может, поспим? Ой, а чем так вкусно пахнет?
- Блины печет Аништа. Давай быстро сбегаем на кухню, съедим по паре блинчиков и можно дальше спать? А то у меня сейчас голодный обморок случится!
И мы, как два подростка, хихикая и толкаясь, шикая друг на друга "Тихо!", в халатах и тапках, помчались на запах. Аништа, увидев нас, заулыбалась, шустро выставила на маленький столик в углу сметану, масло, мед, стопку блинов и кофе.
- Я так и подумала, что госпожа Ленни не утерпит, прибежит. До блинов она у нас великая охотница, да и не ела она ничего вечером!
Сообщила она Иоганну заговорщически тоном. Что правда, то правда, блины я люблю, но только есть. Иоганн согласно мычал в нужных местах, не переставая активно жевать блины. Вот и ещё один охотник до блинов у нас появился. Думала, после кофе не усну вновь. Ага, щасс! Осоловев от сытости, я едва добрела до спальни, примостилась поближе к тёплому боку мужа и сонно засопела. Жизнь была прекрасна!
Проснулась я повторно от того, что меня беззастенчиво лапали и тискали во всех интересных местах. Ну как тут супругу откажешь, тем более, я и сама была не против, после дальней дороги.
Иоганн с утра уехал в бургомистрат по делам с моим наследством, мне предложил покататься по городу, вроде как это город моего детства. Ну, да, только не моего, а Ленни. Охрану он мне оставляет, одной никуда не ездить, и не рекомендует пока заезжать к мачехе. А я и не собиралась этого делать! Особо теплых чувств у меня к ней не было, чтобы кидаться к ней на шею с воплем "Мамо!". Но проехаться по городу стоило, только вот Ульрику с собой обязательно возьму. Аништа от моего предложения отмахнулась, сказав, что у нее обед и бестолковая поварня местная на руках. Ну, ничего, Аништа быстро научит их родину любить.
Экскурсия прошла неплохо, город мне понравился, чистый, светлый, широкие улицы, многие дома не из серого камня, а из светлого, яркие, нарядные черепичные крыши. Заглянули в несколько магазинчиков, я купила немного подарков для своих в Нойфельдорфе. Для королевской семьи надо будет присмотреть тоже, но не сегодня.
Иоганн появился к обеду, довольный. Сказал, что нашел сообщника мачехи. Им оказался бывший секретарь отца Ленни, тогда ещё молодой парень. Сейчас это мужчина лет тридцати пяти и он является женихом моей сводной сестрицы Гертруды. Вероятно, мачеха так расплатилась с ним за услуги. Впрочем, ей не привыкать продавать девчонок из своей семьи.
Навещать мачеху решили завтра.
Глава 49
Хоть я и уговаривала себя не паниковать, не нервничать, ведь мачеха мне не страшна, она не имеет никакой власти надо мной и вообще, она мне не мачеха даже, все равно немного мандражировала. Поэтому с самого утра я тщательно выбирала наряд, украшения, прическу. Хотела, чтобы все было идеально. Платье выбрала из тонкой мериносовой шерсти, изумрудного цвета, достаточно строгое, никаких легкомысленных рюшечек и бантиков. Волосы подняли вверх пышным узлом, закрепив шпильками с мелкими изумрудами, отчего казалось, что в моих волосах пробегают маленькие зелёные искры, когда я поворачивала голову.
Из украшений надела ожерелье с изумрудами и браслет из полного комплекта. Диадему надевать не стала, зачем она мне под шляпкой? На руке только одно кольцо Тюрингов, мне этого достаточно. На голове шляпка в тон к платью с небольшой вуалью. Поверх надела подарок дорогой свекрови - короткую шубку из росских соболей. Вероника подарила мне ее к официальному приему. Сказала, что увидела у своего меховщика такую штучку и не удержалась, памятуя о моем наполовину росском происхождении, купила ее для меня. За что я ей сегодня была весьма благодарна. Погода резко испортилась, с Трайна дул холодный, резкий ветер, швыряя время от времени снежные заряды. Впрочем, по словам Ульрики, для здешних мест это обычное явление.
Иоганн, собрав все свои бумаги в папку, тоже был готов к поездке. Улька, вздохнув, храбро полезла следом за мной в карету. До дома мачехи (никак не могу назвать его отчим домом!) мы ехали около получаса, но мне в шубке было тепло. У дома уже стояла какая- то закрытая карета, когда мы вышли, Иоганн подошёл к ней и пригласил кого- то. Из кареты вышли двое мужчин, один вроде бы смутно знакомым показался. Вспомнила - это же нотариус, который принес шкатулку с драгоценностями княжны Анны. Второго я точно никогда не видела, но Иоганн шепнул мне, что это поверенный в делах семьи Штюммель.
Поскольку мы приехали без предварительного уведомления, то застали семейство мачехи врасплох. Они все пребывали в гостиной, мачеха сидела с рукоделием, Мария тоже, но с надутым и сердитым видом, Гертруда делала вид, что рукодельничает, вовсю строя глазки мужчине за тридцать лет на вид, какого- то невзрачного, белесого облика. Светло- голубые глаза, очень светлые брови и ресницы, редкая блондинистая шевелюра тщательно уложена набок в попытке скрыть изрядную лысину. Надо полагать, это и есть жених Труди.
Лакей, исполняющий в доме обязанности и дворецкого, торжественно и громко объявил о нашем приходе, так, мол, и так, к нам приехал, к нам приехал принц Иоганн дорогой! С супругой, принцессой Еленой. Сцена в гостиной ничуть не уступала гоголевскому "Ревизору". Мачеха застыла, глаза Марии, и так немного навыкате, вообще вот- вот выпадут из орбит, Труди замерла на полуслове, а жених сделал слабую попытку съехать вниз в кресле и слиться с окружающей обстановкой. Он быстрее других вспомнил должность Иоганна и успел сделать вывод.
Мачеха опомнилась первой, вскочила и присела в таком глубоком реверансе, того и гляди, упадет на пол. Девчонки второпях, следуя за матерью, вскочили, но столь изящного реверанса с перепугу изобразить не смогли. Мария показала нам нечто среднее между реверансом и фигурой из танца краковяк, а Труди бодро заскакала в книксене. Иоганн, не обращая внимания на эту суету, повернулся ко мне.
- Душа моя, тебе не жарко? Давай помогу снять шубку!
И он помог мне снять шубку, сам снял свой теплый камзол, оставшись в парадном мундире. Улька, тихо стоявшая у двери, сама шустро сняла свой кожушок, сунув его тому же лакею. Присели мы в кресла сами, не дожидаясь от растерянных хозяев приглашения, Уля устроилась на маленькой банкетке у дверей. И Иоганн начал свою речь.
- Думаю, что мою супругу, принцессу Елену, вам представлять не надо, вы ее хорошо знаете. Это ваша падчерица, госпожа Штюммель, дочь вашего покойного мужа, Ленни. Узнали ее?
И только по расширившимся от удивления глазам мачехи я поняла, что нет, не узнали вначале. Да и сложно было признать в вечной худой и болезненной мелкой замарашке Ленни принцессу Елену в дорогом наряде, с округлившимися формами, строгим и красивым лицом. Труди опять в изумлении открыла рот и застыла (что ж она все время рот открывает то? Желудок простудит ведь!). Зато Мария наградила меня взглядом, полным такой искренней, неподдельной ненависти, что аж оторопь взяла. Интересно, где ей Ленни на хвост соли насыпала?
Насладившись моментом (мелкая мстя, каюсь, но мне очень понравилось!), я принялась далее слушать Иоганна.
- Вы, конечно, помните, что почти год назад выдали замуж Ленни без всякого приданого, ибо, по завещанию барона фон дер Штюммеля, все наследство досталось вам, госпожа Штюммель. Ленни не досталось ничего. Я уверен, что это обман и завещание, представленное поверенному, является поддельным, и легко это докажу. Думаю, дело было так. Незадолго до смерти, пребывая ещё в полном здравии, барон составил завещание, где указал, что половина всего наследства отходит дочери от первого брака, то есть Ленни. И те драгоценности, что он дарил своей первой супруге, княжне Анне, тоже должны были достаться дочери. Кстати, прелестные серьги и кулон на вас, госпожа Штюммель, не из тех ли драгоценностей? - Иоганн замолчал, и внимательно посмотрел на мачеху. Та сидела, поджав губы и молчала.